Приглядевшись, Весьямиэль подавил желание протереть глаза — этак краска с ресниц поплывет! Если уже не поплыла. Перед ним стояла женщина, несомненно. Но какая это была женщина! Ростом выше его на голову, в плечах — как императорский гвардеец! Одета во что-то вроде шубы мехом внутрь, как носят в деревнях, на тумбообразных ногах — штаны (штаны!) и какие-то нелепые ворсистые сапоги.
Он готов был увидеть страхолюдную харю лесной жительницы, но у женщины оказалось юное и даже миловидное лицо: круглое, с румянцем во всю щеку, с веснушками на вздернутом носу. Кое-кому из знакомых Весьямиэля нравились крестьяночки, они любили, так сказать, разнообразить меню, но он этой моды не разделял — уж больно эти девицы были глупы и грубы! Вот и эта таращилась на него круглыми голубыми глазищами, будто на заморское диво. Надо лбом топорщилась рыжая челка, непристойно короткие даже для крестьянки волосы были собраны в два нелепых хвостика. Словом, редкое уродище, заключил Весьямиэль. Но, может, она знает, как выйти из леса?..
Маша долго ворочалась в сугробе, пытаясь подняться на ноги. Тулуп всем был хорош, вот только ограничивал подвижность, да и теплые ватные штаны с валенками сейчас больше мешали…
Это куда же она свалилась? Вроде на улице меняли трубы, раскопали что-то, но… тогда она должна была оказаться в яме, а не в сугробе посреди леса! А может… может, это приятели подшутили? Взяли да отвезли ее куда-нибудь, а сами сидят за кустами и давятся от смеха. «Ну я вам устрою! — весело подумала она, все-таки ухитрившись подняться. — Дайте только выберусь!»
Первым делом Маша проверила, на месте ли значок. Тот по-прежнему украшал ее крепкий бюст, ласково золотился на нем профиль Вождя, подмигивали мелкие буковки надписи. Книга тоже оказалась цела, Маша смахнула с нее снег и поскорее спрятала под тулуп, за пояс брюк, — не хватало еще испортить такой подарок!
Только после этого девушка огляделась. Лес как лес. Хотя… В окрестностях ее городка лес был ухоженный, чистенький, лесники трудились на совесть. А тут… кустарник, непролазный бурелом, поваленные деревья… А на ближайшем бревне — странные зарубки, будто таинственные непонятные знаки… Куда же эти хулиганы ее отвезли? Ну ничего, решила Маша, вряд ли она далеко от людей, а раз так, то волноваться нечего. Опять же эти негодники, скорее всего, прячутся поблизости!
Тут как раз за поваленным деревом что-то шевельнулось.
— Ага, вот вы где! — во весь голос закричала Маша и полезла напролом через кусты. — А ну стойте, я вас вижу!
Она замерла, потому что… вместо знакомых веселых лиц увидела чужое недовольное и вроде бы даже испуганное. Маша невольно протерла глаза — таких людей она видела только в учебниках! Женщина была невысокого роста, Маше едва по ухо, наверно, стройная и очень-очень красивая. Лицо узкое, бледное даже на морозе, большие зеленые глаза и длиннющие темные ресницы (похоже, подкрашенные — вон, пятно на веке!), точеный нос, тонкие, надменно изогнутые брови… А волосы длинные-длинные, золотистые: на лбу завитая прядь, с висков подобраны, уложены сзади как-то хитро, а по плечам рассыпаются локоны. И все это богатство увито цепочками с блестящими висюльками.
Одета она оказалась тоже как на картинках. На ней была длиннополая шуба из неведомого серебристого меха, очень широкая и, наверно, теплая. Тут женщина отступила назад, шуба распахнулась, и Маша успела разглядеть высокие сапожки, все в цепочках и пряжках, облегающие брючки из какого-то темно-вишневого, переливчатого материала, а еще длинный пиджак, весь в золотом шитье и блестящих камушках, и море кружев — на шее, на груди, да и на рукавах вон тоже! В ушах серьги, тоже с камушками, на маленьких руках перчатки — тонкие, наверно, холодно в таких. Маша потянула носом — точно, и духами пахнет, да так, будто женщина в них искупалась!
