Ящер появился из тумана, как мультипликационный ежик. Только что впереди ничего не было, и вдруг откуда-то справа выныривает гигантская зеленая тень, она взмахивает рукой, и перед твоим горлом оказывается остро отточенный меч с клеймом «Хэви Метал Вепон».
— Следуй за мной, если хочешь жить, — провозгласил ящер с чудовищным акцентом.
— Ты кто? — удивленно спросил Дэйн.
— Тише, — прошипел ящер, взмахнул мечом, и левый рукав куртки Дэйна распался на два продольных лоскута, а на руке появилась длинная поверхностная царапина.
— Следуй за мной, если хочешь жить, — повторил ящер.
Электрический пистолет Дэйна остался в будке, Дэйн никогда не брал его с собой в котлован. Инфракрасные очки тоже остались в будке, в таком густом тумане проку от них никакого — без очков видно на три метра, а в очках- на десять. Чтобы хорошо ориентироваться в таких условиях, нужно быть ящером.
У Дэйна не оставалось другого выхода, кроме как подчиниться. Это было унизительно, ведь ящеры — примитивная варварская раса, неспособная к полноценному техническому развитию. Впрочем, когда страна катится в пучину анархии, варвары всегда появляются на сцене истории…
Дэйн, спотыкаясь, ковылял за ящером, стараясь не отстать, чтобы не получить новую царапину. Бабочки-вампиры уже начали слетаться на запах свежей крови. Дэйн плотно обмотал раненую руку разорванной рубашкой, но скоро повязка пропитается кровью и бабочки перестанут недоумевающе виться вокруг, они облепят руку толстым шевелящимся ковром и начнут вначале слизывать кровь, а затем вгрызаться в рубашку, прокладывая путь к вкусному мясу… Чертовы джунгли! Хорошо еще, что в Олимпе эти твари не водятся.
Дэйн подумал, что его бестолковая жизнь запросто может закончиться уже сегодня. Достойный будет конец, соответствующий прожитой жизни, — быть заживо сожранным бабочками, потому что ящер порезал его мечом, а репеллента под рукой не оказалось. Почему-то Дэйн совсем не испытывал страха, им овладело спокойное отупение, он шел за ящером, ни о чем не думая, он уже настолько привык не рассуждать, что очнуться от тупого безразличия стало не то чтобы невозможно, а просто не нужно.
Ящер вел Дэйна к границе стройки. Где-то здесь должен проходить невидимый рубеж, сейчас они пересекут его, и тишина взорвется ревом сирены, которую сменит грубый голос охранника. Он произнесет имя заблудшего раба, сообщит направление, в котором ему следует двигаться, и назовет взыскание, которому данный рабочий будет подвергнут. Сейчас, еще несколько секунд…
Сзади справа туман озарился яркой вспышкой, земля под ногами вздрогнула, две секунды спустя донесся громкий хлопок. Взвыла сирена, ей ответили новые хлопки, а затем земля содрогнулась сильнее и громыхнуло так, что у Дэйна заложило уши. У кого-то сдетонировал боекомплект.
Ящер замер на месте, обернулся на шум, немного постоял в напряженной позе, а затем что-то сказал по-своему, призывно махнул рукой и потопал дальше в том же направлении. Дэйн последовал за ним. А что ему еще оставалось делать, если охрана не пришла на помощь тому, кого она должна охранять?
Дорога круто пошла в гору, туман стал реже, и минут через пять в нем нарисовалась огромная прямоугольная тень, в которой Дэйн с удивлением опознал тяжелый транспортный вертолет класса «Корова». Откуда он у ящеров? Неужели наркобароны настолько потеряли остатки совести, что доверяют ящерам тяжелую технику? Или в кабине вертолета сидят люди, а ящеры — просто пушечное мясо? И зачем им нужен Рональд Дэйн?
На последний вопрос Дэйн получил ответ немедленно. Грузовой люк вертолета был распахнут, изнутри слышались человеческие голоса, а рядом с люком вились мелкие зеленые бабочки. Ящер, конвоировавший Дэйна, указал ему внутрь вертолета и открыл рот, чтобы что-то сказать, но в этот момент сзади раздался другой голос с таким же шипящим акцентом, только менее выраженным.
