протяжении существования о каждый твердый предмет! Купаться в чужой боли вообще неприятное занятие, а тут еще и двойной объем. Хотя эльфу, Райхэ действительно был Темным эльфом, тоже должно было достаться, если вспомнить мою бурную жизнь и ее продолжительность.
Открыли глаза мы одновременно, и лицезрение слегка позеленевшей физиономии напротив сразу добавило оптимизма. Если не одному тебе так паршиво, значит, жить еще можно!
— Сочувствую, — более хрипло, чем обычно, сказал мне морф.
— Взаимно, — отозвался я, чувствуя, как саднит горло.
В зале была оглушающая тишина, а надо мной к тому же обнаружилась насмерть перепуганная мордашка Лэна.
— По-моему, мы немножко поорали, — чуть смущенно произнес Темный эльф.
— Ничего себе «немножко»!.. — ахнул я, сверяясь с последними воспоминаниями окружающих. — Мы всех едва ли не до икоты довели своим истеричным синхронным воплем!
— Райвэн… — всхлипнул Лаэлэн, который навис надо мной с самым трагичным, какое только можно представить, выражением лица. — Ты в порядке?!
— Да! — с честнейшим видом ответил я, но мне, похоже, не поверили, потому что эльфенок мгновенно окрысился на Райхэ, посчитав его причиной моих несчастий. — Лэн, познакомься, это Райхэ, мой друг. — В янтарных глазах мелькнуло легкое недоумение, которое быстро превратилось в радость. — Он приехал сюда, чтобы нам помочь.
Мальчик все еще недоверчиво смотрел на морфа, но, по крайней мере, кидаться на него с кулаками уже явно передумал.
— Из-за него тебе было плохо! — выдвинул свое самое страшное обвинение Лэн.
— Не из-за него, — терпеливо начал разъяснять я этому упертому ребенку, — просто так было нужно для дела, к тому же Райхэ тоже пришлось несладко.
На мордашке младшего эльфа отразилась целая буря эмоций, которую Перворожденный сумел высказать одним, но чрезвычайно громким воплем:
— А мне все равно, как ему было!!! Тебе было плохо!
Морф тихо хихикал в кулак, наблюдая эту почти что семейную сцену.
И тут…
— Что он тебе сделал?! — взвыла Килайя над самым ухом так, что я на несколько секунд оглох.
К нашему с морфом столу подтянулся весь отряд, готовый пришибить кого угодно за покушение на мое хрупкое здоровье. Я просто не в состоянии понять ход их мыслей! Им, видите ли, надо мной измываться можно, зато другие за подобное должны огрести сразу и по самые уши! Наверное, это и есть он… страшный коллективизм!
— Ну я пошел! — мгновенно сориентировался морф, поднимаясь из-за стола вроде бы и неторопливо, но на максимальной скорости. — Счастливо, Райвэн! Повезло тебе со спутниками!
— Издевается, гад! — возмущенно прошипел я, глядя, как черная фигура исчезает за дверью постоялого двора.
Ты прав, Райхэ, мне действительно очень повезло со спутниками, а вот им со мной нет.
— И кто это был?! — грозно вопросила у меня Килайя за отсутствием иной жертвы. Остальные безмолвно присоединились к вопросу девушки.
— Да так, — пожал плечами я, — приятель один.
— И чего ж тогда ты так орал?! — с чего-то пристала ко мне, как банный лист к заднице, демонесса.
— От радости! — нагло соврал я.
— Ну-ну… — Воительница всем видом показывала, что не верит ни одному моему слову, но я невозмутимо продолжал доедать свой ужин, о котором совершенно позабыл за время беседы с Райхэ. Оказывается, за эти беспокойные дни я успел проголодаться до смерти.
Все дружно на меня обиделись и в знак протеста демонстративно пошли за свой стол, не удостоив меня не то что словом, взглядом. Даже Лэн, которого добило то, что я с грехом пополам, но таки поставил глухой блок, не дававший ему порыться в моих переживаниях.
За окном бесилась невероятной силы буря, и мне стало искренне жаль Райхэ, которому выпало прогуляться в такую погодку.
Ну, Аэ-Нари, ну, гадство! Вот явится утром, я ему устрою втык, чтобы вел себя прилично, недоразумение Творца!
Глава 7
Когда я открыл глаза утром, мне тут же захотелось снова забраться под одеяло с головой и притвориться, что я сплю крепким сном праведника, но в меня уже успел вцепиться Лэн, как оголодавший клоп, жаждущий новых ощущений. Я уставился в потолок, сияющий свежей побелкой, и попытался достоверно изобразить предсмертные конвульсии, но от малолетнего чуда таким простым способом избавиться было невозможно, эльф с невероятным упорством стягивал с меня одеяло, щекотал и безостановочно вякал на одной надсадной, нудной ноте, как кот, которого вредная хозяйка отказывается выпустить на улицу весной.
Если вы думаете, что моего терпения, закаленного долгой жизнью, хватило на полчаса подобных измывательств, то вы ошибаетесь, причем жестоко. Я позорно сдался, натянул на себя одежду и поплелся на казнь, сиречь то, что Килайя именовала «сменой образа».
Как оказалось, я мог спокойно спать еще по крайней мере полчаса, но Лаэлэн решил подло отомстить мне за вчерашнее «предательство», а из-за неполного слияния (сжиравшее ко всему прочему уйму сил!), которое мне безумно мешало, рыться в его голове мне не удавалось, так что, спустившись в общий зал, я с огромным удивлением не обнаружил там никого, кроме суетящейся с утра пораньше хозяйки, с извинениями сообщившей, что завтрак, к сожалению, еще не готов, и кряжистого мужика, самой что ни на есть бандитской наружности (я сперва принял его за вышибалу). Но подозрительный мужчина оказался всего-навсего вернувшимся из поездки хозяином милого заведения, в котором мы остановились. И соответственно мужем тетушки Энн.
Я ему не понравился сразу и навсегда. Видимо, причиной тому была излишняя благожелательность ко мне его супруги, хотя, если принять во внимание мою внешность, это теплое отношение можно списать на материнский инстинкт, бич всех женщин, который заставляет прекрасную половину любой расы тискать все, что выглядит красивым и беззащитным. К моему великому стыду, я внешне подходил под обе эти характеристики.
Отвесив Лэну дежурный подзатыльник за измывательство над моими несчастными нервами, которых и без того мало, я решил выйти на улицу, дабы оценить масштабы разрушений и устроить разбор полетов одной наглой лошадиной морде, так как смотреть на морду эльфийскую не было уже никакой возможности.
Открыв дверь, я настороженно огляделся, ожидая худшего, и мои опасения в очередной раз оправдались. Узрев, что творилось на улице, я ошарашенно присвистнул: такого эти края не видели даже в
