— Как вы поняли, что он шпион?
— На компьютере Гали стояла программа Rear Jaws. Эта программа позволяет…
— Я знаю, что позволяет эта программа. Зачем вы поставили ее на этот компьютер? Вы в чем-то подозревали сожительницу?
— Она не сожительница!
— Вы не занимались с ней сексом? — удивился следователь.
— Нет, то есть да. Я имею в виду, она не просто сожительница, я ее любил.
— Теперь больше не любите?
— Я не могу любить вражескую шпионку, — заявил. Рамирес и смутился, потому что это абсолютно правильное утверждение прозвучало как-то слишком пафосно.
Следователь хмыкнул.
— Вы давно знаете Галю? — спросил он.
— Недели две. Мы познакомились в баре… — Рамирес неожиданно почувствовал, что не имеет никакого желания рассказывать чужому человеку историю своей несчастной любви.
— При каких обстоятельствах?
— Какое вам дело?
— Самое прямое. Из результатов первичного осмотра видно, что ваша со… гм… подруга занимала важное положение во вражеской резидентуре. Нам интересно все, что связано с этой женщиной. Так как вы познакомились?
Рамирес собрался с духом и начал рассказывать. Вначале ему было трудно превращать мысли в слова, ему казалось, что он делает что-то неприличное, но каждая следующая фраза давалась легче, чем предыдущая. Он даже как будто стал получать удовольствие от того, что рассказывал постороннему человеку о самом личном, самом сокровенном, о таких вещах, о которых не рассказывают даже ближайшим друзьям. Следователь понимающе кивал, казалось, он испытывал к Рамиресу самое искреннее расположение. Но Рамирес не обманывался, следователь не испытывал никаких особенных чувств, он просто делал свою работу.
Через час допрос закончился. Рамирес просмотрел протокол и заверил его цифровой подписью. Все было записано правильно, но в письменном виде история любви Джона Рамиреса и Гали Козловой выглядела настолько пошло…
— Что с ней будет? — спросил Рамирес.
— С Галей? Как обычно. Следствие, суд…
— Ее казнят?
— Суд решит.
— А вы как думаете?
— Думаю, казнят.
— Вы считаете, это справедливо?
— А что, нет? Послушайте, Джон, — следователь доверительно перегнулся через стол, — можно я вас буду называть просто Джон?
— Пожалуйста.
— Так вот, Джон. Послушайте старого циника и не перебивайте. Предательство любимой женщины всегда ужасно, а такое предательство, как с вами, ужасно вдвойне, — Рамиреса поразило, насколько сильно переменилось поведение следователя, теперь он говорил не как следователь, а как психиатр. — Сейчас вы испытываете шок, но это нормально, так со всеми бывает. Мне часто приходится сталкиваться с подобными случаями. Мужья преступниц всегда говорят, что это была случайность, что на самом деле она хорошая, добрая и пушистая, они молят суд о снисхождении, но это никогда не помогает. Когда первое потрясение пройдет, вы и сами это поймете. Надо только подождать, и вы свыкнетесь с тем, что ваша любимая оказалась совсем другой, чем вы себе представляли. Любовь слепа, влюбленный мужчина никогда не замечает, что влюбился в мегеру. Поверьте мне, я знаю, что говорю. Подождите два-три дня, ничего не делайте, вы оправитесь от шока и все будет нормально. Не делайте глупостей, дайте эмоциям остыть, возьмите отпуск на пару дней и напейтесь как следует.
— Вы русский? — неожиданно спросил Рамирес.
— Да, а что? Впрочем, я понял: вы думаете, русские всегда пьянствуют, вот и этот тоже посоветовал… Дело ваше, я не настаиваю, я просто советую. Я считаю, вам надо отвлечься от переживаний, выждать какое-то время, а потом вы сами удивитесь тому, как спокойно станете все воспринимать. Главное — не наделать глупостей сегодня-завтра, послезавтра будет уже легче. У вас есть вопросы?
Рамирес молча помотал головой.
— Тогда у меня все. Большое спасибо, вы очень помогли делу братства.
Рамирес почувствовал жуткую злость, ничем не мотивированную, но оттого не менее жуткую.
— Что вы знаете о деле братства? — угрожающе спросил Рамирес, все его тело напряглось, а руки сжались в кулаки. — Что вы вообще можете знать об этом? Когда вы вступили в братство?
— На третий день после революции. Извините, я не хотел вас обидеть. Я вовсе не имел в виду, что имею право вас благодарить, я просто неудачно выразился. Простите меня.
С этими словами следователь удалился, а с ним и остальные полицейские. Дом стал тихим и пустынным.
Рамирес открыл бар и достал бутылку амброзии. Немного подумав, он поставил ее на место и вытащил бутылку водки. Посмотрим, насколько действенным будет русский способ справляться с неприятностями.
Анатолий вошел в кабинет Дзимбээ и увидел, что сегодня он не единственный посетитель. За столом для совещаний уже сидели Танака Ногами и Ю Ши. Сердце Анатолия екнуло — Дзимбээ вызвал к себе обоих терминаторов, значит, ожидается жаркое дело. Еще и Танака здесь…
— Здравствуй, Анатолий, — поприветствовал его Дзимбээ. — Проходи, садись, только тебя ждем. Что ж, все в сборе, можно начинать. Вначале один частный вопрос. Анатолий, как ты относишься к Якадзуно Мусусимару?
— В каком смысле?
— Он был твоим другом. Когда Сингх брал тебя на службу, ты даже потребовал записать в контракт, что не будешь работать против него.
— Я работаю не против Якадзуно, а за дело братства. Мне нравится Якадзуно, он хороший человек, но он выбрал не ту сторону. Я видел, что творит наркомафия на окраинах, это нельзя оставлять без ответа.
— Именно это я и ожидал услышать, — кивнул Дзимбээ. — Сегодня ночью Якадзуно был подвергнут форсированному допросу, мы получили массу интересной информации, оказывается, он знает даже больше, чем Вахид. Когда вы с Ю Ши вернетесь с операции, я покажу вам полный текст, а пока мы ограничимся только самым главным. Анатолий, ты хорошо выкинул начинку золотого цверга?
— Какого цверга? — переспросила Ю Ши. Дзимбээ предостерегающе поднял палец, Ю Ши замолчала.
— В каком смысле хорошо? — не понял Анатолий. — Я утопил ее в болоте, причем специально выбрал место, где не было заметных ориентиров. Через полчаса я бы ее и сам не нашел. А на следующий день там был ураган… А что случилось?
— Когда ты поехал в болота, за тобой никто не следил?
— Никто.
— Ты уверен?
— Километров на тридцать вокруг не было ни одного автомобиля.
— Моторные лодки ящеров развивают довольно большую скорость.
— Намекаешь, что кто-то выследил меня на лодке?
— Не кто-то, а Возлувожас Шесинхылко. Да, он тебя выследил.
— Где сейчас начинка?
— Тринадцать дней назад была в Осулев, в кабинете царя Ойлсовла.
— Осулез, — автоматически поправил Анатолий. — Осу-лев — это в именительном падеже. И еще…
