— Понятия не имею. Ытхан торопился, зная о планах отравить водопровод, хватали всех подряд. Его можно понять, случись ЧП — чья голова полетит? Нахыровича нашего разлюбезного, — рассуждал вслух Эрин, спешно переодеваясь в форменный китель.
Шея по-прежнему болела, поэтому он надел зимний свитер с высоким горлом. Утренний душ обернулся сущим мучением, и теперь эльф двигался с грацией старинного дубового комода. Проклятущий ведьмак сделал все, чтобы оставить в памяти Эрина неизгладимый след.
Не успели выпить по чашечке кофе, как Ытхан затребовал к себе героя прошедшего дня.
— Будет ругать, валите все на меня, — распереживалась мыслечтица.
— Перестань, — отмахнулся эльф. — Начальству сейчас не до тебя и даже не до меня. Облава — дело сложное. Его уже с утра газетчики взбодрили так, что наши недочеты — просто детские шалости.
— Может, я с вами?
Эрин почесал и без того лохматую макушку.
— Нол, сходи-ка ты лучше к Леготару, пусть он тебе организует опрос сьючек. Мне нужно знать, кто из них готов свидетельствовать против Мэйны. А я к Ытхану. Поглядим, что он скажет.
На том и порешили. Мыслечтица убежала исполнять указание, а следователь пожалел, что не может запросто поцеловать её в щечку на удачу. А так хотелось.
— Вы уверены, сударыня, что хотите допрашивать задержанных лично и наедине? — в очередной раз переспросил меня ап-Халдамир. Бессонная и полная тревог ночь потрепала даже безукоризненного и элегантного Леготара. На мой искушенный взгляд, смотрелся он… неважно. Я вновь устыдилась своей вчерашней рефлексии. Пока я дома сопли на кулак наматывала, оплакивая утраченную «невинность» по части убиения злодеев, коллеги работали. Стыдно, Нолвэндэ. Надо реабилитироваться теперь… хотя бы в чужих глазах, ибо в собственных еще долго не получится.
— Более чем, — заверила я эльфа. — Не беспокойтесь, сударь, я примерно представляю себе, что именно меня ждет, и подготовилась к этому.
— Поверьте, леди Анарилотиони, — вздохнул энчечекист, — Вы не представляете. Впрочем, убедитесь сами. Прошу.
И жестом пригласил меня в допросную.
По моей просьбе изо всех помещений Управления для допроса отловленных сьючек было выбрано именно то, что в наибольшей степени должно было соответствовать представлениям обывателей о кровавых застенках. Холодный кафельный пол, выкрашенные темно-зеленой масляной краской стены, видавший виды канцелярский стол с подозрительными потеками на столешнице и привинченный к полу табурет. И непременный атрибут — мощная настольная лампа. Припомнив проштудированную в свое время монографию о массовой культуре иномирян, я добыла даже графин, граненый стакан и базальтовую пепельницу. И, разумеется, портрет Железного Маэдроса с его знаменитым проникновенным взглядом — на стене. Все ради того, чтоб пробудить глубинные страхи попавшихся в лапы ужасающей спецслужбы сьючек. Что там пересилит и кто кого перепугает, еще вопрос, но в любом случае они начнут открываться, а значит, моя задача упростится. Собственно, целью моей было найти методом ментальной «просветки» более-менее податливую на запугивания и посулы ведьму, которая, возможно, согласится стать дополнительным свидетелем против своей хозяйки. После должной обработки, разумеется.
Товарищ ап-Халдамир аристократически выгнул бровь, рассмотрев антураж.
— Что ж, дерзайте, миледи. Возможно, это и сработает. В любом случае, желаю удачи.
Я кивнула, перепроверяя свои щиты. Мало ли что? Кто их знает, этих попадалок? Вдруг нарвусь на «коллегу»?
— Их будут заводить по одной, — Леготар вновь повторил последние инструкции. — Охрана усилена на случай… эксцессов. Не стесняйтесь воспользоваться кнопкой ее вызова, леди Анарилотиони. Очень вас прошу.
— Разумеется, сударь. Я буду осторожна.
— Надеюсь. Позвольте вас оставить, миледи.
