Деревянные мечи упали по обе стороны от них.
Остались двое из резерва. Слишком мало, чтобы всерьез на что-либо рассчитывать. И они, по- видимому, понимали это не хуже волка. У них не оставалось ни времени, ни сил, ни должного количества рук. Помешкай они еще, и Курт сам бы с ними расправился.
А впрочем, итог был бы одним и тем же…
Тот, что стоял со стороны Ямы, метнулся к Курту с воинственным кличем. В руке его, словно знамя, был зажат деревянный топор. Волк отступил в сторону в самое последнее мгновение. Топор просвистел в каких-то сантиметрах от уха. Однако это было не все. Присев, Курт поднял лапы и перебросил гладиатора через плечо. Тот пролетел над землей, расставив руки наподобие крыльев, воинственный же клич сменился сдавленным мычанием. Другой гладиатор едва успел нагнуться, чтобы избежать “попадания”.
Этот был последним. В глазах его горели две свечки — страх и неуверенность. Он отлично понимал, чем это закончится. Вспотевшая ладонь, в которой был меч, сжималась и разжималась.
Курт не дал ему времени для размышлений.
Он пригнулся и бросился вперед. За два с лишним метра от цели оттолкнулся от земли и поднялся в воздух. Правая лапа отбросила деревянный клинок, которым безволосый неловко пытался отмахнуться. Другая лапа схватила парня за глотку.
Они повалились на песок. Пасть волка была злобно ощерена; из нее, вероятно, капала слюна. Гладиатор расширившимися от ужаса глазами смотрел на кошмар, что маячил перед ним. Оскаленный получеловек, полузверь — картина не для слабонервных. Парень, наверное, уже считал последние секунды свой жизни.
Курт и впрямь немного утратил самоконтроль. Он занес когтистую лапу над лицом гладиатора, еще не вполне сознавая, что же именно он собирается делать.
В следующее мгновение его шеи коснулись примерно две тысячи острых игл. В отличие от предыдущего раза, их длины явно не хватало, чтобы проникнуть в нервные узлы, а затем, будто через шлюзы, прямо в мозг. Это было крайне неприятно, но в целом терпимо. До волка не без труда дошло, о чем именно ему хотели напомнить.
Он встал на ноги и распрямился. Гладиатор продолжал лежать у его ног, глядя на мохнатую фигуру и пытаясь восстановить дыхание. Вокруг, если бы не тихие стоны, царила полная тишина. Тем не менее мертвой назвать ее было явно преждевременно — за время потасовки на желтый песок не упало ни единой капли крови.
Курт повернул голову и нашел взглядом Тарана.
Тот стоял, не шевелясь, с секундомером и “кулоном” в разных руках. Черные глаза смотрели жестко и прямо, однако распознать их выражение было не просто.
Какое-то мгновение спустя Хэнк, вздрогнув, опустил глаза на циферблат и щелкнул клавишей.
Вероятно, он позабыл сделать это раньше.
Как бы там ни было, сухой щелчок послужил своего рода ударом бойка о капсюль — “безрукавочники”, включая Ножа и Топора, загомонили все разом, с опаской поглядывая на волка. Кое-кто передавал товарищам деньги — они, оказывается, были в курсе грядущего “экзамена” и успели заключить пари. По адресу гладиаторов отпускались пресные шуточки.
Но все прекратилось, стоило лишь Тарану поднять вверх руку. Он вновь поглядел на секундомер, будто не в силах был поверить.
— Сорок три секунды, — сказал он наконец. — К тому же…
Безволосый красноречиво повел взглядом вокруг. Курт невольно проследил траекторию, тут и там натыкаясь на тела гладиаторов. Он сразу же понял, о чем именно Хэнк умолчал. Само собой, любому тренеру было бы не очень приятно констатировать подобный исход. Мало того что волк с первой же попытки поставил рекорд, ему вдобавок удалось ВЫИГРАТЬ бой!
Из шести гладиаторов на ногах стоял всего один, да и тот прижимал к боку травмированный сустав. Трое лежали без сознания. Один стоял на коленях, пытаясь отдышаться. Последний по-прежнему лежал там, где его опрокинул Курт. На шее его краснели отпечатки волчьих лап, в глазах пылал дикий ужас. Ему как будто не верилось, что он еще жив. Курт и сам почти в это не верил. Еще бы мгновение…
— Рано радуешься, — сказал Таран, прерывая его раздумья. — Ты, безусловно, поставил новый рекорд, однако в этом нет, ничего из ряда вон выходящего… — Он повел черными глазами вокруг, придавливая подручных к песку. — Во всяком случае, ДЛЯ ТЕБЯ.
