навеянное речами Тёкк, внезапно спало, и открылась истина, и в самом деле ошеломляющая и ужасная. Но это была подлинная истина, с которой каждый остается один на один.
— Если я так необходима Хель, то мне никогда не избавиться от нее. Она будет держать меня пленницей в Нифльхейме, как ты держишь меня здесь, в замке, мучаешь меня, врешь, лицемеришь, утверждаешь, что Хальд на отдыхе в тихом, прохладном месте. Задумайся, Тёкк, зачем мне такая жизнь? Зачем добровольно становиться пленницей? Чтобы муки длились вечность? Ты считаешь меня полной дурой? Ты твердишь о желании подружиться со мной, убеждаешь, что лучше жить в мире, и не замечаешь, что твоим словам грош цена, потому что я пленница, но это еще полбеды. Хуже, что я знаю — ох, как я теперь хорошо знаю! — с кем мне приходится иметь дело. Каждое твое слово — ложь. И даже если ты не врешь насчет тайной силы, якобы спящей во мне, то ты все равно не говоришь правды. Хватит, ты сама просветила меня. Очень хорошо просветила. И насчет так называемого братца, и насчет Хель. Все, что ты сказала, это пустые домыслы, никчемные обещания и напыщенные призывы, и ни слова о том, чего Хель желает на самом деле, и какая участь уготована мне, если я сдамся.
Тёкк была явно смущена, но сумела взять себя в руки, по крайней мере, так могло показаться, и ее последующие слова показали, что она решила резко сменить тему:
— Хель хотела, чтобы ты провела эти годы среди живых. Годы, которые ты провела под солнцем, тоже что-то вроде подарка. Теперь ты особенно дорога Хель. Ты познакомилась и освоилась со множеством вещей, набралась опыта, который может оказаться бесценным во время нашествия на мир Живых. Тебе известны их слабости, тебе легче будет применить свою силу Смерти, чтобы привести их к покорности. Годы, проведенные вне Нифльхейма, как раз и подтверждают, что я говорила правду. Повинуйся своей судьбе, Мертворожденная дочь Хель! Обратись к истине, и тогда ты найдешь мир в душе.
Вопль ужаса вырвался из уст Гутрун.
Багровые огоньки в глазах Тёкк зарделись густо, мощно, она нутром почувствовала, что сопротивление Гутрун ослабло. Еще чуть-чуть, и она покорится.
Странные тени затмили взор девушки. В дрожащем свете факела вдруг обрисовались языки пламени. Еще мгновение, и ее голова разорвется от боли. Она не удержалась и сползла на пол. Попыталась было ухватиться за край помоста, не получилось. Еще через мгновение она, лишенная чувств, растянулась на полу.
Тёкк бросила на нее взгляд и улыбнулась.
«Сколько бы ты ни трепыхалась, — подумала она, — все равно выхода у тебя нет. Ты отчаянно сопротивлялась, даже слишком отчаянно, но все-таки проиграла. Ты еще пока не догадываешься об этом, но ты теперь принадлежишь Хель, а также и мне».
Глава двадцать вторая. «РАЗРЕЗАТЕЛЬ ВОЛН»
Песнь Крови и Гримнир выехали на вершину одной из песчаных дюн, намытых вдоль побережья, и долго разглядывали бескрайнюю водную гладь. В утреннем свете темный, чистейшей синевы простор поблескивал и нехотя перекатывал волны, ровной чередой набегавшие на берег. Песнь Крови наконец отвела глаза, повернулась к спутнику и призналась:
— Никогда не видала ничего подобного. — Она вновь глянула в сторону моря. — Это прекрасно, и почему-то на душе немного тревожно.
Гримнир кивнул, вспомнив, как он сам впервые увидал море. Случилось это в далеком детстве. Он усмехнулся — сладкие были времена…
— Не ты первая, не ты последняя, — откликнулся он. — Сколько их, людишек, впервые увидавших морскую ширь. Знаешь, мне приятно, что я оказался первым в твоей судьбе, кто показал тебе море. Хотя бы в этом первым. Вот она перед тобой, крыша дворца Эгира2.
