яйцеголовых остался только один вокзал, в неудобном месте и с минимальной пропускной способностью. Им пришлось скорректировать планы. Перенести терраформинг на неопределенный срок, уменьшить мощность строящихся реакторов, ну и так далее.
— Обалдеть! И что? Неужели ты готов с ними работать?
— Не знаю. Честное слово, не знаю. С одной стороны, идея очень заманчивая…
— Заманчивая? Сколько людей уже погибло на Деметре?
— Меньше десяти тысяч. Ящеров — почти миллион, но кто их считает… Знаешь, если отвлечься от эмоций, потери невелики. Народ напуган, но почти никто серьезно не пострадал.
— А ты знаешь, в каких условиях живут рабочие на стройках?
— Примерно в таких же, как туристы в походах. Понимаешь, Дзимбээ, каждая стройка рано или поздно завершается. Трудовая мобилизация была затеяна не для того. Строительство можно было организовать вообще без привлечения дополнительной рабочей силы, вся эта затея была устроена только с одной целью — устроить людям хорошую встряску. Когда ученые решат, что народ Деметры получил достаточно эмоций, жизнь тут же наладится. Сразу появится много пищи, энергии и товаров, Багров объявит о переходе к новому этапу революции, братство ослабит интенсивность полоскания мозгов населения, люди подумают — вот как хорошо стало жить.
— И сразу сделают много разных открытий, и на всей планете наступит процветание и всеобщее счастье.
— Примерно так. Ты учти, каждый пятый житель Деметры имеет высшее образование, на Деметре практически нет преступности…
— Да ну!
— Ну да. Местная мафия не более преступна, чем отделы внешней безопасности земных корпораций. А теперь мафия вообще сидит тише воды, ниже травы. Те, кто поумнее, работают на братство, изображают полицию, а остальных давно ликвидировали без суда и следствия, по законам революционного времени. Когда братство проводило репрессии, оно избавлялось не столько от недовольных, сколько от балласта. Сейчас социальная структура общества близка к идеальной.
— А как же фермеры?
— Фермеры скоро будут не нужны. Сейчас их активно уничтожают ящеры, но самые умные фермеры уже перебрались в города. Когда наступит час «Ч», власти введут в действие программу переподготовки кадров, и те фермеры, что способны работать не только руками, но и головой, найдут себе новое место. А худшие… Естественный отбор никто не отменял, что бы ни говорили правозащитники. Деметра станет планетой ученых. Социологи говорят, это приведет к настоящему прорыву в науке.
— Выходит, все наши труды были напрасны?
— Как сказать… Мы ведь не знали, где собака зарыта. Нет, я не считаю, что мы действовали неправильно. Если бы все знать заранее…
— Я не об этом. Ты считаешь, они все делают правильно?
— Не знаю. Мне надо еще разок проглядеть их материалы…
— Мне можно посмотреть?
— Да, конечно, держи, — и мобила Дзимбээ разразилась целой серией коротких писков.
Остаток дня Дзимбээ посвятил изучению самых сокровенных тайн деметрианской революции.
— Ты еще не устал здесь прохлаждаться? — спросил Анатолий.
— Если это называется «прохлаждаться», то чем тогда занимаются эскимосы на Чукотке? — переспросил Якадзуно, ехидно ухмыльнувшись.
— Эскимосы на Аляске, на Чукотке — чукчи. Но ведь ты понял меня.
— Снова мысли читаешь?
— Да хватит тебе подкалывать! Можешь ответить серьезно?
— Ты и так знаешь ответ. Меня все достало. Знаешь, что больше всего меня достало?
— Что?
— Отсутствие связи с внешним миром.
— Чего?
— Ты даже не заметил? Ну ты даешь. Здесь не работает ни телефонная связь, ни почта, даже в чат невозможно войти.
— Может, здесь так принято? Режимный объект все-таки.
— Режим режимом, но я никаких подписок не давал. Я собираюсь свалить отсюда.
— Моего выздоровления не дождешься?
— Боюсь, что нет. Меня достало безделье. Знаешь, Анатолий, я прекрасно понимаю, что как боец я полный ноль, но я просто не могу здесь сидеть, расслабляться, пьянствовать, трахаться по три раза на дню, а в это самое время на Деметре решается судьба двух миллионов человек. Я знаю, эти слова звучат глупо и напыщенно, но я действительно так думаю. Пусть это все глупые самурайские бредни, но я так воспитан, я уже не могу стать другим. От этого санатория меня уже воротит.
— Я тебя понимаю. Я чувствую примерно то же самое. Но меня пообещали восстановить в должности…
— Снова будешь курьером?
— Да нет же! Аджьянд сказал, что, если курс лечения пройдет нормально, меня снова возьмут в десант. Мои комплексы исчезли, я теперь снова могу сражаться как нормальный боец.
— А что были за комплексы, если не секрет?
— Мне трудно убивать людей.
— Да уж, этот комплекс у тебя точно исчез. Думаешь, это хорошо?
— Я уже ничего не думаю. Это чертово приключение перевернуло всю мою жизнь, все мироощущение… Как-то напыщенно получилось… Но я и вправду стал себя чувствовать другим человеком. Я не знаю, лучше я стал или хуже, я просто другой. Так бывает, когда возвращаешься куда-то, где не был несколько лет, знаешь, есть такой пример из учебника, что, когда возвращаешься туда, где был ребенком, все вещи кажутся маленькими.
Якадзуно вздохнул.
— Я все понимаю, — сказал он. — Ты веришь в судьбу?
— Нет.
— А я верю. И я благодарен судьбе, или богам, или бесы его знают чему за то, что в моей жизни было это испытание.
— Думаешь, оно закончилось?
— А что, есть сомнения?
— Пока только предчувствия.
— Какого рода?
— Я не могу точно сформулировать, я чувствую, что что-то не так, а объяснить не могу. Эвристический блок говорит, что профили внешней среды носят аномальный характер, это, скорее всего, ничего не значит, просто много времени прошло…
— Какие еще профили?
— Долго объяснять. Но, по-моему, наши приключения еще не закончились.
Анатолий не знал, как объяснить Якадзуно то, что он чувствовал. Наверное, так же трудно объяснить слепому смысл картины Сальвадора Дали или напеть глухому Пятую симфонию Бетховена. Те, у кого в мозгах нет встроенного процессора, не понимают, что это не просто калькулятор, который всегда под рукой, но и еще одно чувство, отсутствующее у обычных людей.
Сейчас Анатолий никак не мог избавиться от ощущения, что они с Якадзуно попали не на Землю, а в какой-то другой мир. На первый взгляд все было в точности как на Земле, но тысячи мелких отличий, накапливаясь, формировали профиль внешней среды, не имеющий ничего общего с профилем той Земли, которую Анатолий покинул, отправляясь на Гефест за золотым цвергом.
Анатолий уже битый час пытался проанализировать разницу профилей, выделить и оценить ключевые факторы, сделать хоть какие-то выводы, но ничего не получалось. Кластеризация никак не
