силу, свою природу, даже воспоминания, становясь одинаковыми в своей беспомощности? Разве мы не вынуждены страдать от неразделенной любви? Всю жизнь бояться смерти? Болеть? Стареть? И, в конце пути осознав свое ничтожество, принять смерть как вознаграждение?
— Ну уж нет! — невольно вырвалось у меня. — Может, для кого-то жизнь то, что ты сейчас сказал, но лично мне нравится жить. Нравится любить женщин. Нравится доверять друзьям. Нравится пить холодное пиво. Утром. Иногда. Нравится смотреть на огонь и звезды. Нравится ощущать свое тело! Понимаешь? Нравится! И мне кажется, что, проживи я до седых волос, — и в этом возрасте я нашел бы то, что мне понравится.
— Ну, что и требовалось доказать. — Незнакомец вдруг стал серьезным. — Ты — философ, Шайтаар, и всегда им был. Не знаю точно, почему ты отказался принять свою истинную, законно принадлежавшую тебе корону, оставив всю власть и могущество матери, но ты ушел. Наверное, ты был рожден смотреть на окружавшие твой остров волны огня и багровые тучи, низко летящие над твоей чурутой. Это удел мудрых.
Я нервно сглотнул и зло помотал головой, пытаясь отогнать вдруг вставшую перед глазами картину.
— Откуда… откуда ты знаешь это имя?
Мужчина невозмутимо пожал плечами, и на его губах вновь заиграла безмятежная улыбка. Черт, вот бы стянуть с него этот дурацкий капюшон!
— Я услышал, как тебя называла твоя ангелесса, и решил, что это имя в честь Шайтаара, сына первой королевы рода Бриллиант. И… я не ошибся?
— Так. Закончили полоскать мне мозги! — Отчего-то сердце омыла беспричинная ярость.
Не попрощавшись, я развернулся и врезался в галдящую толпу черных балахонов. Небожители — целители душ! Вот только от их исцеления почему-то захотелось принять наркоз. С пол-литра, не меньше!
— Та-ар!
Голос Лайлы заставил меня остановиться и обернуться, разыскивая ее глазами.
Девчонка стояла у дверей мрачного, выполненного в готическом стиле храма и явно кого-то ждала. Заметив мой взгляд, она помахала мне. Я улыбнулся. Наверное, единственный нормальный в этом гадючнике ангел. Точнее, ангелесса.
Из двери вышел пожилой блондин (которого Лайла называла учителем) и, взяв ее под руку, повел в мою сторону.
Почти сразу за ним вышел худощавый парень в белом балахоне, а следом из храма появилось четверо шкафоподобных небожителей.
Толпившиеся в ожидании веселья зеваки в балахонах притихли и разошлись, создав коридор, ведущий прямо к ступеням, которые помостом возвышались над вдруг вспучившейся огнем каменной чашей.
— И все-таки я знаю, почему ты здесь. — В уши вновь вплелся уже надоевший до зубовной боли голос моего странного собеседника. — Я знаю, почему ты так легко поверил в то, что та сногсшибательная блондинка — твой ангел. Ты живешь надеждой найти своих родителей. Верно? А где искать умерших, как не в загробном мире?
Черт! Черт, черт!!!
Я развернулся, разглядывая ненавистную улыбку, и холодно приказал:
— Выкладывай все, что знаешь!
— Ничего из того, чего не знал бы ты.
— Опять начинаешь?!
— Почему вы, демоны, такие нетерпеливые? — улыбнулся он и быстро посерьезнел. — Хорошо. Да. Ты прав. Я знаю, где сейчас твои родители. Я знаю, как их найти, и даже могу проводить тебя к ним.
Я прищурился, разглядывая его.
— И ты думаешь, что я в это поверю?
— Как хочешь. — Мужчина передернул плечами. — Можешь не верить. Зачем? Ты ведь счастлив, видя их во сне? Ты ведь всегда предпочитал уединение войнам. Любовь суккр — действительно сжигающей тебя страсти. Сны — реальности. — Его губы брезгливо покривились. Он вдруг отвернулся.
Ярость опять толкнулась в сердце. Схватив за плечо, я резко развернул мужика. Капюшон, подчиняясь хлестнувшему ветру, соскользнул с головы, и я с жадностью вгляделся в его лицо.
Боже. Никогда не думал, что скажу такое о мужчине, но… его лицо было совершенным. Да. Пожалуй, так! Оно не было ни красивым, ни безобразным — оно было совершенным!
Я заставил себя стряхнуть наваждение.
— Ты хочешь сказать, что я — трус?
— Я просто говорил о том, что прочитал в твоей памяти. Порой единственный поступок может перечеркнуть всю жизнь.
— Допустим, я верю в то, что ты сказал. Верю, что… — Я невольно отвел взгляд от его лучащихся небесной синью глаз. — Что они живы. Ты проводишь меня к ним?
— Если хочешь, я могу проводить тебя в их мир. Прямо сейчас. — Незнакомец посмотрел мне в глаза, натянул капюшон и, сжав мою руку, уверенно повел меня наверх. — Пойдем?
Я не заметил, как закончились ступени, а в лицо дохнул невероятный жар. Черные балахоны что-то разом загалдели, но я уже ничего не слышал, глядя в манящее огненное варево.
— Они по ту сторону этого пламени. Сделай шаг, и ты сможешь их найти. Сможешь выбирать.
— Знаешь, я не самоубийца.
С трудом оторвав взгляд от бурлящей стихии, я огляделся. Черные балахоны столпились у подножия лестницы, образуя ровный круг, но подниматься не спешили. Словно… словно им что-то мешало подняться! Взгляд выхватил из толпы знакомое лицо. Лайла! Она стояла на первой ступени и, молитвенно сложив руки на груди, смотрела на меня. В широко раскрытых глазах девчонки читался неподдельный ужас.
— Поверь, я не хочу твоей смерти. Я не допущу твоей смерти! Более того, я сделаю
— Тогда зачем я здесь? — Я с трудом заставил себя отвернуться. — И кто ты?
— Ты здесь для того, чтобы узнать себя. Вспомнить себя. Огонь — всего лишь скоростной лифт в другой мир. Немного глупо звучит, но, думаю, ты меня понял. Именно там живут твои родители. Пройдя это испытание, ты сможешь остаться с ними. Выбирай. Один шаг…
Как ловко этот дядя проигнорировал второй вопрос! Не ответив, я вновь оглядел окружающую нас толпу. Нашел глазами Лайлу. Сейчас она что-то кричала, колотясь в невидимую стену, но ее крик тонул в разноголосом гуле.
Найти родителей — заманчиво. Но поверить первому встречному… глупость!
Я уже собрался сказать ему об этом, как вдруг мой собеседник оказался передо мной и коротко, но мощно ударил меня в грудь. Рот Лайлы искривился в беззвучном вопле. Взмахнув руками, я начал падение.
Рогатый силуэт вышел из пыльного смерча, развеял переход и, толкнув тяжелые двери, шагнул в княжеские покои.
— Брилл? — Пламя вспыхнуло, пряча в огненных язычках уродливую броню, но демон этого словно не заметил.
Еще шаг, и вместо рогатой фигуры, тяжело ступая по каменным плитам, шел одетый в черную одежду простого наемника Элекзил.
В его мире багровая ночь только-только сменилась едва зарождающимся утром. Он любил возвращаться домой в это время, чтобы стать первым, кого увидит та, с кем он был готов разделить вечность.
Элекзил миновал приемный зал, и небольшой коридор привел его в спальню.
— Брилл?
Смятая постель и теплый ветер, играющий золотистым шлейфом штор. Сердце замерло и вновь