Но красивая-то какая! Девушка хотела было вздохнуть, но тут же раздумала: красота красотой, вот только это наверняка жду! Женщина для удовлетворения то есть. В Машином городке таких не было, у них и без того молодежи достаточно, любой себе пару найдет, а вот в больших городах, она знала, этих женщин немало. Что ж, все профессии нужны, все профессии важны, этому ее еще в школе учили, и неприлично считать кого-то хуже себя только потому, что она жду, а ты — швея-мотористка! Может, к этой женщине даже Второй секретарь обращался, пока не обзавелся семьей! А что? Он человек занятой, весь в работе, некогда ему на танцы ходить! Вот для таких жду и стараются, чтобы те не отвлекались от мыслей о нуждах страны!
Но все-таки очень странно встретить подобную специалистку в лесу!
Маша хотела было спросить, как та здесь оказалась и далеко ли до поселения, но жду ее опередила:
— Эй, девка, — сказала она низким голосом. Очень презрительно вышло, кстати. — Где здесь ближайшее поместье?
— Что? — опешила Маша.
— Поместье, — раздельно повторила женщина, недобро прищурившись. — Деревня. Жилье, одним словом. Ты что, тупая? Чего уставилась?
— Я не тупая! — обиделась Маша. — И я не уставилась, я просто смотрю!
— Насмотрелась уже. — Женщина раздраженно убрала за ухо длинную прядь. — Говори, да поживее, пока я тебя не проучил!
— А?.. — Маша снова оторопела.
«Проучил?» Так это что же… Ой, и голос ведь не женский. И — она только сейчас сообразила — помады на губах нет, а это главный признак жду! Но одежда-то, одежда! Или это мду? Такие тоже бывают, она слышала, уж очень редкая профессия, хоть, говорят, и востребованная…
— Тупая, — констатировал мужчина и отвернулся. Посмотрел на равнодушный лес и снова взглянул на Машу. — Ладно, попробуем иначе. Ты откуда будешь, тетеря?
— Я?.. Я из Верхнешвейска, код У4Р241, — ответила Маша, решив не обращать внимания на грубость. Откуда ей знать, как должны себя вести такие люди. — А вы?
— И где этот твой… — Мужчина поморщился.
— Я не знаю, — удрученно ответила Маша.
Мужчина закатил глаза, Маша даже испугалась — не в обморок ли он собрался упасть?! Вдруг у мду нежная психическая организация, а она его чем-то обидела?
— Идиотка, — совершенно спокойно произнес он. — Сюда ты как попала? С неба свалилась?
— Нет, — уверенно ответила Маша. — Я шла домой с собрания, поскользнулась, упала и… очнулась в кустах. Наверно, это мои друзья так пошутили, они где-то рядом должны быть, я покричу им! Ау-у! Ау…
— Не ори, дура! — рявкнул на нее мужчина и даже ногой топнул. Вышло не грозно, только снег во все стороны полетел.
Маша растерянно заморгала. Очень уж странный был этот человек…
Надежда на то, что девка эта из ближайшей деревни, быстро иссякла. Либо она вовсе идиотка, чего Весьямиэль не исключал, либо… Что-то тут было не то. Названия города он никогда не слышал, раз. Два — то, что девка, наткнувшись в лесу на незнакомого мужчину, сразу не удрала и не перепугалась, а принялась с ним разговаривать как ни в чем не бывало. Да еще не гнула шею перед аристократом — а в Весьямиэле трудно было не признать дворянина! Три — то, как она себя вела в лесу, будто на прогулке в городском парке, вон, каких-то своих друзей звать принялась. А то, что на ее дурные вопли может не человек явиться, а что похуже, вовсе не подумала, это очевидно. Ну и еще ему не давал покоя ее рассказ. Шла, значит, домой, видимо, с посиделок, упала… и очутилась в лесу. В точности как он сам. Но что это могло означать?
Весьямиэль присмотрелся — на груди девки блестело какое-то украшение, вряд ли золото, конечно, но все-таки… Крестьянки брошек не носят: бусы, браслеты, серьги — это само собой, а таких штучек Весьямиэль не видел никогда. Да там, кажется, портрет чей-то, на брошке-то! Рассмотреть никак не удавалось — девка все вертелась по сторонам, а силой ее принуждать он опасался, знал, каковы бывают крестьянки — такая, поди, легко понесшую лошадь остановит!
И что делать дальше? Выбираться из леса, это очевидно — так и замерзнуть недолго. Вот когда Весьямиэль пожалел, что не проявлял прилежания в детстве! Как теперь пригодилось бы умение разжечь огонь! А тогда-то он нос воротил — зачем это нужно, если слуги есть?