Я кивнула и расположилась за столом, тщательно скопировав и позу, и взгляд легендарного основателя НЧЧК. По-моему, кое-что даже получилось.
Сьючка номер раз оказалась совсем юной особой в стандартной «униформе». Первое, что сделало это чудо, попав в допросную — это оглушительно чихнуло.
— Будьте здоровы, — вежливо пожелала я и предложила ей бумажную салфетку. Девица пугливо дернулась и вытерла нос о собственное предплечье. Я пожала плечами и убрала пачку обратно в стол.
— Малина Беспощадная, она же Иванова Марина Яковлевна, 207 года попадания, 17 лет, ранее не привлекавшаяся, — открыв первую папку, начала я. — Позвольте представиться — Нолвэндэ Анарилотиони, сотрудник НЧЧК. Мы с вами немного побеседуем…
— Я требую адвоката! — заявила сьючка и шмыгнула носом. — Это произвол!
— Гражданка Иванова, — я хотела было добавить в голос суровости, но решила погодить, — адвоката вам предоставят на допросе. А мы с вами всего-навсего беседуем. Кстати, Вы предпочитаете, чтобы вас именовали вашим… рабочим псевдонимом?
— Мне все равно. Я отвечать не буду.
— Да Вы присаживайтесь, гражданка, — я улыбнулась. — Разумеется, Вы можете игнорировать мои вопросы, однако я все равно их задам. Итак. Где и при каких обстоятельствах Вы впервые встретились с Марией Сидоровой, она же Мэйна?..
… После пятнадцати минут взаимных мучений я решила, что хватит. Пустышка. Сьючка оказалась рядовой, из самого низшего звена — она практически ничего не знала, с самой Мэйной не общалась, о подготовке теракта не догадывалась. Собственно, данная особа и виновата была только в непроходимой глупости и наглости. А за это у нас не судят. Мозг юной ведьмочки оказался пустынен, словно пиндостанская степь зимой.
— Увести, — вздохнула я. — Всего доброго, гражданка Иванова.
— Пфе! — гордо ответствовала Малина Беспощадная, покидая кабинет.
Я потерла начинающие пульсировать виски и кивнула орку-дежурному:
— Следующую, будьте любезны.
Вторая и третья задержанные так же не оправдали моих надежд. Паулина Одлянская, она же Полина Сумкина, и Кассандра Левая, она же Ксения Мормышкина, и выглядели, да, по сути, и были точными копиями своей товарки Ивановой. Ничего не знали, ни о чем не ведали, Мэйны боялись пуще ре-портации, моего присутствия в собственных мозгах не замечали. А меж тем голова начинала болеть. Скверно. Я попила минералки из графина, перекурила и снова растерла виски. Оставались еще две. Ладно, посмотрим.
Четвертая сьючка вплыла в допросную величественно, словно королева в изгнании. Вместо привычной уже черной кожи и заклепок роскошную (без шуток, девица и впрямь обладала неплохими формами) фигуру ведьмы облекало нечто черное и балахонистое, во взоре ее плескалась мировая скорбь, а пухлые губы горько кривились.
— Пытайте, инквизиторы… — прошелестела она. — Несчастные, ослепленные ложным Светом безумцы, вы…
— Что, простите? — несколько ошарашенная, переспросила я, все еще надеясь, что ошибаюсь. — Гражданка Харитонова Юлианна Яковлевна? 203 года попадания, 28 лет, ранее не привлекавшаяся?
— Нет, — гордо ответствовала задержанная. — Но имя мое сокрыто Великой Тьмой, и лишь волей Учителя…
Чего?! Ой, только не это… Я думала, они уже к нам не попадают. Балрог, да что же ее прихватили-то вместе со сьючками? Хотя… а, ну да. Рыжая. Взяли по внешним признакам. Прокол.
— Ты! — между тем внезапно взвизгнула особа в черном. — Потомок кровавого рода! Позор палачам! По-зор пала-чам!!! По-зор па-ла-чам!!! Рабы Валар, вы поработили Людей, но однажды Он вернется, и тогда…
— Гражданочка, успокойтесь, — не на шутку перепугалась я. Опыта общения с так называемыми
