– Что? – Я задохнулась. – То есть – как? Балрог! Это был заговор, что ли?! Так кто же именно?
– Да мы с Аоданом и подложили, – братец хрюкнул. – Пока ты, радость моя, не успела выбрать более радикальный способ мести. Так что – да, это был заговор.
– Ах, вы… – слов банально не нашлось. – Ну, балрог вас… Родители знали?
– Не-а, – Арк фыркнул. – Зачем? В их отсутствие ответственность за честь девы ложится на ближайших родичей, ты сама знаешь. Вот поэтому, дорогая, ты и звонишь мне в ночи.
– А… – Я не нашлась с достойным ответом и в итоге созналась. – Ну, да.
– Ну тогда давай, блудница, кайся, – хмыкнул брат. – Выкладывай, сестрица.
Ну, я и выложила. Практически все, опустив только некоторые подробности, которые уж точно никого не касались. И замолчала, почти не дыша в ожидании вердикта.
– Да уж, – немного помолчав, промолвил Арк, – весьма… занимательная история. И чего же ты теперь ждешь от меня, благородная сестра моя – прощения или благословения? А?
– Ну-у…
– Ясно. Я так понимаю, ты намерена продолжать эти… предосудительные… занятия?
– Я его люблю, – мрачно напомнила я. – Ты не забыл?
– А какой отменный способ ты выбрала, чтобы дать ему это понять! – Нет, он точно издевается! – Честное слово, неудивительно, что некто, не имеющий… врожденного иммунитета или хотя бы прививки в виде общения с нашим славным и здравомыслящим семейством, принял твои нежные чувства за чистую и незамутненную ненависть.
– Нет, ну а как еще я должна была себя вести! – возмутилась я. – Можно подумать, у меня был выбор!
– Нол, сердце мое, ты опять забываешь, – братец вздохнул, – забываешь, что твой избранник еще недостаточно хорошо тебя знает, чтобы сходу расшифровывать все твои намеки и разбираться в твоих запутанных мотивах. Ему можно только посочувствовать. Характер у тебя покруче, чем у нашей нежной мамочки.
– Да ну, так уж и круче, – усомнилась я.
– Точно! – Арк ухмыльнулся в трубку так, что я это услышала. – И не сомневайся. Там, где мать вспыхивает сразу, ты сперва долго-долго копишь в себе злость и обиду, а потом взрываешься и бьешь. В самый неподходящий момент. Разве не так? Внезапно, убийственно и – предпочтительно в спину.
– А память у меня хорошая. – Я вздохнула. – Пожалуй, так. Да… многое можно объяснить наведенным безумием, да только…
– Только в этом безумии было гораздо больше от тебя самой, чем хотелось бы признавать? Вот так, моя милая сестричка. Ты совершенно уверена, что твой возлюбленный не спятит после недели с тобой наедине? А? Мне Эринрандир понравился, и не хотелось бы обрекать его на столь страшную участь.
– Он и сам псих не хуже меня. Куда уж дальше? Скорее, это я с ним с ума сойду. Но – брат! – я хочу именно этого, синеглазого и сумрачного.
– Так ты все-таки желаешь братнего благословения? – Аркуэнон хмыкнул. – И когда же нам ждать сватов?
– Не благословения. Невмешательство – вот и все, что мне нужно. Считай, что я поставила семью в известность… по крайней мере, часть семьи.
– Маме расскажем?
– Издеваешься? Хочешь, чтоб я навеки отвратилась от малейшего желания даже слышать об Эрине, не то что видеть его?
– Не-а, не хочу. Мамин энтузиазм в таких делах – вещь, абсолютно противопоказанная для влюбленных. Нет вернее способа охладеть, уж я-то знаю.
Я сочувственно вздохнула. Все мои братья уже неоднократно испытывали на собственной шкуре то, чего я так боялась – мамину заботу об их личной жизни. Наша матушка хороша всем, кроме одного – она всегда и во всем права. Она же – Мама, ей виднее, что нужно для ее детей! А если дети – против… что ж, перетерпят, перебесятся и смирятся.
– Я хотела позвонить папе, – я вздохнула снова, – рассказать ему. Но он, наверное, опять в командировке.
– Ага. Насчет сватов ты так и не ответила.
– Вряд ли, брат. Во всяком случае, пока.
– Ты не хочешь замуж, сестра моя? – Арк веселился уже в открытую. – Тебя ли я слышу? А как же семейная честь?
– А мы не будем кричать на каждом углу о своих… отношениях. Нет, Арк, не хочу. Я хочу быть с ним, спать с ним, работать с ним… но замуж? Лет через двести, пожалуй. Не раньше! А что до семейной чести… С ней все нормально. Я тебя уведомила, так? Значит, традиции соблюдены.
– Духи предков от души матерят тебя в Чертогах за такую трактовку древних законов, так и знай. Но, сестра, – Аркуэнон посерьезнел, – помни, пожалуйста. Если он тебя обидит, за Нолвэндэ Таурендилиэн леди Анарилотиони есть, кому вступиться.
– Помню, – торжественно заверила я.
– Вот и славно! Еще один совет напоследок – и я иду спать.
– Да?
– Сестричка, – Арк хихикнул и, надо заметить, весьма похабно, – в следующий раз ты лучше трусики снимай сама и заранее.
– Что? – я опешила и чуть не выронила трубку.
– А то самое. Ты уж поверь моему опыту, ага? При вашем обоюдном… темпераменте ты рискуешь и вовсе остаться без белья.
– Ах, ты!..
– Приятных снов, Нол! – хрюкнул любимый братец и отключился прежде, чем я подобрала достойный ответ на эту возмутительную пошлость.
Дежурство прошло без эксцессов. Эрин умудрился выспаться, потом сходил в душ, позавтракал в столовке в компании с троллем Арнольдом, обзвонил своих осведомителей, заряженных на поиск гребаных ирисов, и практически без матерных выражений воспринял настоятельное приглашение на семинар по правоведению.
– Вечером ПДПС, – напомнил ему товарищ Шрак в курилке. – Не опаздывай.
– Задницу себе отсижу, – посетовал Эрин. – Весь день на стульях.
– Некому помассировать?! – ядовито полюбопытствовал Маки.
Гном-криминалист затаил на эльфа злобу, и их взаимная неприязнь вышла на новый виток развития, стремительно подбираясь к открытой вражде.
Капитан собрался было достойно ответить, тем паче, тема была на грани пристойности, но был пойман за рукав Шраком.
– Не реагируй. Не сегодня. Езжай на семинар.
О чем там говорил гоблин с гномом, осталось тайной, но после него на какое-то время Маки присмирел.
Весь день прошел под знаком сиреневых ирисов. Несчастные взмыленные стукачи слали эсэмэски панического содержания и на всякий случай каялись во всех грехах. Трижды Эрину предлагали крупную партию азалий, один раз – маковой соломки, почти уговорили на желтые розы в комплекте с веночком. Гадские цветочки превратились для энчечекиста в идею фикс и цель всей жизни. Куда там колдубинским дятлам!
К концу семинара издерганный Эринрандир поклялся кровью предков и честью офицера, что добудет этих сиреневых сволочей, чего бы ему это не стоило.
И уже в управлении на проходной его номер набрал Уцлатарг:
– Начальничег! Будут тебе ирисы. Через три часа.
– Точно ирисы? Сиреневые?
– Папой клянусь! – возрыдал орк. – Сиреневей быть не может!
Как выяснилось в последний момент, собрание назначили общим, и в актовый зал набилась куча народа. Эрин и не собирался опаздывать, напротив, он пришел раньше и занял Нолвэндэ
