Мэгги тоже выбралась из люка механика-водителя и теперь переминалась с ноги на ногу, держа палец на спусковом крючке короткого автомата, которым разжилась на кладбище монстров. Как она умудрилась в тесной кабине напялить на себя бронежилет и, главное, застегнуть на все положенные ремешки и липучки — одному Богу известно. Сергей решил положиться на тяжелый армейский кольт, висевший в кобуре на поясе, и проверенный «смит-вессон» за пазухой.
Едва Извеков встал рядом с подругой плечом к плечу, как позади сдвоенно лязгнули защелки башенного и водительского люков.
«Молодец, девчонка!»
— Рад вас приветствовать в Форт-Лорел! — радушно распростер руки благообразный седобородый мужчина, демонстрируя заодно рукоятки двух револьверов в кобурах на поясе. — Наша община рада дать кров и преломить хлеб с собратьями по вере!..
— И куда вы держите путь?
Трапезу в доме Сэма Джейкобса, церковного старосты и по совместительству мэра городка, вряд ли можно было назвать изысканной, но при всей простоте блюд была она вкусна и обильна. А что еще требуется путнику?
— На север, — неопределенно махнул рукой Извеков куда-то в сторону небольшого окна, прорубленного в толстой стене явно с двойной целью — и в качестве источника света и воздуха, и в качестве огневой точки. — Переправимся через Огайо, а дальше будет видно…
Хозяин отхлебнул пива из глиняной кружки и покачал седой головой:
— Вряд ли вы найдете что-нибудь интересное за рекой, дети мои…
— Почему?
— За ней лежит граница обитаемого мира. Все, кто пересекал реку, обратно уже не возвращались.
— Так, может быть, наоборот, за рекой лежат такие чудесные места, увидев которые все забывают дорогу назад?
— За Огайо лежат земли ада! — пробуждаясь от перманентной дремы, громыхнул совсем древний старик — отец Джейкобса, — восседавший во главе длинного стола, за которым собралось все многочисленное семейство мэра. — И не райские кущи найдут те безрассудные смельчаки, что отважатся перейти ее, а геенну огненную! Не сладкие плоды вкушают они там, а раскаленную смолу и жидкий свинец в котлах над неугасимым пламенем…
Прервав свою пламенную проповедь на полуслове, патриарх рода Джейкобсов уронил голову на грудь и захрапел с прежней силой.
— Отец во времена оные нес слово Истины неразумным язычникам и дикарям, — словно извиняясь, произнёс Сэмюэль Джейкобс и перекрестился, — и пострадал от них…
— Он проповедовал в резервации? — заинтересовалась Мэгги, наворачивая жареное мясо с подливой и бобами за обе щеки. — У индейцев чероки?
— Резервация — это мы… — горько покачал головой староста, молча протягивая опустевшую кружку своей безмолвной супруге, чтобы та вновь наполнила ее. — Наверное, последний оазис в море безбожных дикарей, язычников и жалкого отребья, променявшего служение Господу на чечевичную похлебку…
— И давно так? — осторожно поинтересовался Сергеи, тоже пригубливая горьковатый пенный напиток: не «Хайнекен», конечно, и не «Миллер», но определенно приятнее «Горного мастера». — Ну, это… Море дикарей и прочего…
— Я уже родился среди всего этого, — ответил мэр. — Хотя мой отец еще застал мир до Катастрофы…
— А какой сейчас год?
Извеков успел пнуть спутницу под столом, но слово не воробей — не вырубишь топором…
— Пятьдесят восьмой, а что?..
— Две тысячи? — уточнила, бледнея, Мэгги. Пинков Сергея она, похоже, не чувствовала.
— Почему две тысячи? — До хозяина еще не дошла абсурдность вопроса. — От Катастрофы, конечно…
Девушка застонала и беспомощно поглядела на Извекова:
— Ты слышал, Серж: пятьдесят восьмой от Катастрофы… Значит…
— А почему, позвольте спросить…
Договорить Джейкобсу помешал вбежавший в комнату подросток, который, подскочив к хозяину, принялся что-то горячо шептать ему на ухо, прикрываясь ладонью и постреливая испуганными глазами в сторону гостей.
По мере его рассказа лицо старого Сэмюэля темнело.
— Краснокожая, говоришь…
Блин! Неужели Салли не удержалась и выглянула из люка?
Сергей нащупал в кармане «мухомор» и еще раз пнул под столом соседку, ничуть не заботясь о целостности ее лодыжки.
— Удельсаант! — прошипел он уголком рта. — На счет три!..
Мэр оттолкнул мальчишку и грохнул кулаком по столу так, что подскочили все ложки, плошки и кружки.
— Так вы солгали мне, исчадия ада?!! Вы притащили с собой в обитель Господа грязную язычницу? Да еще поминаете за столом имя дьявола!..
— Э-э-э… Послушайте, — попытался вставить слово парень.
— Может быть, и сами вы вовсе не создания Господни, а посланцы Сатаны?
— Сатана жаждет завладеть нашими душами, дети мои! — заблажил спросонья старец, выпучив белесые глаза и тряся длинной, желтоватой от времени бородищей. — Не давайте повода нечистому пробраться в них!..
В этот момент из-под стола дымовой струйкой выполз полупрозрачный джедай и, гадостно улыбаясь, подмигнул всем сразу.
Столовая наполнилась истошным визгом, молитвами и проклятиями. Мужчины повыскакивали из-за стола, шаря по поясам в поисках револьверов (слава всевышнему, сложенных в другой комнате, ибо «грех вкушать пищу в одной зале с оружием»); женщины, крестясь, утаскивали заинтересованных неожиданным шоу малышей, а подростки принялись обстреливать рассыпавшимися яствами призрака, грозившего им кулаком, корчившего рожи и на чем свет стоит ругавшегося на непонятном никому языке.
— Три!.. — заорал не своим голосом Сергей, потому что один из аборигенов — мужик лет пятидесяти, видимо, брат хозяина, — самый расторопный из всех — уже вбежал из оружейной обратно, сжимая в руках устрашающего вида самопал.
На собравшихся обрушилась тишина, а все, кроме Извекова, Мэгги и плюющегося от ярости атланта, превратились в манекены из салона мадам Тюссо[64]. Особенно колоритно смотрелся старец с развевающимися волосами и бородой, воздевший вверх свой посох. О таком натурщике мог бы пожалеть сам Микеланджело, расписывающий Сикстинскую капеллу!
— Какого ляда ты принялась расспрашивать о годе? — напустился Сергей на девушку, едва смог перевести дух. — Они же тут все подозрительные, как… как не знаю кто!
— А что я!.. Да они!..
— Перестаньте ссориться! — вмешался Йода. — Лучше поторопитесь: мы уже почти на самом тропике!
Молодые люди переглянулись и кинулись прочь из комнаты, стараясь не налететь при этом на застывших хозяев. Только, пробегая мимо шустрого мужичка, Сергей не удержался и резким ударом по стволу «карамультука» превратил его в обрез — все материалы в остановившемся времени так хрупки…
Еще через пару минут они неслись к воротам, успев похватать с собой столько съестного, сколько смогли унести в руках: любые мешки расползались при первом прикосновении.
Когда вдали показалась высокая арка над воротами, в голове Сергея мелькнула мысль:
«А как мы, собственно, их откроем…»
