облик, за минуту проходя все свои состояния от куска горной породы до атлетической фигуры кузнеца.
- Ухоня, как же это здорово! - с восторгом сказала Онега.
- Видела бы ты себя со стороны... - пробормотал ухоноид. - Я со страху, наверное, уже седой как лунь.
Онега не обратила на слова Ухони никакого внимания - ее мысли были поглощены обретенной способностью. У девушки даже дух захватывало от перспектив, открывающихся перед ней после овладения искусством метаморфозы. Однако маленький червь сомнения не давал ей до конца насладиться радостью ее смущало то, что она не могла долго контролировать искусственно вызванный облик. Стоило на короткий миг переключить сознание на что-либо другое, как ее тело самопроизвольно возвращалось в прежнюю оболочку. Получалось, что воспользоваться своим новым даром ей можно только в исключительных обстоятельствах. Но сегодняшний опыт показывал - в Рудокопово они попали не зря, времени на тренировку будет предостаточно. Что ж, она теперь готова и к этому!
- По твоему лицу видно, что черная полоса в нашей жизни закончилась, сказал Ухоня, помолчал и спросил: - Значит, я могу навестить нашего нечистоплотного приятеля на предмет его полного рассекречивания?
- Да, Ухоня, - ответила девушка, - теперь за мою честь ты можешь не волноваться! - И ухоноид увидел, как изящная ладонь мгновенно трансформировалась в кулак кузнеца, превратившийся далее в камень!
- Вообще-то я и раньше сильно за тебя не переживал... - нашелся Ухоня.
- Тогда встретимся у бабушки Матрены!
Девушка выбралась из естественного лесного убежища и направилась в сторону Матрениного дома. Память услужливо подсказала кратчайший путь до него, и Онега ничуть не волновалась, что может заблудиться в хитросплетении улочек, проездов и тупиков. Теперь ее походка несколько отличалась от первых робких шажков. Сейчас она обрела уверенность и изящную поступь молодой пантеры, вышедшей на охоту за глупыми самодовольными самцами. Поэтому, услышав на одной из небольших торговых площадей гул толпы, она не шарахнулась испуганно в сторону, как сделала бы еще два часа назад, а пошла на шум, гордо подняв голову и ловя восхищенные взгляды тех самых самцов, на охоту за которыми она и вышла.
Она подошла поближе и услышала зычный голос бирича-глашатая, сборщика податей и блюстителя общественного порядка в одном лице.
- ... И повелел воевода Тур Орог с особым пристрастием отыскивать тех, кто обличья человечьего не имеет либо меняет его аки одежу на теле своем. Но чтоб не случилось оговора напрасного, сие превращение должны видеть хотя бы трое. И ежели такое случится, и будут три свидетеля колдовства непотребного - тащить мерзкое создание на двор городского старшины, но самосуда по дороге не чинить - ослушники сами в темной окажутся.
Вот это номер! Выходит, что нас с Ухоней и с этой стороны обкладывать начали? Интересно узнать - откуда ветер дует?
Онега - прямая, грациозная и неприступная, как дикие утесы горы Таусень - проследовала мимо закончившего свою речь бирича. Глашатай свернул грамоту, взял сулицу - короткое метательное копье, которым он был вооружен, как блюститель порядка. И тут заметил девушку. Бирич что- то шепнул двум сопровождавшим стражникам и сквозь поредевшую толпу кинулся за Онегой.
'Ну вот, неужели мне так и не дадут спокойно до избы добраться? подумала Онега. - Ладно, бирич худосочный, устроим тебе приемчик!'
Онега торопливо свернула за угол ближайшего сруба, краем глаза заметив, что бирич уже почти настиг ее. А бирич, видя, что девица ускользает, ухватился за подол сарафана.
- Куда так спешишь, девица-краса? - спросил он, не отпуская подол и вместе с ним заворачивая за угол.
- Порты не лапай! - Густой бас словно придавил бирича низкими вибрациями. Глашатай поднял глаза... - Я говорю, штаны-то мои отпусти! повторил здоровенный детина и рванул ногу так, что бирич отлетел к стене.
- Как это... а девица где? - пролепетал бирич, ошарашенный случившимся.
- Какая девица? - спросил детина и захрустел сжимаемыми в кулаки пальцами. - Никак пошутковать со мной вздумал?
Вполне возможно, бирич искренне пожалел в эту минуту о том, что отпустил стражников. Он поднялся на ноги и, озираясь по сторонам, неуверенно сказал:
- Здесь вроде девица была?
- Ах, девица! Так она вона! - Здоровяк показал на стайку девушек, что стояли от них шагах в десяти и над чем-то громко смеялись.
Бирич удивленно посмотрел на девушек, потом на детину с бычьей шеей. В его глазах появилась тень сомнения. Тогда здоровяк торопливо объяснил:
- Девки мимо меня, что стрекозы спорхнули, а я здесь Кузьму-плотника дожидаюсь! Не видал его случаем?
- Да нет...
- Ну, тогда я за ним сам пойду... - И детина скрылся за углом.
Бирич некоторое время стоял в глубоком раздумье. Девицы его больше не занимали. Наконец он выглянул из-за угла и... Ничего не увидел! Смутные сомнения, закравшиеся в его сердце, стали превращаться в уверенность... Конечно, если бы бирич был более наблюдательным, он бы заметил под ногами большой голыш, появившийся лишь минуту назад...
Глава 10
МОКРАЯ РОГОЖА
...Онега чертыхалась всю оставшуюся до избы дорогу: не так-то просто оказалось выгадать время, чтобы никого поблизости не было. Добрых полчаса пришлось валяться на улице, глотая пыль от многочисленных ног, пока удалось вернуть себе облик девицы! И сейчас она чувствовала себя такой же грязной, как и юродивый Рык. Хотелось лишь одного: добраться до сеней и хоть полчаса спокойно отдохнуть, не опасаясь, что кто-то заметит твое не совсем нормальное поведение.
Недалеко от избы Матрены Онега вспомнила, что ее новый облик бабушке совсем не знаком. Вот бы заявилась она к ней в таком виде! Дескать, здрасте - вот она я, какая красавица! Да-а-а, сейчас нужно все время быть начеку, иначе и глазом моргнуть не успеешь, как окажешься в пыточной у городского старшины.
... На шаги кузнеца выглянула бабушка Матрена.
- А, вернулся, касатик, - обрадовалась старушка, - пойдем, перекусишь. А то, чай, намаялся в незнакомом городе!
- Нет, бабушка Матрена, - отозвался Милав-кузнец, - кушать не буду. Мне бы соснуть часок - я и вправду намаялся!
- Дак вот здесь и ложись! - показала старушка на широченную скамью, занимавшую едва ли не треть сеней. - Я сейчас и мягонького чего-нибудь принесу.
- Нет, ничего не надо. На жестком спина крепче будет!
- Ну и ложись себе. А я уже и травку какую-никакую готовлю - вылечим мы твою хворь-то, не сомневайся!
- А я... и не совме... сонме... сомне... ваюсь... - Язык Милава едва во рту ворочался! Нечеловеческая усталость вдруг навалилась на него, подмяла под себя, скрутила и убаюкала.
Уже проваливаясь в сон, как в черную бездну, Милав подумал: нужно попробовать нейтрализовать усталость, используя естественные преимущества каждого тела. У волка это скорость и выносливость, у ворона - отличное зрение, у кузнеца - огромная физическая сила, у жабы... у жабы... кабы... абы... Мысль затухала медленно, словно угли костра в безветренную погоду.
Но не успел еще Милав долететь до самого дна бездонного колодца тяжелого