— Повернись! — повелел голос.
Дэйн повернулся и увидел прямо перед собой еще одного ящера, который разглядывал его так, как будто неожиданно встретил старого знакомого. На голову этого ящера были надеты наушники полевой радиостанции, держатель микрофона был сломан, проволочка наращена, а сам микрофон приклеен скотчем к передней оконечности верхней челюсти. С такой длинной мордой, как у ящеров, трудно пользоваться человеческой техникой.
— Рональд Дэйн? — удивленно спросил ящер.
— Да, — тупо кивнул Дэйн. — Кто вы?
— Ахсес сужемэрс, — сказал радиофицированный ящер.
Конвоир Дэйна взял его за руку и повел к лестнице, ведущей в пассажирский отсек. Проходя мимо грузового люка, Дэйн снова услышал, как из трюма доносится взволнованная человеческая речь. Они согнали рабочих в трюм? Зачем? Хотят увезти? Тогда им потребуется не один вертолет, а сотня. Ерунда какая-то…
Как и полагал Якадзуно, его раны оказались пустяковыми. Это, собственно, и не раны были, а ушибы, не стоящие внимания. Мелвую, то есть врач, бегло осмотрел Якадзуно, после чего сказал, что ему тут делать нечего, потому что его ждут другие раненые. А если срусо очень хочет пообщаться с мелвузо, пусть приходит завтра, мелвуб будет очень интересно и полезно поизучать человеческую анатомию на живом примере.
Вернувшись в свои апартаменты, Якадзуно обнаружил, что электрическое пламя успело пройтись по всем комнатам. Выгорело все, даже потолочные балки сплавились. От кровати не осталось вообще ничего, от переносного компьютера и спутникового телефона — только несколько оплавленных металлических деталей. Впрочем, Якадзуно не был точно уверен, что эти железяки раньше были деталями компьютера, с равным успехом они могли быть фрагментами электрической зубной щетки.
Связи с Ибрагимом больше не было. Якадзуно остался совсем один.
Евсро пришел только под утро, к этому времени Якадзуно уже давно спал на койке, которую ему временно выделили в дворцовой караулке. Он думал, что после всех потрясений сегодняшней ночи долго не заснет, но отрубился сразу, едва коснувшись головой жесткой подушки, слишком маленькой и неудобной для человека.
Евсро посмотрел на спящего человека, велел еслоло не будить его, пока не проснется сам, и уже собрался уходить, когда Якадзуно проснулся.
— Как ты? — спросил Евсро.
— Плохо. Вся комната выгорела. Телефон тоже сгорел, теперь я больше не могу разговаривать с Ибрагимом.
— Плохо, — согласился Евсро. — Как раз сейчас пообщаться с Ибрагимом не помешало бы.
— Мятеж подавлен?
— Да, у нас такие вещи делаются быстро. Есть другая проблема — есегсею требуют от швув, чтобы он объявил войну братству. Сегодня в полдень он это сделает.
— Что ящеры смогут сделать братству? Ручное оружие бессильно против тяжелой боевой техники.
— Не скажи. В вашей истории не раз бывало, когда партизаны одерживали победу.
— Ваши партизаны не смогут действовать в Олимпе. Там никогда не бывало много ящеров, а сейчас ваших бойцов тем более не пустят в город. Когда мы с Анатолием прорывались в город на лодке, нам пришлось сражаться. Если бы не Анатолий, мы бы не прорвались.
— Никто не говорит о том, чтобы партизанить в самом Олимпе. Но вокруг Олимпа много ферм, плантаций, транспортных трасс… Сейчас есегсею обсуждают, куда будут нанесены первые удары.
— Это безумие! Вы ничего не добьетесь, только окончательно восстановите человечество против себя.
— В ходе бомбардировки люди сожгли заживо около полумиллиона ящеров. Чего нам теперь бояться? Вопрос стоит так — или братство, или мы. По-моему, лучше мы, чем братство. К тому же учти, если швуэ Ойлсовл не объявит еслох, то он недолго будет оставаться швузо. А тот, кто его сменит, объявит не еслох, а жийшаве.
— Круто, — подытожил Якадзуно. — Но зачем ты ко мне пришел? Телефон сгорел, от меня теперь никакой пользы больше не будет.
