руки — ноги есть, органы отдельные, а колониалы — такие как бы навозные кучи, только мыслящие. Кстати, Вудсток тоже к колониалам относится.
Меня как будто ударило током. Может, Вудсток… нет, ерунда. Во-первых, Вудсток неоднократно говорил, что занимает целую планету, а во-вторых, он находится в изолированной зоне астрального пространства, а с Нисле есть связь.
— Нет, Вудсток не там живет, — Габов будто подслушал мои мысли. — Это уже проверяли. Но я отвлекся. Короче, этот тип подключился с Земли к одному из узлов Нисле…
— А что, — перебил его я, — на планете может быть несколько узлов?
— Да, конечно, — ответил Габов. — Обычно так не делают, но Нисле — особый случай. Так вот, этот тип через Нисле подключился к Лелу…
— Подожди! — я снова перебил Габова. — Что значит подключился через? Что такое подключиться к узлу, я понимаю…
— Все просто, — объяснил Габов. — Входишь через Сеть в информационную сеть другой планеты, находишь там шлюз обратно в Сеть, через него подключаешься к третьей планете и так далее. Надо только, чтобы узел был полнофункциональный, а не как у нас на Земле.
— Значит, он подключился к Нисле, потом еще куда-то…
— К Лелу он подключился. У Нисле с Лелом отношения очень натянутые, он, наверное, думал, что из-за этого проследить не смогут. Если бы запрос на Лел пришел с Нисле, его бы проигнорировали. Неудавшийся хакер не ожидал, что его засечем мы. А может, он думал, что нас пошлют, потому что мы варвары. Но в Сети принято отвечать на просьбы о помощи из варварских миров. Если убогий просит помощи, а больших усилий не требуется, почему бы не помочь. Убогие — это мы?
— А кто же еще? Скажешь, не так? Еще какие убогие. Это потом все изменится, когда с наследием Вудстока разберемся…
— Почему с наследием? — удивился я. — Он же вроде не мертвый.
— Для всей остальной Вселенной мертвый. Сидит себе за барьерами, в большую политику не лезет…
— А что, в Сети есть большая политика? Мне казалось, миры настолько разные…
— Разные, но не настолько. Во вселенной миллиарды разумных рас, и некоторые очень похожи друг на друга. Сугубо по теории вероятности, если взять миллиард разных людей, почти у каждого найдется двойник. С мирами то же самое, взять хотя бы Сворв, попадешь туда — подумаешь, что попал в Африку. Местные гуманоиды по внешности — сущие негры, почти все детали совпадают, только сердце справа и аппендикса нет, но этого ведь не видно. По степени развития — примерно как мы сто лет назад, индустриальная революция в самом разгаре, только они не сами все открывают, им цивилизованные планеты помогают, Нисле та же самая, Шотфепка…
— Шотфепка?!
— Да, а что? Ах да, тебя там маньяки чуть не замучили. Тебе просто не повезло, Шотфепка — нормальный мир, очень высокоразвитый…
— Да, помню. Но давай ближе к делу.
Вспоминать о Шотфепке было неприятно, от одного названия этого мира у меня по коже пробежали мурашки. Может, стоит потом к психологу сходить.
— Давай ближе к делу, — согласился Габов. — Цепочка неведомого хакера выглядит так: Земля — Нисле — Лел — Тео — Земля. Все промежуточные узлы проходились легально, взлом был совершен только на последнем этапе. Ты этого хакера вовремя прищучил, ничего серьезного он сделать не успел, даже не все следы еще затер. Если бы он не с Земли в Сеть вошел, а с нормальной планеты, мы бы его уже сцапали.
— Может, он все — таки не человек? — предположил я. — А с Земли зашел, как раз чтобы не сцапали. Переместился на Землю по Сети, еще когда узла не было…
— Непохоже, — сказал Габов. — Почему он тогда выбрал Землю, а не, скажем, Ол?
— На Оле компьютеров нет.
— Ну тогда Нгогжи — там помойка еще круче, чем у нас, а планетарного узла вообще нет. Или Уйсу — мало того что на ней узла нет, там и мира как такового нет — просто межзвездная туманность, в которой энергетические формы жизни обитают. Во вселенной много миров, где концов вообще не отыщешь, а на Земле работать рискованно — сорвись у него все, мы бы его засекли в момент. Или если бы ты не сразу бросился узел вырубать, а догадался проследить немного за хакером.
— Это не я узел вырубил, — начал оправдываться я, — а агент Вудстока. Он даже головой крутить не давал, как начал барабанить на клавиши…
— Да я тебя не обвиняю, — сказал Габов. — У тебя не было времени думать, ты испугался, что сейчас Земле конец настанет, правильно?
— Ну… — замялся я. — Честно говоря, даже испугаться не успел. Вуд сток сразу сказал, что нужен полный доступ к ресурсам узла…
Габов хихикнул.
— То-то Васька Зильберман обалдел, — заметил он. — Я слушал запись вашего разговора.
— Разве разговоры по Сети записываются? — удивился я. — Я имею в виду, их технически возможно записать?
— Раньше было можно, теперь, когда узел заглушен, уже нет. Ладно, что сделано, то сделано. Лучше давай думать, что будем дальше предпринимать.
— А какие варианты?
— Брать этого урода, — решительно произнес Габов. Краем глаза я уловил в комнате быстро густеющее марево, и оставшуюся часть речи Габова я пропустил мимо ушей. А потом марево окончательно сгустилось и превратилось в Эзерлей.
— Я потом перезвоню, — сказал я. Я попытался вспомнить имя — отчество Габова, но не смог. Пришлось обращаться к нему безлично.
— Постой! — завопил Габов, моментально растеряв все свое спокойствие. — Я еще самое главное не сказал!
— Потом, — отрезал я, положил трубку и повернулся к Эзерлей.
Эзерлей смотрела на меня лучистым взглядом, полным беспредельной любви, но любовь постепенно уходила из ее взгляда.
— Ты не любишь меня, — сказала она, и в ее словах было не осуждение, а только констатация факта.
— С чего ты взяла? — спросил я, хотя уже понимал, что она говорит правду, невозможно говорить неправду с таким лицом. С ней что-то произошло, ее аура стала совсем другой, что-то неведомое полностью изменило ее. И, кажется, я догадываюсь, что именно.
Эзерлей подтвердила мою догадку.
— Я побывала на Вудстоке, — сообщила она.
— Он не стал тебя учить? — удивился я. — Ты так быстро вернулась…
— Он уже научил меня всему, что я хотела, — улыбнулась Эзерлей. — Я попросила немногого — научиться любить по-настоящему, и оказалось, что почти все я уже знала сама. Некоторые мелочи я не умела делать, например, читать ауру…
— Мелочи? — воскликнул я. — Ты считаешь это мелочью?
— Это и есть мелочь, — сказала Эзерлей. — Любящие души все и так видят. Я никак не могла понять, почему ты настолько плохо меня понимаешь, не обращаешь на меня внимания, а теперь поняла. Ты меня просто не любишь.
— Нет!
— Да. Ты заботишься обо мне, помогаешь мне, трижды спас мою жизнь…
— А в третий раз когда? — задумался я.
— На Блубейке.
— А! Ну а тогда второй?
— На Шотфепке. А первый, — опередила мой вопрос Эзерлей, — на Оле. Помнишь, когда войска Нея Уфин Або пошли на штурм…
