— Давайте, мы их сейчас выставим за дверь, — предложил рыжий. — Может быть, это в положительную сторону повлияет на тех, кто нас держит в плену? Нас хотя бы покормят.
Другие одобрительно заворчали. Насколько я поняла, с момента нашего «подселения» в камеру, пленников никто не кормил.
— Идиот, — емко произнес один из самых старых магов, и ропот стих. — Им невыгодно и небезопасно отпускать никого из нас. Рано или поздно нас всех убьют, чтобы не было лишних свидетелей.
— Или чтобы создать армию послушных зомби, если этой усадьбой все-таки заинтересуется Магическое управление, — предположила я, про себя призывая на рыжую голову все известные мне несчастья. Вот еще, вздумал нас из уютного подвала вытолкать!
— Надо держаться вместе, — весомо сказал старик. — Не верю я, что те, кто находится под покровительством высшего демона, что-нибудь не придумают.
Польщенная последним замечанием, я села на свой тюфяк и стала усиленно думать — после того, как голодные пленники заснули, одарив на прощание нас Очень Злобными Взглядами. Выход был. Я знала это. Спасение точно должно где-то быть! Может быть, испробовать старый проверенный способ упорядочивания мыслей — стукнуться головой об стену? Я подошла к стене и пощупала ее. Что такое! Никаких условий для продуктивного мышления — стена была сырой, холодной и, что самое существенное, очень неровной. Побоявшись, что вместо желанных мыслей о спасении мне придется лежать на полу с размозженным черепом, я медленно побрела, держась за стену рукой. Где-то же она должна быть ровней!
Энергии во мне хватало лишь на то, чтобы освещать себе путь хиленьким огоньком. Слишком уж часто в последние дни мне пришлось выкладываться по полной, и нервы на пределе тоже не давали возможности хорошо отдохнуть и восстановиться. Где-то сейчас мои любимые артефакты? Будь они под рукой, я бы обязательно что-нибудь придумала.
Взобравшись по ступенькам, я тихонько постучала головой об ровную дубовую дверь. Да, сделана она на славу, тут уж не поспоришь. Сомневаюсь, чтобы герой любовного романа смог ее прогрызть! Я еще раз стукнулась об дверь головой… и меня посетила идея.
Разыскав среди спящих магов эльфа, я присела рядом. Эльф единственный не принимал участия в коллективном чтении, он лежал в углу, закрыв глаза. Судя по его серой физиономии и потускневшим волосам, ему в заключении пришлось хуже всех. Для эльфов магия сродни дыханию, и если из него на протяжении долгого времени вытягивали магические силы, то удивительно, как он вообще не окочурился. Но даже несмотря на тяжелые жизненные обстоятельства, его одежда выглядела так, будто бы вчера из прачечной, а волосы были заплетены в аккуратные косички. Я машинально хотела почесать голову, но пальцы запутались в давно не чесанных патлах.
— Эй, эльф, — тихо позвала я на эльфийском. — Проснись, дело есть.
Эльф не подал виду, что услышал меня. Я почесала в затылке. У эльфов невероятно тонкий слух, так что, может быть, он обиделся на мой эльфийский? Нет, не могла я в такой простой фразе допустить много ошибок.
— Эльф, — повторила я, — дело есть.
Эльф не реагировал, грудь его все так же ровно вздымалась, но я была уверена, что он меня слышит. Или он уже удалился в свою заоблачную страну и мечтает, как будет там бесконечно долго питаться цветочным нектаром?
— Придется тебя вернуть в этот гадкий мир, — вздохнула я, замахиваясь.
Эльф поймал мою руку, сильно сжав запястье тонкими пальцами. Так ничего и не сказав, он смотрел на меня своими огромными глазищами, невольно напомнив Живко.
— Э… мм… эльф, ваша магия очень хорошо работает с живой природой, да?
Остроухий не ответил, но руку отпустил. Хорошо, примем это за ответ «да».
— Скажи, а ты можешь сделать, чтобы дверь вросла в стену и ее никак нельзя было открыть?
Эльф немного по перебирал в воздухе пальцами и ответил:
— Нет.
