откликнулся.
Подождав еще немного, бандиты расступились.
Подошел Череп. Неспешной, уверенной походкой человека, который везде и всюду успевает. Курт решил не упускать свой шанс.
— Эй! — позвал он. — Выпустите меня! Я его догоню!
Череп взглянул на него оценивающе, но и снисходительно. Затем покачал лысой головой:
— Помолчи, “волчонок”. Без тебя обойдемся.
Волк прикусил язык, стараясь не сболтнуть лишнего. Не особо обнадеживающее начало, верно?
Один из бандитов обернулся. Глава Ордена кивнул, после чего сделал несколько шагов назад, покуда не поравнялся с бампером пикапа. Остальные тоже отступили.
Бритоголовый здоровяк извлек из кармана какую-то штуковину, подошел вплотную к двери и осмотрел петли с замками. Мгновение спустя из штуковины вырос луч яростного красного пламени. Курт вздохнул, стиснув прутья решетки. Ему-то было известно, что толщина каждой внешней двери на Подворье насчитывала, по меньшей мере, целый дюйм высококачественной стали. На то, чтобы вскрыть ТАКУЮ дверь, пусть даже лазерным резаком, понадобится уйма времени.
Однако результат превзошел все ожидания.
Гангстер поднес резак к двери. Луч жадно погрузился в металл, мгновенно раскалившийся докрасна. Посыпались искры. Сталь поддавалась, хотя и неохотно, с боем отдавая каждый миллиметр. И все же дело продвигалось быстрее, чем Волк ожидал…
Минуту спустя дверь слетела с петель, из пустого проема хлынула закрученная огненным штопором взрывная волна. В ней чувствовалась ярость гексогена и мощь тротила; она мчалась вперед, сметая на своем пути все и вся. Металлическая дверь, которой взрыв сообщил кинетическую массу в несколько дополнительных тонн, отбросила незадачливого сварщика на несколько метров, после чего продолжила полет. Акустическая волна налетела мгновением позже. Курта обдало жаром, о кузов пикапа застучала шрапнель.
“Черепа” упали на землю, прикрыв головы руками. Все, включая Курта, ожидали продолжения фейерверка. Это было вполне в духе Тарана — его паранойя оказалась на редкость дальновидна и методична. Безволосый вполне мог заложить тонну тротила под все Подворье: так сказать, на черный день. А чернее, судя по всему, и быть не могло. Так отчего же теперь не поднять все Подворье на воздух, а заодно — проклятых оккупантов? Это было бы вполне в духе Хэнка Тарана.
Того Хэнка, которого Курт привык ненавидеть.
Но, по-видимому, Волк во многом заблуждался. Потому как больше взрывов не последовало. Ударная волна промчалась над пикапом, забросав бандитов грязью, бетонной крошкой и осколками оконных стекол. Из проема, заметно выросшего вширь, струились струи серого дыма. Гангстеры с опаской поднимались на ноги, бранились, не слыша собственных ругательств, и ковырялись в ушах. Глава Ордена оправил плащ с жуткой гримасой, сулившей тому, кто причинил ему эти неудобства, страшные муки. По-видимому, Череп и сам не ожидал такого оборота, что для фигуры ЕГО масштаба было непростительной халатностью. Либо Курт чего-то не знал…
Единственный пострадавший лежал неподалеку. Его тело более всего походило на разодранную ветошь. Признать в этих изломанных и окровавленных останках что-то человеческое было очень непросто. Вероятно, поэтому Волк не мог на них долго смотреть.
Этим потери “черепов” ограничились. Тем не менее откуда-то доносился устойчивый, приторно- сладкий, тошнотворный запах горелого мяса. Человеческого МЯСА.
