— Ладно, Герман, пойдем мы. — Ганс махнул рукой.
— Удачи! — сказал Герман.
— Узнай там, когда этот гад меня сменит наконец, — попросил напоследок Фридрих.
— Хорошо, — кивнул Герман.
Охрана отправилась обратно к деревьям. Первые шагов десять они пятились, не решаясь подставить зады под зубы крысокота. Герман слегка подтолкнул Франца в спину, и они отправились к домам Ветродувов.
— У него на ухе нарост, — прошептал Франц, наблюдая за ловко забирающимся на дерево тощим Гансом.
— Да, сколько его помню, он всегда ходил с этой штукой. Правда, теперь она стала такой здоровой, что уже непонятно, кто чей нарост…
— Я бы мог это вылечить, — уверенно заявил Франц, — нужно только пройти полный курс лечения. Ну и противогрибковые мази, конечно, потребуются, с Базы.
— Думаю, он не согласится, — усмехнулся Герман и пошел дальше, уже нисколько не обращая внимания на сидевших в засаде охотников.
— Но почему? Он же ему наверняка мешает. Ведь это же уродство!
— Зато он видит с ним хорошо.
— Не понимаю.
— Чего ты не понимаешь? Он ночью благодаря этой штуке любого, у кого теплая кровь, за сто шагов увидит.
— Так она же на ухе. Как же он ей видит? — удивился Франц.
— Что ты ко мне пристал?! — обозлился Герман, вспомнив, что и он тоже может отлично видеть, а точнее чувствовать, на расстоянии. — Говорю, видит — значит, видит!
Следопыт подумал, что они с Гансом вроде как родственники. Его умение сканировать район и ощущать людей было чем-то сродни Гансовому умению видеть на далекие расстояния. Правда, дар Ганса был намного богаче — видел он яснее и дальше, — но Герман бы ни за что не согласился поменяться с ним местами. Носить вместе с ухом такую вот громоздкую штуковину, которая к тому же со временем все увеличивается и увеличивается в размерах, — нет уж, увольте.
— Так он что, Универсал? — поинтересовался Франц. Герман вздохнул. И за что ему такие муки? Может, прямо сейчас достать шовный комплект и заштопать неуемный рот?!
— Ты вообще разницу между мутантом и Универсалом знаешь? — поинтересовался Герман.
— Ну да… — несколько помедлив, сказал Франц. — У мутантов очень сильна фенотипическая и генотипическая изменчивость. И если их доминантные гены проявляются в выжившем потомстве, то…
— Проще можно? Тут тебе не совет Госпитальеров.
— Ну, — Франц заметно покраснел, — если проще, то мутанта можно определить как по ряду внешних признаков, так и по их измененному генотипу. И то и другое будет явным отклонением от стандартной довоенной нормы.
— А еще проще?
— Если у человека три глаза, восемь пальцев, зеленая кожа и шестьдесят пар хромосом, то он, вне всякого сомнения, является мутантом, то есть он тот, чьи предки пострадали во время Последней войны и в Черные века от радиации и мутагенов.
— Уже лучше, — удовлетворенно кивнул Герман, правда, он так и не понял, что такое “хромосомы”. — С мутантами мы разобрались. Теперь расскажи мне, чем они отличаются от Универсалов.
— Ну, Универсалы… Они как люди. Их совсем ничем не отличишь. Они полностью соответствуют всем нормам любого биологического справочника. Естественно, какой-то дрейф генов есть, но он есть у всех выживших после войны. Это было неизбежное зло.
— Проще… — прорычал Герман.
— Ну, в общем, Универсала нельзя определить никакими приборами. То, что они делают, они делают с помощью силы своего мозга. А так они самые обычные люди.
— Откуда ты знаешь, что силой мозга, а не левой ноги, например? — Герман похлопал себя по ляжке.
— На Базе, правда не на нашей, проводили специальные исследования. Один из Госпитальеров был Универсалом. Двигал взглядом предметы. Это было так… Так здорово!