— Почему? — спросила я, пытаясь понять, что это было: «нет окончательно», «нет, мне надо подумать» или «нет, поуговаривай меня». — Ведь, насколько мне известно, это ваша, эльфийская, специализация — работать с предметами природного происхождения.
— Сил нет, — лаконично ответил эльф и опять закрыл глаза.
Ну уж нет, голубчик. Если сегодня мои драгоценные поклонники были заняты внутренней заварушкой, то завтра они точно обо мне вспомнят. Надо сделать так, чтобы они ни в коем случае до меня не добрались.
Я легла рядом с эльфом и сказала, перестав сушить себе мозги эльфийским:
— Знаешь, а я была уверена, что ты так и ответишь. Вы, эльфы — во всяком случае, мужского пола, с женским не сталкивалась, — удивительно трусливый народ.
Эльф с шумом втянул в себя воздух, но промолчал.
— Моей первой любовью был эльф, — доверительно сообщила я, погружаясь в воспоминания. — Красавец, как и все вы. Но тоже слабак. Как только дело запахло серьезными отношениями, исчез из моей жизни.
Думаю, моему собеседнику вовсе незачем знать, что под «серьезными отношениями» я подразумевала один поцелуй, который был мне снисходительно подарен.
— Я не верю, — мрачно сказал эльф. По-ситорски он говорил с мягким акцентом, делая едва заметные паузы перед словами. Видимо, переводил в уме.
— Ну конечно, — сказала я обиженно. — Вот делать мне нечего, как тебя обманывать. Клянусь, чем захочешь, что мы даже целовались!
Эльф скосил на меня свои огромные миндалевидные глаза. Ага, заинтересовался!
— Жаль, конечно, что мне придется умирать с мыслью о том, какие вы, эльфы, поганцы, — сказала я удовлетворенно, всем видом давая понять, что умереть с этой мыслью мне будет очень приятно.
Такого поругания собственного племени эльф вынести уже не мог. Остроухие вообще очень серьезно относятся к смерти и мыслям о ней. У них считается, что самые достойные после смерти становятся ясенями, дубами, тополями и так далее, в зависимости от прожитой жизни. Тем, кто запятнал свою жизнь недостойными поступками, эльфийская вера предписывала родиться кормом для свиней. Но посмертие самого шикарного ясеня могли загубить негативные мысли какого-нибудь умирающего, особенно мага. Ведь всем известно, что выплеск энергии во время смерти идет огромный. В таком случае даже самый красивый и мощный ясень хирел и засыхал.
Понаблюдав за тем, как усталость и апатия в эльфе борются с патриотизмом, я с удовлетворением отметила, что патриотизм победил.
Проворчав сквозь зубы что-то нелицеприятное про меня и моих ближайших родственников, эльф мелодично замурлыкал заклинание, делая аккуратные пассы руками. Со стороны двери раздался тихий треск, который не потревожил сон моих сокамерников. Тоже мне, боевые маги! Обленились совсем в неволе.
— Эй, эльф?! — встревожено зашептала я, увидев, что остроухий не подает признаков жизни. — Ты что? Не умирай!
Он, кажется, совсем не дышал. Я наклонилась над ним, с ужасом замечая, как заостряются черты его лица и поникают острые кончики ушей. Ну уж нет! Так просто умереть я ему не дам!
— Извини, — пробормотала я. — Никогда не делала искусственное дыхание, но теорию я знаю.
С несвойственной умирающим прытью эльф оттолкнул меня и сердито рявкнул:
— Не оскверняй мои последние минуты своим присутствием, женщина!
— Сам дурак! — обиделась я. — Я их не оскверняю, а украшаю своим присутствием!
Эльф картинно вздохнул, закатив глаза, потом сложил руки на груди, особым образом переплетя пальцы, и опять начал заостряться.
— А ты когда-нибудь спал с человеческой женщиной? — брякнула я первое, что пришло на ум. Смотреть на это умирание у меня не было никакого желания, но бросить эльфа я тоже не могла. Ведь именно из-за меня он лишился остатков сил и поэтому решил умереть.