— Да, Эгир могуч, его владения обширны. На верное, многие из тех, кто живет на побережье, часто поминают его имя.
— И не только поминают, но и приносят ему дары, а также его жене Ран. Но это не мешает Ран забавляться с людьми. Она забрасывает золотые сети, улавливает рыбаков и утаскивает их в свои коралловые пещеры.
— Надеюсь, меня она не утянет на дно, — вздохнула Песнь Крови. — Ты обещал показать мне снеккью, Гримнир. Я никогда не видала кораблей.
— Это место недалеко отсюда.
— Тогда в путь, не будем терять время. Дни, потраченные нами на дорогу, уходят попусту. Надеюсь, на острове оборотней мы не задержимся. Ты обещал, что мы быстро поладим с ними.
Гримнир ударил ногами лошадь и, ни слова не говоря, направил коня прочь от берега в сторону небольшой бухты, по берегам которой росли сосны. Подъехав ближе, Песнь Крови с удивлением отметила, что местами деревья стояли в самой воде. Сосны были как на подбор высокие, стволы ровные, без малейших изгибов, только на самой верхушке зеленели редкие кроны. Между ними там и тут виднелись вознесенные на сваях строения, а ближе к морю, где глубина увеличивалась, можно было различить плавные обводы и мачту длинной и узкой боевой снеккьи.
— Видишь, корабль уже готов, — Гримнир указал на судно. — Скоро ребята отправятся в поход. Корабль называется «Разрезатель Волн». Сколько раз мне приходилось стоять на его палубе, ставить паруса, браться за весло. Веселое было время.
— Но как мы вдвоем справимся с таким большим кораблем? Смотри, сколько там веревок. Какую куда тащить?
Гримнир засмеялся:
— А нам и не доверят их тащить. Кстати, это не веревки, а снасти. — На берегу бухты Гримнир спешился и закричал:
— Эге-гей, Магнус! Встречай боевого товарища!
Песнь Крови тоже спешилась, положив руку на рукоять меча. Мало ли что; лучше проявить осторожность, чем быть застигнутой врасплох.
Из дома вышел высоченный со светлой бородой мужчина, напоминавший бочку. Он помахал рукой, затем добрался на челноке до берега, крепко пожал протянутую руку Гримнира.
— Явился, чтобы поучаствовать в походе? — спросил Магнус, при этом увесисто шлепнув Гримнира по спине. — А то мы заждались, — Затем он запросто глянул на воительницу:
— А это кто с тобой? Твоя женщина? — Не дожидаясь ответа, он тут же нашел применение Песни Крови:
— Ладно, пусть поживет с моей женой, пока мы будем в отлучке. Глядишь, подружатся.
Песнь Крови выдержала взгляд Магнуса, выслушала его и только потом представилась:
— Я — Песнь Крови. Мне нужен твой корабль.
Магнус расхохотался:
— Конечно. Обязательно. Прямо сейчас и вручу. Ну и баба! — он вновь расхохотался. — Одна из твоих шуток, Гримнир? Ты всегда был мастер по этой части.
Он глянул на Гримнира, и смех угас.
— Мы только что из Долины Эрика, Магнус, — объяснил Гримнир. — Туда нагрянул Ковна с этой ведьмой Тёкк, а также с компанией грязных колдунов и ватагой своих разбойников. Поселение разрушили и сожгли, всех жителей поубивали. Только она одна, Песнь Крови, и осталась. Разве ты не слышал имя этой женщины, Магнус? Она же сказала — ее зовут Песнь Крови. Отнесись к ней как к воину, она того заслуживает.
Магнус, уже не скрывая любопытства, глянул на женщину.
— Я не хотел обидеть тебя, — сказал он, затем кивком указал на Гримнира:
— Он всегда любит подшучивать, порой не знаешь, когда он бывает серьезен. — Он помолчал, потом посуровел:
— У меня было много друзей в Долине Эрика. Правда, побывать мне там не довелось. Ты уверен, что всех вырезали под корень?..