— Угу. Здорово, — согласился Герман, представляя, что бы можно было сделать, обладай он таким даром. Можно у кого-нибудь из-под носа стянуть парочку сочных корнеплодов, ружьишко, а можно и камнем по башке кому-нибудь дать без помощи рук. — Ну и чем закончились эти исследования? — поинтересовался он. — Небось решили потом: как это он так ловко предметы двигает, а ну-ка посмотрим, что у него внутри?
— Не знаю, — честно признался Франц, — но наши никогда бы не сделали ничего плохого…
— Налево, — скомандовал Герман.
Они свернули с тропинки, обогнули заросшую ползучим плющом статую какого-то человека из прошлого. Кто был этот парень, Герман не знал, да и не интересовался — без толку. Жернова времени уже уничтожили надпись, да и над лицом статуи порядком потрудились: нос у человека отсутствовал.
Парк был огромным, но следопыт и не собирался проходить его насквозь — это было ни к чему. Он еще раз свернул налево, и они оказались в районе, застроенном низкими двух — и трехэтажными домами. В отличие от Мусорщиков Ветродувы не ленились и тратили уйму времени на то, чтобы поддерживать часть домов района в благопристойном виде. Так что люди селились не в подвалах, деревянных бараках и землянках, а во вполне приличных каменных жилищах.
Станцию подземки, находящуюся в этом районе Города, еще лет шестьдесят назад завалили старыми железками, камнем и разнообразным мусором, чтобы ни одна мерзкая тварь не выбралась наружу. Если какой-нибудь жевале вздумается прогуляться на свежем воздухе, то ей придется сползать в район Мусорщиков или Поджигателей. У Ветродувов жевалам делать нечего.
В самой середине территории, заселенной кланом, находился вход в Убежище, в котором предки клановцев пережили воину и Черные века. Внешне ничем не примечательное здание с заржавленной металлической дверью, оно вело в огромные катакомбы, имевшие выход даже в подземные лабиринты метро. Впрочем, таких, кто хотел бы прогуляться по нынешней подземке, не находилось — каждый знал, что подобная прогулка равносильна самоубийству…
— Уютно у вас, — неожиданно сказал Госпитальер.
— Чего? — не понял Герман.
— Уютно, говорю. И чисто.
— Стараемся. Если бы гадили под каждой дверью, то вы бы у нас навсегда поселились.
— Это точно. Грязь — первый шаг к эпидемии. А тут видно, что народ чистоплотный, следит за порядком…
Герман благодушно улыбнулся: похвала Госпитальера была адресована и ему тоже.
— …и прижимистый, конечно, — продолжил Франц, — видно, что своего не отдаст.
— Опять завел старую песню! — рявкнул Герман.
— Сколько в клане людей? — не обращая внимания на сердитые интонации, поинтересовался Франц.
— Когда как… — буркнул Герман, но затем пояснил: — Кто сам уйдет, кого выгонят, кто пропадет в другом районе во время вылазки, ну и новые, конечно, приходят постоянно. Число людей у нас все время меняется. Нас человек триста — триста пятьдесят, может, сейчас уже чуть больше.
— И мутанты? — поинтересовался Франц, чем породил у Германа новую волну подозрений.
— И мутанты, — ответил он, — а что? Мы против них ничего не имеем, хотя в последнее время появились буйные головы, наслушавшиеся проповедей проклятых Мегаников…
Следопыт пристально посмотрел на мальчишку, но тот и глазом не повел.
Пройдя еще несколько домов, Герман остановился и вновь крикнул, как обезумевшая утка. Со второго этажа ближайшего здания пришел ответ, затем появился тощий парень, помахал рукой и улыбнулся.
— Вижу, ты с добычей, Герман!
— Здорово, Гюнтер. Есть немного. — Герман тряхнул мешок, демонстрируя добычу.