“Безрукавочники” молчали, подобострастно глядя на Хэнка.
— Чего стоите?! — вдруг закричал он. — Приведите их в чувство!
Парни бросились в разные стороны. Один побежал к подъезду, еще двое направились к лежащим гладиаторам — без особой, впрочем, спешки (причина могла заключаться как в близости Курта, так и в элементарном равнодушии к собратьям по расе…). Четвертый часовой остался на месте, зорко глядя по сторонам.
— Ты раскидал их, словно щенков, — продолжал Таран, — однако я и не сомневался в подобном итоге. Они тебе не ровня. И все же, — безволосый усмехнулся, — посмотри на это с другой стороны. Я сам всегда так поступаю, чтобы не стать чересчур самоуверенным. Это для гладиатора — верная смерть. Ты же ее избежал по чистой случайности, потому что я не решился выдать парням боевое оружие. Курт застыл в недоумении. Что это значит?
— Тебя неоднократно касались деревянные мечи, — пояснил безволосый. — В этом, собственно, и состоит их назначение — не повредить, а только обозначить ранение. Если бы мечи были стальными, тебя бы уже давно изрубили на куски. Или, — он секунду помедлил, — в конце концов ты не досчитался бы одной-двух конечностей. Или, что уж наверняка, истек бы кровью от глубоких порезов…
Поразмыслив, волк признал его правоту. И не подтвердил это ничем, даже легким кивком.
“Безрукавочники” тем временем с завидным рвением приводили подопечных в чувство. Двое очнулись относительно быстро, но третьему потребовалось вылить на голову полведра холодной воды, что принес один из сторожей. Поскольку вода в ушате еще оставалась, “безрукавочник” окатил еще и тех, что успели оклематься, — так, на всякий случай. Да и не пропадать же добру!
Однако возмущенные выкрики гладиаторов показались сущим пустяком по сравнению с тем, что началось после, когда к небу взмыли вопли того бедолаги, которому пришлось вправлять выбитое плечо. “Безрукавочники” особо не церемонились. Двое держали, третий вправлял. Процедура казалась привычной и крайне походила на своего рода рутину.
Таран терпеливо дождался, пока все кончится.
— Именно для этого я и устроил весь этот спектакль. Теперь мы точно знаем, что нам предстоит сделать и в каком направлении двигаться… Попробуем еще разок, но на этот раз не старайся покалечить противников. Ты это можешь, в этом уже никто не сомневается. Сосредоточься на том, чтобы уклониться от деревянных мечей… — Хэнк кивнул троим “безрукавочникам”.
Те с явной неохотой оставили свои позиции и, подойдя к Ножу и Топору, сдали боевые мечи и пистолеты. Курт внимательно наблюдал за процедурой — стволы были от разных производителей, а кроме того, им явно шел не первый год. Нож и Топор рассовали пистолеты за поясами, мечи же небрежно бросили на песок. В этом угадывалось нечто ритуальное. “Безрукавочники”, насколько волк понял, не могли вступать в спарринг-контакт с подопечными, не сдав на хранение боевое оружие… Не потому, что могли кого-нибудь убить и покалечить (хотя и поэтому тоже), но в основном потому, что гладиаторы могли запросто отобрать у них упомянутое оружие.
На страже, таким образом, остались трое, включая Ножа и Топора. Этого, тем не менее, хватало с лихвой, с учетом оставшихся у них на руках патронов. Поэтому Курт не строил каких-то иллюзорных планов… даже если на какое-то мгновение позабыть об ошейнике.
Хэнк спрятал секундомер; “кулон” удобно улегся в ладонь.
— Это, волчонок, твоя первая тренировка, поздравляю…
Гладиаторы, шатаясь и поддерживая друг друга, убрались с тренировочной площадки. “Безрукавочники” неторопливо приблизились. Вся трое подняли с песка бутафорские мечи и, по мере сокращения дистанции, расходились в разные стороны. Лишь один, соответственно, двигался прямиком на Курта, но и этот замедлял шаг.
Переглянувшись, парни обменялись быстрыми жестами — это напомнило волку бейсбольный матч,
