заканчивались на этапе их финансирования. Такое положение вещей не могло не волновать воеводу. Но он был реалистом и прекрасно отдавал себе отчет, что взять под контроль строптивое подразделение ему не удастся.
- Договорились, - чуть поразмыслив, согласился Берендей, не забивающий свою голову такими мелочами, - нынче же справим именной указ.
- А еще велите торжественно огласить его на площади, - продолжал гнуть свою линию неугомонный черт и тут же пояснил суть своего странного требования: - Все равно по дворцу слухи поползут. Так вот, суть проблемы мы оглашать не будем, просто согласимся, что она присутствует. А вот что ей занимается наша команда, пусть все знают. У нас сложилась стойкая репутация ребят без комплексов и авторитетов, так что этим ходом мы заставим таинственного ворога поволноваться.
- Э-э… - протянул князь, пытаясь сообразить, что именно затеял средний богатырь.
- Заставим, заставим! - как мог, успокоил его черт. - А раз так, то они наверняка занервничают, наделают ошибок, а мы, как карающая рука государства, хвать их за жабры, да и на солнышко.
Прежде чем хоть кто-то попытался ему возразить, Изя быстренько раздобыл пергамент и в два счета набросал проект княжеского указа. Робкие попытки Берендея его внимательно прочитать были решительно отвергнуты, и со словами «таки я разве когда вас подводил?!», средний богатырь сунул в руку князя перо, предварительно заботливо обмакнув его в чернила. Противостоять такому натиску было сложно, и в следующее мгновение был дан старт официальному расследованию.
Получив заветную бумагу, Изя облегченно вздохнул, радостно потер руки и тут же засобирался домой.
- Пожалуй, мы пойдем. Нужно еще план следствия составить, схему расследования начертить, круг подозреваемых обозначить, ну и, конечно, выспаться хорошенько. Завтра нас всех ждет трудный день.
- Но я хотел рассказать о тонкостях политики. О тех, кто, так или иначе, может претендовать на мой трон и кому, соответственно, мог помешать прямой наследник, - слабо запротестовал Берендей. - Ведь это же первые подозреваемые в нашем деле.
- Да знаю я всех, - отмахнулся средний богатырь и принялся загибать пальцы. - Помимо штатных пакостников в лице иноземных послов, в числе главных подозреваемых у нас числятся: Феврония Халявщица со своим сыночком Студнеславом да князья Старко с Гордоном. Никого не забыл?
Тут Изя немного замялся и заметно занервничал. На всякий случай он отошел подальше от княжеской четы и только тогда продолжил:
- Я дико извиняюсь, но ваша дочь, княгиня Сусанна, со своим мужем тоже в списке подозреваемых.
Как вы считаете, у кого лучше реакция? У воспитанника советской спортивной школы и криминальных девяностых годов двадцатого века? У старого черта, возраст которого исчисляется веками? Или у взбешенного самодержца, единственным желанием коего является придушить этого самого рогатого представителя нечисти…
А вот и не угадали! Обладателем лучшей реакции оказался Мотя, справедливо решивший, что обозначенная троица в пылу разборок может отдавить ему лапу или, чего доброго, хвост, и потому вовремя покинувшим належенное место перед троном. Несмотря на то что события развивались с поразительной скоростью, он успел оценить то, как любимый хозяин сумел-таки временно нейтрализовать князя за мгновение до того, как он дотянулся до Изи. Последний, в свою очередь, справедливо рассудил, что на этот раз лучше всего будет покинуть это небольшое собрание первым, причем не дожидаясь разрешения начальства. Черт в отчаянном прыжке достиг двери, резким ударом ноги убрал это досадное препятствие на своем пути, и уже в коридоре, чувствуя себя в относительной безопасности, чуть снизил свою скорость перемещения в пространстве. Изя просто не был бы самим собой, если бы последнее слово осталось не за ним.
- Вы забываете, у меня неприкосновенность! - нагловато заявил он, обращаясь к Берендею, безуспешно пытающемуся вырваться из цепких объятий Солнцевского. - Документ, между прочим, подписан вами!
