благоустройство городских ворот.
— Хорошо.
Оуян Сю отвесил десять лян серебра и с поклонами передал стражникам. Торговаться не приходилось — главное, попасть в город.
Наконец они оказались в Сангё. Они стояли на рыночной площади и осматривались удивленно. Никому из них еще не приходилось видеть такого некрасивого города.
Дома здесь, казалось, были слеплены из грязи и соломы, улицы не подметены, в канавах бурлили помои, и воняло так, что у монаха Куя стали слезиться глаза.
— Что ж, идемте искать постоялый двор, — сказал Ли Пин.
Постоялый двор они нашли не скоро. Уже почти стемнело, когда они наконец увидели старую покосившуюся вывеску, гласившую: «Постоялый двор „Процветание и долголетие“».
— Ну и названьице, — хмыкнул Пей. — Похоже, тут далеко до процветания.
— Тише, Пей, — одернул дружка Друкчен. — Мы в чужом городе, и за нами наверняка следят и подслушивают. Мало ли что может из этого выйти. Людям и за меньшие слова рубили головы.
— Прости, господин, — покаялся Пей.
А Ли Пин уже стучал в ворота постоялого двора. Долго никто не отзывался. Наконец к воротам подошел старик с фонарем в руках.
— Кто вы такие? — прошамкал он, поднимая повыше фонарь.
— Мы добрые паломники, отец, и хотели бы остановиться на постой у вас.
— Что ж, гостям мы всегда рады. Десять лян с каждого за постой, и ни слитком меньше!
Что делать?! Разбойники согласились на такую цену и не стали торговаться. Снова пришлось потрясти мошной.
Старик ввел их в большой зал, ветхий и покосившийся.
— Ужина я вам подать не могу, — сказал старик. — У меня сегодня не готовили. Так что придется вам лечь спать голодными.
— Ничего, у нас с собой есть припасы, — сказал Жуй.
— Ну как угодно, — прошамкал старик. — Я пойду приготовлю одну общую спальню. Вы ведь не против общей спальни?
Разбойники заверили, что не против.
Они вымыли руки и лица и сели за скрипучие столы. Лей и Дуй быстро разложили припасы, и наши удальцы неплохо выпили и закусили. После чего старик показал им их спальню. Спальню! Это было несколько пыльных тюфяков, набитых сенной трухой, от которой чесалось в носу. Но разбойники стерпели и это. Постелив плащи, они легли, предварительно выставив у дверей часовых. Мало ли что. Уж слишком негостеприимен этот город!
Ночь была глубока, когда пришел черед Друкчену и Кую стоять на часах. Они встали у закрытой двери и стали прислушиваться. Поначалу все было тихо, но вот…
Заскрипели полы первого этажа, и сверкнул огонь.
— Добро пожаловать, добро пожаловать, — послышался униженный шепот старика.
— Заткнись, старый пес. Говорят, ты приютил у себя гостей?
— Да, сильные крепкие мужчины, целых десять человек с горячей кровью.
— Да, кровь… Владычица учуяла ее запах даже сквозь стены дворца. Что ж, попируем, глядишь, и нам что перепадет.
У Друкчена дрогнуло сердце. Неужели это действительно город живых мертвецов — упырей?
Едва стих разговор внизу, Друкчен принялся будить друзей:
— Вставайте, братья, мы попали в беду!
— Что случилось, брат Друкчен?
— Только что слышал разговор хозяина постоялого двора с каким-то человеком. Они говорили о нас, о нашей крови. О том, что их повелительница учуяла нашу кровь и что они будут пировать.
— Упыри!
— Точно!
— Делать нечего, братья, — сказал Ли Пин. — Мы должны дать им бой, сколько б их ни было. Упырям не место на земле!
Куй в это время выглянул в окно и отшатнулся:
— Милостивая Гуаньинь!
— Что такое, Куй?
Аист Не Вовремя вытаращил глаза:
— Сюда, к гостинице, движутся толпы людей!
— Упырей?
— Да, упырей!
Разбойники посмотрели в окна.
Действительно, к постоялому двору шли толпой страшного вида существа. Их глаза сверкали багровым огнем, изо ртов торчали длинные клыки, скрюченные пальцы заканчивались когтями…
— Я слышал, — сказал монах Куй, — что они слабеют с наступлением утра и прячутся в свои жилища.
— Значит, до утра мы должны их уничтожить как можно больше. Что страшно упырю?
— Огонь.
— Дай боги, чтобы было так.
Внизу раздался стук в дверь.
— Впустите владычицу Сангё и ее свиту! — услышали разбойники.
Шао Бао и Рю Дарю быстро спустились по лестнице и увидели, что их старик тоже превратился в упыря. Он зашипел, увидев их:
— А, свежее мясо! Сейчас я впущу в дом госпожу, и она напьется свежей крови!
— Ты не впустишь никого! — крикнул Куй и отрубил старику голову. Тут же его тело рассыпалось в прах, голова стала кататься по полу, воя и грызя доски.
— Рубите им головы, как полезут! — вскричал Ли Пин. — А головы бросайте в огонь.
Остаток ночи наши герои провели так: часть их старательно рубила головы упырям, а часть швыряла эти головы в огонь. Вместо крови из упырей лилась мерзкая зеленая жидкость, шипевшая при соприкосновении с землей.
Наконец наступил рассвет, и, едва солнце коснулось лучами земли, упыри (оставшиеся) поспешили убраться в свои жилища. Но и тут им не было покоя. Люди Ли Пина подожгли дома с упырями, огонь распространился почти на весь город, и к полудню с Сангё было покончено.
Усталые герои вышли из города — их никто не останавливал — и направились к небольшой роще. В роще стояло несколько хижин.
Как только герои вошли в рощу, из хижин показались изможденные люди с луками и копьями в руках.
— Мы оставшиеся истинные люди, мы прячемся здесь от упырей, — сказали они.
— С упырями покончено, — молвил Ли Пин. — И Сангё, проклятый город, мы предали огню. Вам нечего бояться.
— Кто же вы, великие герои?
— Мы удальцы из Ляншаньбо.
— Что привело вас в такую глушь?
— Нам нужен храм Благого Восьмеричного Пути.
— А, вы, верно, думаете, что сможете добыть хоть один сосуд с волшебной водой? Напрасные чаяния! Храм Благого Восьмеричного Пути давно осквернен и разрушен упырями, и воды в источнике нет ни капли.
Разбойники переглянулись:
— Что же нам делать?
— Идти тем путем, который начертан, — твердо сказал Друкчен. — Идемте в храм.
— Нам нужен провожатый, — сказал Ли Пин.
