— Солоно. Что это такое?
— Это слезы, Цыси. Милая, тебе надобно показаться лекарю. Друкчен, Лань-эр, поухаживайте за нею. Снимите с нее это дурацкое одеяние, а я пойду за нашим лекарем Мао.
Няня подошла к Цыси и попыталась снять с нее уши из ваты. Та завизжала и забилась:
— Ушки, ушки, мои бедные ушки-усики! Их хотят оторвать!
Друкчен подбежал к Цыси и нежно обнял ее:
— Успокойся, родная моя. Никто не оторвет твои ушки. Хочешь, я поиграю с тобой в игру?
— Какую игру?
— Мы с тобой будем большими говорящими куклами.
— Да-а? Это здорово.
— Только ты одета как зайчик, а не как кукла.
— А ты одень меня как куклу.
— Конечно, одену. Идем со мной, милая.
Друкчен взял на руки жену и прошептал Лань-эр:
— Помогите мне одеть ее.
Вдвоем с Лань-эр они надели на Цыси приличное платье. Хотя от ватных ушей бедняжка так и не пожелала отказаться.
— Надо немедленно пригласить лекаря, — сказал Ли Пин, увидев свою бедную внучку в таком состоянии.
Лекарь был приглашен. Он трижды считал пульс Цыси, рассматривал ее зрачки, простукивал спину. Наконец он сказал:
— Природные жидкости госпожи пришли в волнение, что привело к разлитию черной желчи. Она давит на мозг, и именно поэтому разум ее находится в помутнении.
— Как же быть? — спросил Друкчен.
— Необходима жидкость, которая растворит черную желчь и отведет ее от мозга естественными путями.
— Что же это за жидкость?
— К сожалению, ни одна жидкость в мире не поможет тут, — сказал лекарь. — Есть только одна надежда: в городе Сангё, в храме Благого Восьмеричного Пути, имеется источник, вода из которого исцеляет все недуги. Правда, воду эту добыть трудно.
— Но мы добудем ее! — сказал Ли Пин. — Дорогой брат Друкчен, ты и твои соратники! Я пойду с вами в путь за святой водой. В моей жизни немного радостей, и одной из этих радостей является милая Цыси. Я не могу вынести вида того, как она страдает.
Цыси же в это время принялась напевать какую-то песенку и собирать цветы. Потом подошла к Друкчену и протянула ему букетик:
— Ешь травку, мой ослик!
— Боги, как ужасно это безумие! — зарыдал один из самых крепких разбойников.
После недолгих рассуждений собрали отряд, который должен был следовать в Сангё за святой водой. Это были пятеро удальцов под водительством Друкчена, сам вождь Ли Пин и его удальцы Оуян Сю, Шао Бао и Рю Дарю. Оуян Сю собирался описать их поход в новой поэме.
Друкчен поцеловал молодую жену, и они отправились в поход.
Благодарение богам, день для этого выдался благоприятный.
Храм Восьмеричного Пути ждал их.
Глобус был красивый — яркий, лакированный, сверкающий стразами. Это был самый большой и оригинальный глобус, который только смогла найти Анна Николаевна Гюллинг в магазине канцтоваров.
— Ваш ребенок будет очень доволен, — сказала продавщица, аккуратно погружая глобус в объемистый пакет.
— Да, — кивнула Анна Николаевна, — я тоже так думаю.
Глобус предназначался Собхите.
Анна Николаевна всей душой привязалась к мальчику. Он был мудр, разумен не по летам, благороден. Еще бы! Будда! И в то же время Анна Николаевна понимала, что ошибается. Ребенок, рожденный Лалит и Лаканатхой, никак не может быть Буддой, тем более Буддой Майтрейей. Об этом ребенке все сказано достаточно ясно: губитель богов и истребитель человечества. Это ему, и никому другому, предстоит отверзть бездну и выпустить на свет божий все и всякое зло.
Анна Николаевна видела об этом сны. Сны, полные пламени, крови и трупов. Но наяву, когда она смотрела в глаза Собхите… Казалось, нет на свете никого чище и невинней. Собхита был сам мир, приязнь, любовь. К тому же он был охоч до знаний, и особенно его увлекала человеческая история. Они за весну и лето прочли немало книг по истории мира, а теперь, как посчитала Анна Николаевна, настал черед географии.
Она расплатилась и вышла из магазина канцтоваров. Глобус ощутимо оттягивал руку. Интересно, обрадуется ли Собхита? Для него это будет как новая игрушка…
Анна Николаевна не стала брать машину, ей хотелось пройтись пешком. Увядающая красота лета нежно волновала душу ведьмы. Вместе с началом осени пришла долгожданная прохлада — на смену ошеломительной жаре, и Анна Николаевна наслаждалась воздухом, в котором ощущалась близость тихих осенних дождиков, опят и спелой антоновки.
В кармане завибрировал мобильник. Анна Николаевна взяла трубку.
— Тетушка! Приветствую, — зазвенел в трубке чистый и оптимистичный голос Юли Ветровой. — Как дела?
— Хорошо, тьфу-тьфу, не сглазить. Вот, купила глобус Собхите. Пора изучать и географию.
— Как он себя чувствует?
— По-моему, прекрасно. Много читает, рисует, лепит. Его особенно увлекает лепка. Мы извели тонны пластилина, и знаешь, что он вылепил? Тадж-Махал.
— Надеюсь, не в натуральную величину?
— Нет, конечно. А еще он слушает музыку. Самую разную. Все диски, которые у меня есть, переслушал. Ему особенно нравится группа «Окоем».
— Вот это странно. Группа ярко выраженной христианской направленности…
— И тем не менее. Юля, а ты что звонишь-то? Какие-то проблемы в губернаторстве?
— Ну тут всегда проблемы. Сейчас строим дома для погорельцев. Ну вы помните, сгорели летом несколько домов, что были возле торфяников. Вот сейчас строим, хотя денег на это федеральный бюджет не выделил. Да еще с библиотеками не знаю, что делать.
— А что с библиотеками?
— Новые времена грядут. Засилье Инета и блогов. Поэтому решено библиотеки перевести на самоокупаемость. Вывести их из дотационной сферы. А разве они продержатся на самоокупаемости? Нет, конечно. Вот и думаю, как сделать так, чтобы и волки были сыты и овцы целы…
— Юля, а ты в отпуске была?
— Какой отпуск! Забудьте! Все ближайшие месяцы я пашу как зайчик-энерджайзер.
— Слушай, а заходи к нам в гости. Собхите все-таки скучновато все время со мной. А в детский садик я его отдавать боюсь: во-первых, там неподходящая среда, а во-вторых, как еще на это посмотрит сам Собхита.
— О черт! Мне сигнал по интеркому. Благословенны будьте, тетушка. За приглашение спасибо, как- нибудь заеду.
— Ну пока.
Анна Николаевна убрала телефон, и мысли ее потекли по привычному руслу. А что, если прогуляться с Собхитой в лес? А то все дома да дома…
Она добралась до своего жилища и уже у калитки услышала тоненький голосок Собхиты. Мальчик пел
