вопли из-за двери заставили его остановиться. Он прекрасно знал, что в салуне мадам Сиси, послужившем прообразом его новому жилищу, на все апартаменты было наложено заклинание неслышимости, дабы распаленные клиенты не сбивали своими стонами и воплями с ритма обитателей соседних комнат. Это что ж там такое должно было твориться, чтобы звуки сквозь все магические заслоны просочились в коридор? Виту стало так интересно, что он, игнорируя потребности организма, приоткрыл дверь. То, что он там увидел, повергло его в шок. Облачко уже полностью сползло с луны, и в ее серебристом призрачном свете Вит увидел Олета, бегающего по комнате в одних трусах. За ним носились три девицы, грохая по полу подкованными сапогами. Они были запакованы в черные кожаные трусики, лифчики, сделанные из того же материала, на головах красовались такие же кожаные кепи, а в руках они держали длинные кнуты. Олет, уворачиваясь от ударов хлыстов, проявлял чудеса ловкости. Он лавировал между каменными статуями, изображавших фаллосы разных видов и размеров, которые, в основном, и принимали удары на себя. Юноша старался при этом прорваться к своей котомке, напичканный одноразовыми магическими артефактами, но удары хлыстов постоянно отсекали ему дорогу.
– Дуры!!! Я не Вит, он в другой комнате!
– Рассказывай сказки, малец…
– Иди сюда, развлечемся.
– Ну вот, – обиделся Вит, – а я тебя чуть за друга не посчитал. Нет, чтобы поделиться бабами.
– Вот он, Вит! – Загнанный к тому моменту в угол Олет простер руку в сторону двери, где узрел ученика.
Девицы обернулись.
– Мне подачки не нужны, – сердито сказал Вит. – Развлекайся один, жадина!
Юноша захлопнул дверь.
– Придурок, открой, это же ночницы!!! – донеслось до него из комнаты.
– У нас их обычно называют ночными бабочками, – почесал затылок Вит, зевнул и двинулся дальше по коридору, протяжно зевая.
Возможно, именно этот зевок и не дал ему возможность расслышать последний панический писк из-за двери:
– Они дверь замагичили! Я ж выйти не могу, придурок!!!
Проходя мимо двери комнаты, где свила свое гнездышко Ксанка, он был очень удивлен, услышав тот же писк и вопли, что и за дверью ее брата.
– Неужто тоже развлекается? – поразился он.
Это ударило его в самое сердце. Брат-то ладно, но Ксанка… Юноша рывком распахнул дверь, наплевав на ее запреты.
Точно такие же девицы гоняли сестренку Олета по спальне. Ксанка носилась в полупрозрачном пеньюаре, уже рассеченном на боку ударом хлыста, а сквозь прореху виднелись такие ослепительные формы, что Вит окончательно разобидеться.
– Ладно, Олет. Мужик. Но ты, Ксанка… учительница, боевая подруга, можно сказать… не ожидал. Я о тебе был лучшего мнения… и о твоей ориентации тоже.
– Это же ночницы! – взвизгнула Ксанка.
– А то я не знаю!
Вит раздраженно захлопнул дверь и пошел облегчать душу и тело в клозет. Он был очень зол, что его не позвали на общую веселуху. Сообщив унитазу, все, что думает об учителях, юноша вернулся в свою комнату, нырнул под одеяло, бесцеремонно подвинув ушастого голема на край кровати, сжал в кулаке крест отца Илерея и начал жаловаться.
– Господи, за что караешь? Прости меня, конечно, за мысли грешные, но Ксанка… как она могла с такими формами оказаться неправильной ориентации? Это ж какая подлость с ее стороны!
Со стороны коридора послышался грохот рухнувшей двери.
– Совсем обнаглели, – сердито пробурчал Вит. – Вот пусти таких в приличный дом, и они его по камешку разнесут.
Грохнула еще одна дверь. На этот раз в комнате Вита. Внутрь ворвалась в Ксанка в разодранном пеньюаре и сразмаху запрыгнула в постель.
– Что ж ты делаешь, гад!!? Это же ночницы!
– А то я никогда не видел ночных бабочек, извращенка!
– Согласен, хозяин.
Ксанка, бесцеремонно вытолкнутая из-под одеяла, вновь оказалась на полу. Паленый довольно заурчал.
– Это же демоны, придурок! – завопила она.
– Так ты еще и демонов на это дело подписала?
– Нас сейчас убивать будут, идиот!
– А вот тут я с ней согласен. – Кот высунул из-под одеяла уши. – Ты бы вооружился чем, хозяин, а то маг из тебя хреновый, а эти, что под ночниц работают, человечину любят.
– Кто это с тобой? – захлопала глазами Ксанка. – С кем это ты по ночам развлекаешься?
Ответить Вит не успел, так как в комнату уже вваливались ночницы, поигрывая кнутами, и, к тому же, до него дошло, наконец, что любовными играми здесь и не пахло.
– Ах, де-е-емоны… – Юноша одним прыжком слетел с постели, сорвал с шеи крест отца Илерея – единственное оружие, оказавшееся под рукой.
– Их уже двое, – обрадовалась одна из ночниц.
– Тем лучше, – щелкнула по кожаному сапогу кнутом вторая ночница. – Будет весело.
– А если этот мальчик, к тому же, окажется Витом, – зловеще улыбнулась третья, – ой как развлечемся-а-а…
Свистнул кнут. До конца юноша не увернулся. Кончик кнута срезал с головы клок белокурых волос.
– Но-но! Я люблю по-простому, без всяких там извращений.
Юноша поднырнул под второй удар и со всей дури зарядил ближайшей ночнице кулаком в лоб. То ли потому, что в руке был зажат крест, то ли по какой еще причине, но ночница рухнула на пол без признаков жизни.
– Ну ни фига… – поразилась Ксанка. – Без заклинания ночниц еще никто не упокаивал.
И тут удар кнута одной из ночниц достал таки нашего героя, распоров его трусы на самом аппетитном месте сзади.
– Ай! – юноша отпрыгнул в сторону, схватившись за пострадавшее место.
На пути прыжка оказалась Ксанка, которая вынуждена была отлететь к стене отдельно от разорванного пеньюара, на край которого юноша случайно наступил.
– Ух, ты… – выпучил глаза Вит на ее прелести.
– Куда ты смотришь, придурок!
Еще один удар хлыста по тому же месту намекнул Виту, что смотреть сейчас, действительно, лучше в другую сторону.
– Достали! – Следующий удар не достиг цели. Вит сумел перехватить кнут за самый кончик и вырвать его из руки одной из ночниц. – Ну, теперь держитесь.
Юноша ухватил кнут за рукоять и, как заправский пастух, попытался щелкнуть им в воздухе перед носом ночниц, но так как по жизни человек он был чисто городской, то щелкнул самого себя по все тому же многострадальному месту, окончательно порвав трусы.
– А у тебя вид сзади ничего, – хихикнула за спиной Ксанка. – А ну, еще раз щелкни хлыстом…
Вит бросил кнут на пол.
– На шута он мне сдался. Я их и так загрызу!
Юноша раскрутил над головой крест отца Илерея и запустил его в ночницу, оставшуюся без кнута. Этого удара она не пережила и буквально растаяла в воздухе. Последняя из оставшаяся в живых (если, конечно, такое слово применимо к нежити) истерично взвизгнула, нырнула в камин и исчезла в яркой вспышке зеленого пламени.
– А где остальные? – раздался из камина чей-то удивленный голос с явно имперским акцентом.