В качестве иллюстрации средний богатырь помахал над головой пергаментом. Больше испытывать судьбу черт не стал (она и так сегодня максимально благоволила к нему, запас прочности мог закончиться в любую минуту), махнул на прощание рукой и скрылся с глаз. Оставшиеся члены дружины также постарались поскорей последовать его примеру. Так как Берендей был человеком отходчивым, это удалось сделать без потерь. Ну а выговор, который тут же схлопотал Солнцевский от Севастьяна за скверную дисциплину во вверенном ему подразделении, был воспринят богатырем с философским спокойствием. Да и чего нервничать, если на его счету он был уже восемнадцатым?
Как ни старались спецдружинники догнать Изю, это им так и не удалось. Черт оказался чересчур шустрым и, беззастенчиво используя только что полученный от князя пергамент, реквизировал еще не распряженную тройку и отбыл со двора под звон бубенцов. Просить дополнительный транспорт друзья постеснялись и решили добраться до «Чумных палат» на своих двоих. Конечно, последнее относилось только к человеческой составляющей команды. Даже из коллективной солидарности Мотя не собирался вместо четырех лап ходить на двух. Во-первых, это не удобно, а во-вторых, медленнее.
Как обычно, чтобы скоротать время в дороге, Змей выломал из первого подходящего забора колышек помассивнее и активно начал предлагать хозяину поразвлечься. Мол, служба службой, должность должностью, но и о простых радостях забывать не след. К великому разочарованию Гореныша, на этот раз Илюха наотрез отказался участвовать в забаве и кидать оглоблю, дабы Змей мог вволю побегать за ней. Видите ли, ему понадобилось обсудить с Любавой странное поведение Изи и определиться, как дальше реагировать на выходки черта, дабы и друга не подставить, и со службы не вылететь. Пришлось Моте довольствоваться малым и загнать на дерево кошку, выбравшуюся из теплой избы подышать свежим воздухом и потерявшую на некоторое время бдительность.
За время существования «Дружины специального назначения» их неизменная база, именуемая по привычке в народе «Чумные палаты», встретила озябших богатырей щедро натопленной печью, шумом, гамом и суетой. Первое, несомненно, являлось заслугой домового Феофана. Старый ворчун колоть дрова отказывался категорически, а вот тепло в доме поддерживал с удовольствием. Все остальное было привычными составляющими кипучей натуры черта. Его самого видно не было, но следы его активной деятельности были повсюду в виде повсеместного беспорядка.
- Это ты мне брось! - доносился звонкий голос рогатого со второго этажа, целиком и полностью находившегося в ведении черта и домового. - Значит, какие-то там дикие индейцы могли, а ты не можешь?!
- А ты не ори на меня, черти что и сбоку бантик! - вторил ему бас домового. - Я, почитай, веков на пять его старше, а он туда же, орать!
- Я не ору, а веду конструктивный диалог в целях научного прогресса и взаимопонимания, - не сдавался Изя, - а раз не можешь, так и скажи. Признайся, так сказать, перед общественностью, что какой-то там захудалый шаман трижды не открытой еще Америки умеет больше заслуженного и многоопытного домового Руси-матушки!
Еще полгода назад, став свидетелем подобной перепалки, Илюха бросился бы разнимать черта с домовым, пока не дошло до рукоприкладства (или до копытоприкладства, как кому больше нравится). Но теперь, с вершины приобретенного опыта. Солнцевский даже не моргнул бровью и лишь философски заметил:
- Не знаю, в чем там у них дело, но Феню опять развели на патриотизм. Вроде солидный домовой, а ведется каждый раз как маленький.
Соловейка на это ничего не ответила. Во-первых, она была полностью согласна с Илюхой, а во-вторых, она прекрасно знала, что споры спорами, служба службой, а скоро все присутствующие захотят есть. И несмотря на то что золотые руки бывшей купеческой дочки могли сотворить деликатес (это новое слово с временной Родины коллег ей необычайно нравилось) буквально из самых простых составляющих, хоть какое-то время на процесс его приготовления было необходимо даже для нее.
- Ты это брось демагогию разводить!
Домовой также нахватался у Солнцевского с Изей новых словечек и с огромным удовольствием использовал их в своей речи.
- Зима на дворе, никаких условий для творчества! - продолжал бушевать Феофан. - И это притом, что я
