истину. Ты многое узнала и многое поняла, но ты не сумела получить единственную в этом случае правду, и… случилось то, что случилось. — Голос Высшего стал холоден и бесстрастен. — Я объявляю тебя виновной, Лайла, и приговариваю к вечному изгнанию в Красный мир. Попытайся там найти и получить то, что не нашла в этом мире. Суд окончен. Все могут быть свободны. Я сам сопровожу Лайлу к месту ее наказания.
Шушукаясь и кидая любопытные взгляды, еще недавно осуждающие меня небожители заспешили на выход, только Васиэль, словно не услышав этого приказа, изображал статую в шаге от меня. Когда зал опустел, Высший неторопливо приблизился ко мне.
— Прости нас, девочка. Ты, сама того не желая, стала жертвой обстоятельств. Ведь Лучезарный все это подстроил именно затем, чтобы ты убила Тара. Первый закон Творцов — никогда самим не проливать кровь, а чтобы открыть врата во внешние миры, ему нужна была смерть девятерых.
Я ошарашенно поморгала. Ничего не поняла, кроме одного:
— Значит, я не виновата?
— Совершенно. Ты на «отлично» выполнила свое задание. К тому же Шайтаару сейчас самое место в Красном мире.
— Значит, я могу рассчитывать на крылья?
— Ну а почему бы нет?
— Архангела? — Эх, была не была! К тому же что я теряю? Уж очень все это напоминало розыгрыш.
Высший архангел нахмурился:
— Не наглей! Я еще не забыл тебе мой загородный дом и то, как ты использовала мое благословение на вседозволенность!
— Ладно. Тогда уточню — мое наказание отменяется?
— Напротив. — Он вдруг подмигнул улыбающемуся Васиэлю. — Сопроводи-ка Лайлу к хранителю Пространства. И проследи, чтобы из нее сделали отличную демоницу. С крыльями.
— А что делать с Ферзелем?
— И его туда же! Все равно толку от него нет, только приличных шестикрылов чему попало учит! Пусть станет единственным в мире шестикрылом-перебежчиком. После, надеюсь, ты знаешь, что делать. Лучезарный уже заждался наших подарков.
Боль и страх исчезли, едва я провалился в темное нечто. Было ощущение, что я снова попал в утробу матери. Какой-то невероятный покой и блаженство охватили меня, заставляя забыть все, и хорошее и плохое. Кажется, я уснул.
— …Я знал это и не стал вмешиваться, потому что наша игра слишком затянулась.
— Когда ты понял?
— Когда ты начал готовить все для открытия врат: перстень, воины Ортехра — восемь штук и призванный.
— Ты знал о призванном?
— Мальчик, рожденный твоей дочерью сразу вскоре после того, как ты затеял игру с развоплощением, его коронация и остров, на котором за время его жизни появились селения бесов, стали пастись табуны фершехров и даже вырос каменный сад? Действительно — догадаться очень сложно. Особенно если не брать во внимание, что у него такая же вторая ипостась, как и у нас с тобой.
— Я всегда знал, что ты играл нечестно!
— Это если судить об игре по твоим правилам. Хм… а все же чего ты добился, забрав у своих детей власть? Уверен ли ты, что они усвоили урок?
— Более чем. Сам посуди: каждый из них рисковал всем из-за Шайтаара. Они станут ему преданными слугами!
— Скорее всего, они станут ему друзьями, по крайней мере, твои сыновья. Что ж, новый противник, новые партии.
— Новые правила.
— Да без проблем! Правила ведь и создаются, чтобы их нарушать?
— Не забудь сказать об этом Тару и пометь, что это и есть самое главное правило!
— Тебе пора идти. Врата скоро закроются.
— Ты так легко дал мне свободу… Почему?
— Если честно, свобода — самое худшее из всех наказаний, но для того, чтобы это понять, ты должен это почувствовать. Ты вернешься.
— И не надейся!
— На что спорим?
Голоса исчезли, и чья-то рука бесцеремонно затормошила меня.
— Тар! Просыпайся!
— Ты дома, мальчик!
Я с трудом открыл глаза и снова закрыл, пытаясь осознать то, что увидел: багровое небо, большое окно и двое мужчин у кровати… Я вновь распахнул глаза.
— Па? Дед?! А разве ты меня не того… Или это сделал кто-то другой… — Я сел и старательно подержался за виски, спасаясь от обилия новых и таких незнакомых воспоминаний! Я даже помнил все города этого мира. В голове роились тысячи заклинаний: как вызвать дождь, как призвать фершехра, как поменять цвет неба…
— Неважно, кто это сделал, главное, что ты теперь здесь! С нами! А самое главное знаешь что? — Глаза отца просто сияли. — Корона Всевластия сегодня впервые проснулась и заявила Эллеайз, что она должна короновать того, кому она всегда принадлежала!
— И что это значит?
— Ой, не прикидывайся простачком! — Берфеллаг поднялся и, заложив руки за спину, размашисто прошелся по комнате. — Просто удивительно! Как у тебя получилось изгнать Лучезарного? Что там вообще произошло?
Я помолчал. Воспоминания этого вечера теперь казались такими далекими…
— Ты ничего не помнишь?
Берфеллаг развел руками.
Отец бросил на него быстрый взгляд и принялся объяснять:
— Мы, точнее, Эллеайз нашла князя Сапфир в пещерах. Естественно, он не помнит ничего из того, что с ним было с того момента, как в него вселился глубинный дьявол. — Он помолчал, не сводя с меня пристального взгляда. — Так, может, расскажешь, что произошло?
Я ухмыльнулся, разглядывая изнывающих от любопытства родственничков.
— Ничего особенного. Просто мы с Лучезарным оказали друг другу услугу. Я освободил его, а он… — Я замолчал. Отчего-то резко сдавило горло. — Ему даже не нужна была моя жизнь…
— Да… того, кто ему помог отправить тебя сюда, мы знаем. — Берфеллаг остановился рядом.
— Угу. Васиэль рассказал. — Отец поспешно отвел взгляд. — Лайлу сегодня судит Правление Лазури. Мы сами только недавно оттуда вернулись.
Сердце заколотилось в горле.
— Что они с ней сделают?
— Хотели развоплотить. Но решили этого не делать.
— Ха! — хохотнул Берфеллаг. — Еще бы! После того как за нее пришли просить все ныне правящие Красного мира. Скорее всего, отправят в мир смертных.
— Ее можно будет найти? — Я невольно сжал кулаки.
Они переглянулись.
— Можно. — Отец равнодушно пожал плечами. — Только девчонка тебя уже не вспомнит.
— Точнее, вспомнит, но только после смерти, когда к ней вернется память перерождений, — кивнул Берфеллаг и посоветовал: — Забудь ее. Готовься лучше к коронации. Кстати, это произойдет сегодня.