Хэнк одним прыжком влетел в проем, перекувыркнулся на полу и встал на ноги. Казалось, за спиной уже мчались преследователи — псы Черепа бросились в погоню. Громче всех топал Гаспар, чьи кривые ножи были будто выкованы из косы самой Смерти…
Но, обернувшись, Таран понял, что погоня еще далеко. В ушах стучал его собственный пульс. Тем не менее мешкать не следовало. Хэнк всем своим весом навалился на дверь. Когда та запечатала проем, тяжелые засовы скользнули в пазы. Прильнув к стене, хозяин Подворья позволил себе отдышаться. Он получил несколько лишних мгновений, которыми следовало благоразумно распорядиться. Лысые мерзавцы сюда не скоро войдут. Эту дверь им не выбить, не прострелить. Этот металл, который Хэнк раздобыл с превеликим трудом, использовался при строительстве военных кораблей. Такие двери, вероятно, стояли на подводных лодках…
Единственной ахиллесовой пятой являлись окна. Впрочем, они также были забраны решетками. Пробиться гангстеры могли лишь напрямую, что требовало времени… Это был подарок судьбы, обеспеченный дальновидностью и предусмотрительностью. Теперь следовало хорошо поразмыслить, что делать дальше…
Мысли метались в голове разъяренными кометами. Выход был всего один, во всех возможных смыслах. Далеко-далеко, в соседней галактике, разгорелась сверхновая надежда. Хэнк понял, что пока не все потеряно. Он шагнул в сторону прохода, но сразу же притормозил. Сталь двери была весьма прочна, но прекрасно пропускала звуки… (Шпионство и доносительство на Подворье — в дни процветания, конечно, — получили воистину грандиозные масштабы, сравнимые лишь с одиознейшими из тоталитарных режимов… Однако это — совсем другая история.) Кричал метаморф:
— …тите меня! Я его догоню! “Ах ты мерзавец, — подумал Таран. — Зря я не придушил тебя своими собственными руками…” Волку ответил не кто иной, как сам Череп:
— Помолчи, “волчонок”. Без тебя обойдемся…
“Действительно, прикуси язык, — одобрил Хэнк. — Недолго тебе осталось… Впрочем, вам ОБОИМ”.
Бывший гладиатор, бывший хозяин Подворья двинулся в глубь коридора. Не успел он пройти и половину пути, как странный звук заставил его оглянуться — стальную дверь пронзил тонкий луч насыщенного алого цвета. Лазер. Это открытие заставило Тарана ускорить шаг. Он не думал, что “черепа” возьмутся за дело так рьяно.
Хэнк чувствовал себя персонажем одного из тех дурацких фантастических фильмов, герои которых, спасаясь от инопланетных чудовищ, тоже захлопывали за собою один шлюз за другим. Но Чужие, вооружившись отборнейшими из передовых технологий, продолжали погоню. Лысые “черепа” чем-то напоминали пришельцев: такие же уродливые и чужие. Здесь, во всяком случае, они точно были чужими… Клоповник засосет их в алчущую глотку, перемелет сотней клыков и выплюнет обратно. Стоит лишь распространиться вести о том, что пришлые захватили Подворье… Впрочем, Таран сомневался, что гангстеры задержатся так долго.
Он шел по коридору, с трудом сдерживаясь, чтобы не перейти на бег. Эхо шагов разносилось далеко в обе стороны. Коридор был длинный, его холодные каменные стены хранили множество секретов. Многие были страшными, кровавыми, погребенными во тьме. Некоторые появились задолго до рождения Хэнка. И тем не менее Таран привык считать Подворье своим домом. Тут прошла вся его жизнь, крайне долгая по гладиаторским меркам. Ему было уютно в окружении этих стен, их мрачных секретов. На протяжении многих лет Хэнк не ночевал ни разу вне Подворья…
А теперь пришли чужаки, чтобы прогнать его из родного дома! Ярость и злость клокотали внутри, не позволяли дышать полной грудью. Жажда мщения, помноженная на врожденное чувство справедливости, своеобразное, конечно, требовала вернуться, прихватив второй “гладиус”, и показать захватчикам, где раки зимуют… Или погибнуть, что тоже был бы не самый худший вариант.
По левую руку начались камеры гладиаторов — “вольеры”, как их называли охранники. Внутри, само собою, сидели бойцы. Глядели на Тарана через прутья решеток, провожали ухмылками и злорадными смешками. Они, вероятно, успели догадаться, ЧТО происходило во дворе. Почему-то Хэнку было муторно и мерзко на душе, когда он проходил мимо камер. Голова втягивалась в плечи, а каждый смешок отдавался разрядом электрического тока. Он-то считал, что этот день не наступит НИКОГДА.
И, как водится, в очередной раз ошибался. Его выгоняли из дома под смех собственных РАБОВ. Пожалуй, большего позора Хэнку испытывать не доводилось.
— Эй, Таран, улепетывай быстрей! — крикнул кто-то. — “Черепа” уже спешат за твоей задницей!
Таран круто затормозил, едва не растянувшись на полу. Услышанное сыграло роль последней капли.
