ясно, что он уже покинул позицию, но с другой стороны, никому не хочется проверять истинность этого утверждения своей головой. Сначала надо проверить огневую позицию, убедиться, что снайпер скрылся, и только потом можно безопасно показываться на линии огня. А проверять огневую позицию удобнее охране любого из соседних зданий. Погрузиться в машину, доехать до ближайшего перекрестка, развернуться, зарулить во дворы, выгрузиться, осторожно подойти с тыла… На все про все минут пятнадцать, не меньше. И это только в том случае, если меня заметили сразу.
Черт! Все это, конечно, очень хорошо, но поняли ли они, что в машину стрелял снайпер? Для этого нужна камера вон там…
Я осторожно высунулся из-за машины и увидел, что камера в нужном месте имеется. Остается еще вопрос, насколько качественную картинку она дает, можно ли разглядеть на ее мониторе дырки от пуль в стекле пассажирской двери. Если они видят только меня, они будут действовать совсем по-другому.
Из соседнего здания выбегут суровые дядьки с автоматами, сделают круг вокруг стоянки, незаметно подберутся ко мне… И увидят пулевые пробоины в моем 'Пассате'. Вряд ли мне стоит опасаться агрессии с их стороны.
Вот и ясно стало, что делать дальше. Ничего не делать, сидеть, мокнуть под дождем и ждать, когда появятся местные аналоги Чипа и Дейла. Больше ничего не остается — слишком рискованно выскакивать из-за сомнительного прикрытия собственной машины и бежать куда глаза глядят. Если рядом дублер…
Да нет тут дублера! Если бы он был, меня бы уже давно пристрелили. А вот корректировщик запросто может быть, тогда выскакивать — гарантированное самоубийство. И не определишь, в которой машине сидит корректировщик — стекла мокрые, сразу и не разглядишь, есть кто в салоне или нет. А во многих машинах стекла вообще тонированы.
Справа метрах в пятидесяти послышались голоса, я напрягся, но тут же расслабился. От троллейбусной остановки к зданию шли человек десять. Увидев меня, они вытаращили глаза, но никто не остановился. Должно быть, подумали, учения идут. И в самом деле, разве может происходить настоящая стрельба под окнами такой уважаемой конторы?
Я дождался, когда люди пройдут мимо, а затем крикнул им вслед:
— Скажите охране у входа, что майор Рушников убит. Выстрел в голову из снайперской винтовки.
Люди не отреагировали на мои слова. Вот будет комедия, если из охраны меня никто не заметил, а эти люди ничего не скажут охраннику на входе. Нет, не может такого быть, какая-никакая дисциплина у них должна быть…
Я положил пистолет рядом с собой, достал сигарету и закурил. Все равно оружие сейчас бесполезно — не верю я, что загадочные киллеры начнут стрельбу с короткой дистанции под самыми стенами ФСБшного здания. Выстрел из снайперки через дорогу — это совсем другое. Обладая известной долей отмороженности, на это решиться можно. А вот встать прямо под камерами, достать ствол и начать стрелять — это уже из области фантастики.
И в этот момент я понял, что с самого начала казалось мне ненормальным. В моей машине все стекла, кроме лобового, тонированы. Даже в ясную погоду снаружи не видно, кто внутри. Снайпер не видел Дениса, но все равно выстрелил и попал в цель. Он должен был точно знать, что Денис сидит в моей машине. Если бы он видел, как Денис садится в машину, он бы выстрелил сразу. Можно, конечно, предположить, что кто-то помешал ему выстрелить сразу, но я не могу представить себе, что могло заставить его ждать целых полчаса.
Значит, корректировщик все-таки есть. Кто-то увидел, как Денис садится в мой 'Пассат', и вызвал снайпера. Иначе не может быть, иначе непонятно, откуда снайпер узнал, куда стрелять. Хотя… точно!
Телефон! Секунд за десять до выстрела кто-то позвонил Денису на мобилу, связь тут же прервалась, а номер не определился. Если предположить, что звонили из группы поддержки киллера… все сходится. Телефон запеленговали, современная техника позволяет определить источник радиосигнала с точностью до полуметра, а большая точность и не нужна — они поняли, в какой машине на каком сиденье сидит объект и дали целеуказание стрелку. Но если у них есть такая техника… с кем же я связался?
Словно из-под земли, рядом со мной появился невысокий коренастый мужичок в каске, бронежилете и с автоматом наперевес. Автомат был с нормальным, неукороченным стволом и складным прикладом.
— Руки за голову, — скомандовал мужичок.
Я подчинился.
Рядом тут же нарисовались еще три человека, меня подхватили под локотки, поставили на ноги и быстро, но тщательно обыскали. В этот момент сзади донеслась нецензурная брань. Коренастый мужичок заглянул в салон и злобно скривился.
— Твоя работа? — спросил он, обращаясь ко мне.
Этот вопрос был таким неожиданным, что я не сразу сообразил, что отвечать.
— Сдурел? — ответил я вопросом на вопрос. — Посмотри, где входное отверстие, а где выходное.
Мужичок задумчиво подвигал челюстью из стороны в сторону, как корова, жующая жвачку.
— Пошли, — сказал он. — Пистолет мы пока у себя оставим, потом вернем. Если, конечно, ты и в самом деле директор охранного предприятия.
— В самом деле, — сказал я. — А потом — это когда? В другой жизни?
— Когда из здания выйдешь, — уточнил мужичок. И вдруг добавил: — Если выйдешь.
Нельзя сказать, что последнее замечание добавило мне оптимизма.
17
Меня допрашивали часа три. Я честно отвечал на все вопросы, отпираться смысла не было. Только когда следователь начинал задавать вопросы, явно не относящиеся к делу, я мягко указывал ему на этот факт. Он не протестовал.
— Ну и что мне с вами делать, Дмитрий Львович? — спросил следователь, когда вопросы подошли к концу. — Знаете, какой вывод можно сделать из нашего разговора? Вы втянули нашего сотрудника в противозаконную деятельность, пользовались его услугами, получали секретную информацию…
— Не получал, — перебил его я. — Ваши секреты меня не интересуют. Наоборот, это Денис получал секретную информацию.
— Вы уж извините, — улыбнулся следователь, — но ваши секреты не интересуют нас. Я готов поверить, что Денис не выдавал никаких секретов, но вы сами понимаете, для того, чтобы в этом убедиться, нужна проверка…
— Короче, — сказал я.
Следователь страдальчески скривился.
— Давайте не будем тянуть быка за яйца, — предложил я. — Вы ведь меня вербуете, правильно?
Следователь задумчиво смотрел на меня, как на редкую зверушку. Впрочем, какой он следователь? Оперативник в чистом виде.
— Допустим, — кивнул он.
И замолчал.
Я тоже молчал. Некоторое время мы сидели друг напротив друга и играли в молчанку. Потом я расположился на стуле поудобнее, положил ногу на ногу и скрестил руки на груди. Мой собеседник рассмеялся.
— Приятно с вами работать, Дмитрий Львович, — сказал он. — Берите бумагу и пишите…
— Э, нет! — возразил я. — Бумажки я подписывать не буду, увольте. Я прекрасно знаю, что эти бумажки не имеют юридической силы, так что давайте не будем ссориться из-за мелочей. Кстати, вы так и не представились.
— Михаил, — сказал мой собеседник, протянул руку и добавил: — Можно просто Миша.
