то Шахразаде не о чем в следующих сериях писать будет.
– Бе-е-е!
– Бе-е-е…
Кевин с трудом повернул голову. Две потрепанные фигуры стояли у борта или, если быть более точным, висели, перегнувшись через него. Пятые точки их смотрели в зенит. Одна точка, судя по парандже, принадлежала Офелии, другая, судя по полосатому халату, Синдбаду. Поднатужившись, юноша вывернул голову еще дальше, и за спиной увидел остальных членов своей буйной команды. Они расположились около мачты, где продолжали пировать! Дастархан был сооружен прямо на палубе. Ненасытные Зырг с Люкой пили вино и закусывали его восточными сладостями. Шербета, пахлавы и рахат-лукума на дастархане было достаточно. Попугай восседал на хвосте на бочке и что-то объяснял друзьям, азартно махая крылышками. В одной его лапке была виноградная гроздь, в другой кинжал, которым он ловко срезал спелые ягодки, культурно накалывал их на кончик кинжала и периодически отправлял в клюв, на время прекращая повествование. Юноше тоже захотелось послушать, о чем разглагольствует вредная птица. Он оторвался от штурвала и, к огромному облегчению боцмана, с трудом сохраняя равновесие, двинулся к своим друзьям. Место у руля тут же занял один из матросов, и корабль уже более уверенно пошел вперед.
– О! Шеф снова с нами!!! – радостно завопил Люка. – Штрафную!
Юноша грузно осел на палубу, оттолкнул протянутый ему кубок. Бессони не обиделся.
– Шеф, ты только послушай, какие байки нам Яго травит! Врет и не краснеет, зелененький наш! Ни одному слову не верю, но так забавно…
– Про что байки?
– По нас. Как мы в царском дворце отрывались.
Юноша напряг мозги. Кое-что он помнил и так, пока пил, пригубляя из чары по глоточку за тост, дабы не обидеть радушного хозяина банкета. Однако, что было после семисотого тоста, не помнил, хоть убей!
– А что это с ними? – спросил он, кивнув в сторону Офелии и Синдбада.
– У одного морская болезнь, а у другой другая, – ответил попугай.
– Что – другая? – не понял Кевин. Голова работала туго.
– Другая болезнь, – злорадно хихикнул Яго. – Она на пиру решила показать, как у них в МАИ студенты отрываются после успешной сдачи экзаменов.
– И как?
– Не надо… – донесся до них страдальческий голос Офелии. – Бе-е-е…
– Надо сказать, здорово отрывались! – оживился зловредный попугай. – Сначала эта сатана в юбке травила пошлые анекдоты царю и визирям. Те ржали так, что давились вином и закуской. Многих потом откачивали. А эта стерва Джевдет внаглую ее анекдоты записывала. Так что скоро можно ждать пятый и шестой том «Тысяча и одной ночи». А когда царские б… – попугай закашлялся, – танцовщицы начали услаждать взор гостей танцем живота, ваша герцогиня пинками их разогнала и со словами: «Кто ж так зажигает? Это устарело!» – отплясала прямо на дастархане такое, что не только у царя с визирями, но и у тебя, шеф, челюсти отпали. Как она ножки задирала!!! Умудрялась подкидывать ими кувшины, ловила их на лету и выпивала из горла прямо через чачван! Как она это умудрялась делать, я до сих пор не понимаю! Одежку, правда, потом пришлось менять. Паранджа трещала по всем швам! Царю, то, что под ней было, очень понравилось. Пытался ее у тебя купить…
– Паранджу? – Кевин все еще тормозил.
– Герцогиню!
– И? – испугался юноша.
– Сделка не состоялась. Офелия заломила такую цену…
– Что!!? – изумилась девушка. – Я тоже торговалась? Кевин, не слушай его! Он все врет!!!
– А сколько она запросила? – не удержался от вопроса юноша.
– Если все царство Гусейна загнать со всеми потрохами, все равно не хватит. У нее явно завышенная самооценка. Когда царь отказался платить, она полезла в драку, но за царя вступился Джевдет и сказал, что место около светлейшего он уже забил и третий лишний. Их с большим трудом разняли. Царь утихомиривал свою Шахразаду, а ты эту дикую кошку. Кстати, она согласилась на замену и сказала, что тебе готова даром… Вах!
Попугая смело с бочки чалмой, которую Офелия сорвала с головы Синдбада и запустила ее во вредную птицу.
– Правда глаза колет?!! – Попугай взметнулся на рею и истошно завопил, оказавшись в пределах недосягаемости, – гордой птице клюва не заткнешь!
– Так, правдивый ты наш, – поспешил вмешаться в назревающий скандал Кевин. – Лучше расскажи, чем остальные в это время занимались. Про Люку, например.
– Про Люку не интересно, – сердито каркнул попугай. – Пока вы дурью маялись, он варил оздоровительный состав, чтоб подданных Гусейна, околдованных Джафаром, к жизни вернуть.
– И как, получилось? – заинтересовался Люка.
– Да. После десятого раза. Ты ж его гашеный варил.
– Ни фига себе, – похоже для бывшего беса это была новость. – А до этого что получалось?
– Превосходный самогон. Царю очень понравилось.
– Так вот почему мне так хреново! Мерзавец! – Похоже, Офелия нашла нового козла отпущения, и начала вертеть головой, видимо, в поисках достойного снаряда.
– Ну, а ты чем в это время занимался? – опять начал переводить стрелки юноша.
– У меня, в отличие от вас, дел было невпроворот. За три года отсидки, знаешь, сколько их накопилось?
– Это каких? – потребовал уточнения Зырг.
– Ну, в птичник сходил, потом к барашкам завернул… – Яго осекся.
Зырг с Люкой радостно закатились.
– С тобой все ясно. А как мы все-таки здесь оказались? – задал неосторожный вопрос Кевин.
– Нормально оказались, – недовольно буркнул попугай.
– А подробнее? – Девушка, хоть и была по-прежнему цвета морской волны, но лишившись содержимого желудка, начала приходить в себя.
– Первые шесть дней гуляли хорошо. Я, правда, отлучался иногда до обеда… ну, это пропущу… а вот на седьмой день тебе, шеф… извини, я тебя уважаю, но молчать не могу!..
Кевин напрягся, чувствуя, что пришла его очередь слушать правду-матку, которую вредный попугай готов выдать ему по полной программе. Оживилась и Офелия, почуяв, что в руки сам идет компромат на ее рыцаря.
– И что на седьмой день? – жадно спросила она, отрываясь от борта и направляясь к друзьям.
– Приспичило ему по нужде. По малому делу, – радостно сказал ей попугай.
– Ну и что? – разочарованно спросила девушка. – Дело житейское.
– Вот после этого-то все и началось! – завопил попугай.
Кевин начал подозревать что-то неладное.
– И что я сделал? – спросил он.
– Ничего особенного. Ты пошел по естественной нужде.
– И его там наверняка озарило, – встрял в разговор Люка. – Меня частенько в этом месте гениальные идеи посещают.
– Возможно, – не стал спорить попугай, – только тут есть один нюанс.
– Какой? – мрачно спросил юноша.
– Царский гарем это не туалет.
Кевин начал бледнеть.
– И? – едва дыша, спросил он.
– Ну, что – и? Радуйся! Твоего отсутствия, кроме меня, никто не заметил, хотя вышел ты оттуда через три дня очень счастливый, и выдал!
Юноша вжал голову в плечи, опасливо косясь на герцогиню, лицо которой стало менять колер с цвета морской волны на колер утренней зари.
