состояние.
Я вздрагивал, вдумываясь в смысл песни. Становилось страшнее, жуткий холод сковывал тело от пяток до зубов, которые иногда начинали непроизвольно стучать. Мне постоянно хотелось укутаться поглубже в тёплое одеяло и ни за что, ни под каким предлогом не высовывать голову.
Когда подошло время «икс», я находился на грани безумия. Вечером третьего числа я готов был продать душу Дьяволу, лишь бы избавиться от чудовищно гнетущего ощущения приближающейся неизбежности, страшной и ужасной неизбежности. Внезапно мне показалось слишком душно и тесно в квартире, и я, накинув осеннюю куртку, выбежал на улицу.
Луны видно не было, ее скрывала плотная занавесь облаков. Держась в тени фонарей, стараясь не попадаться на глаза случайным прохожим, я побежал к парку, который находился в двух кварталах от моего дома. Это был обширный парк с высокими деревьями, а в центре располагался красивый пруд. Влюбленные парочки любят здесь ошиваться, и я когда-то гулял по тенистым аллеям со своей подругой…
Как давно это было. Кажется, в прошлой жизни…
Но сейчас мне было не до романтических переживаний и воспоминаний. Едва разбирая дорогу, я перся напролом сквозь изгороди кустарника, через чахлые сугробы. К счастью, никто не встретился по дороге.
Когда облака разошлись, обнажая молочно-белый лик луны, я кожей почувствовал прикосновение ее холодных лучей. Судорога свела тело, я повалился в снег и застонал. Разум затмила непроглядная черная пелена, лишь бесконечно малый осколок сознания, ничтожная частичка меня продолжала регистрировать происходящее. Как бы со стороны я видел свое изображение, скорчившееся в снегу тело, трясущееся от нарастающих судорог.
Видел-то я со стороны, но ужасную боль мог ощущать в полном объеме. Она миллионами раскаленных игл пронзила меня, воткнулась в каждую косточку, в каждую клеточку. Казалось, будто я свалился в кипящую лаву и через секунду неминуемо расплавлюсь.
Каким-то непостижимым образом я умудрился встать на четвереньки. Пальцы отчаянно скребли землю. У меня не оставалось сил ни удивляться, ни ужасаться, когда они вдруг скрючились и сильно увеличились, а ногти удлинились, превратившись в острые когти зверя.
В этот же момент та крохотная частичка сознания, которая до сих пор тлела где-то в черепе, потухла.
Я провалился в небытие, в абсолютное беспамятство…
Едва ли я мог сказать, сколько времени прошло с того момента, когда луна обняла меня своим светом и заставила вскипеть кровь. Как и после комы, пробуждение произошло мгновенно, без прелюдий, без метания между реальностью и небытием. В нос ударили смутно знакомые и совершенно незнакомые запахи, мышцы вздрогнули, отгоняя ступор. Я чувствовал себя совершенно разбитым, уставшим, опустошенным. Я не мог даже открыть глаза — настолько мало жизненных сил осталось в организме. Стараясь не замечать болезненную ломку суставов и костей, что было почти невозможно, я попытался вспомнить, какие события имели место быть с тех пор, когда сознание покинуло мое бренное тело.
Безрезультатно.
Постепенно энергия стала возвращаться в меня. Боль и слабость спадали, сдавали позиции. Я не открывал глаз, пока не уверился, что способен встать. А когда поднял веки, то увидел совершенно незнакомую комнату чужой квартиры. Я готов был дать на отсечение палец, что квартира не принадлежала никому из моих знакомых, иначе я бы почувствовал, что когда-то хаживал сюда.
Стараясь не шуметь, но тем не менее болезненно кряхтя, я поднялся с пола. Взгляд в сторону окна сказал, что на улице по-прежнему ночь. Скорее всего, даже не ночь, а раннее утро. И вполне возможно, что скоро наступит рассвет. Затем мой взгляд переместился на большое овальное зеркало, висящее на стене, по обе стороны которого ярко горели простенькие бра.
Я прищурился, разглядывая свое отражение. Очевидно, за прошедшее время, о котором мне ничего неизвестно, я скинул килограммов пять и постарел на пару лет. Отражение мое было худым, ссутулившимся, во всех отношениях жалким. К тому же полностью голым, если не считать золотой цепочки на шее. Под глазами образовались мешки, которых у меня сроду не было, даже после ударных пьянок. Короткие волосы на голове выглядели растрепанными, и непонятно даже, как такие короткие волосы могут быть такими растрепанными… Кожу по всей поверхности тела покрывали красно-розовые пятна воспалений, похожие на обширные ссадины. Ногти на ногах и руках сделались красными.
Я чувствовал себя более чем скверно. Подъем на ноги спровоцировал волну тошноты и всеобъемлющую боль. Но не смотря на дискомфорт, я быстро обшарил комнату в поисках какой бы то ни было одежды. Спортивная куртка, свитер, футболка, джинсы, трусы, носки и кроссовки — я, к сожалению, отлично догадывался, куда подевались все мои вещи. Не пропала лишь золотая цепочка с крестиком на шее, но бурной радости сей факт не принес.
Не найдя совершенно ничего, что могло бы послужить хоть каким-то прикрытием моей непотребной наготы, я отворил дверь и, придерживаясь за стену, вышел в коридор и успел заметить только то, что здесь тоже горел электрический свет. Обе ступни предательски заскользили по полу, и я рухнул на пятую точку, исторгнув сначала возглас удивления, а потом — крик боли.
Продолжать опасаться быть замеченным или услышанным хозяевами квартиры больше не имело смысла. Кроме того, я отчего-то подозревал, что хозяева квартиры уже не смогут что-то видеть или слышать… Подозрение переросло в глубокое убеждение, едва я сообразил, что именно стало причиной моего падения, почему ноги вдруг заскользили по линолеуму.
Весь пол был залит кровью. Пятна крови багровели на стенах. Теперь она была и на мне. Чертыхнувшись, я мигом вскочил и тут же увидел мертвое, изодранное до костей тело мужчины. В его животе зияла дыра размером с перчатку Майка Тайсона, голова неестественно вывернута назад, левая рука… оторвана!
Моя душа переполнилась диким трепещущим ужасом. Я с великим трудом подавил рванувший было наружу вопль, прикрыл рот перемазанными ладонями. Захотелось немедленно убежать прочь из этой залитой кровью квартиры, прочь от ужасного зрелища, заставляющего шевелиться волосы на голове. Я решил не откладывать и немедленно убежать, но перед этим как подсказывал здравый смысл, необходимо одеться. Вид голого и окровавленного мужчины, ранним декабрьским утром бегущего босиком по улицам,
