Как и в крошечной вселенной до этого, никакой тверди у нас под ногами не было. Правда, не было и невесомости, как там. Мы висели в этом сверхплотном воздухе… или разреженной воде, медленно погружаясь на дно… во всяком случае, я думаю, что где-то там внизу должно быть дно. Пока что я вижу только бесконечную синеву — что наверху, что внизу. Определить силу тяжести в таких условиях трудно — но мне показалось, что она меньше земной.
Джемулан кратко сообщил, что Вур — газовый гигант. Его ядро безжизненно, зато плотная и густая атмосфера населена разумными существами — ольквари. Мы сейчас находимся не где-нибудь, а в одном из крупнейших их городов — Воруннохе.
Эти плавающие вокруг каменные глыбы — не что иное, как здания. Огромные здания. Однако жильцов в них относительно мало — в каждом по паре сотен, не больше. Маловато для небоскреба, изначально рассчитанного на десять тысяч.
Цивилизация ольквари переживает упадок. Эти существа достигли высот прогресса, обеспечили себя всем, что могли пожелать, победили болезни и голод, покончили с войнами и преступностью. Даже деньги, и те были отменены — наступило такое изобилие, что все товары и услуги стали бесплатными. Большая часть работ перешла на плечи машин, а себе ольквари оставили только интересные и приятные занятия.
Так наступила стагнация. У ольквари было все — и исчез стимул развиваться. Незачем было что-то делать, ни к чему было работать или учиться — зачем, если можно жить без забот на всем готовом? Немногочисленная часть населения занималась наукой, философией, искусством или спортом — остальные не делали даже этого. Планета превратилась в подобие Сибариса — древнего города роскоши и неги.
Сейчас на всем Вуре едва ли наберется сотня миллионов жителей, тогда как тысячу лет назад их было больше двадцати миллиардов. Большинство семей ольквари ограничивается одним ребенком, а многие и вовсе умирают бездетными. В размножении попросту исчезла необходимость — благо живут ольквари двести лет с гаком. Наверное, пройдет еще несколько веков, и они окончательно вымрут.
— Да, когда слишком много хорошего — это тоже плохо… — философски произнес я. — А почему этот ваш Рубака…
— Вихрпул, — поправил Джемулан.
— Да мне пофиг. Почему он решил осесть здесь?
— У него не было выбора. Как только его преступление было обнаружено, мы вычеркнули его Слово. Он застрял там, где находился в тот момент.
— А ольквари умеют путешествовать между мирами?
— Не умеют. Это техногенная цивилизация одиннадцатой стадии. Они не создали ни континуумоходов, ни межпространственных врат. Зато освоили межзвездные перелеты.
— Угу. Значит, этот Рубака…
— Вихрпул.
— Пофиг. Значит, он может смотаться на другую планету?
— Может. Но он здесь.
— Откуда ты знаешь?
— Чувствую, — раздул ноздри Джемулан. — Я могу найти любого нашего агента — действующего или уволенного. Действующих, вроде тебя, нахожу сразу же. С теми, чье Слово вычеркнуто, возиться приходится дольше, но рано или поздно я их все равно нахожу.
Угу. Видимо, что-то вроде моего Направления. Фирменная примочка агентов ОВР, надо полагать. Или какая-то хитрая приблуда — техническая, магическая, техномагическая…
Мне потребовалось немного времени, чтобы приноровиться. Я отлично летаю по воздуху и великолепно плаваю в воде, но здешняя среда — нечто промежуточное. Размахивать крыльями в полную силу не получается, но и совсем ими не пользоваться нельзя — начинаешь медленно погружаться. Некоторое время покутырявшись из стороны в сторону, я свернул крылья, зацепившись кончиками за бедра, однако оставил достаточное количество перепонки, чтобы получился своеобразный плащ-парус. Помогая себе хвостом и загребая всеми шестью ладонями, я приспособился двигаться с довольно приличной скоростью.
Зато у Джемулана дела шли из рук вон плохо. За неимением крыльев он был вынужден плыть так же, как плыл бы в воде, но вокруг все-таки воздух — очень плотный, и тем не менее воздух. Сид греб с бешеной частотой и болтал ногами так, словно взбивал масло, однако большая часть этих усилий уходила на то, чтобы просто не погружаться. Двигался он не быстрее бабульки на надувном матрасе.
Поскольку так мы и до Рождества никуда бы не доплыли, я взял Джемулана на буксир. С грузом моя скорость резко снизилась, но все же километров двадцать в час мы делали. Лучше, чем ничего.
Лавируя между исполинскими глыбами-зданиями, я гадал, каким образом они держатся в воздухе. Судя по внешнему виду, весить эти дуры должны миллионы тонн. Однако висят себе на одном месте, лишь чуть-чуть колеблются вверх-вниз.
При ближайшем рассмотрении каждое здание оказалось испещрено отверстиями, затянутыми стекловидным веществом. Роль дверей играли мембраны-занавеси снизу и сверху — однако в них никто не входил и никто не выходил. Мы вообще пока что не встретили ни одного ольквари — только рыбо— и муреноподобные создания, явно играющие здесь ту же роль, что воробьи и голуби в земных городах.
Пару раз приходилось сворачивать с дороги, избегая падающих или всплывающих фиговин. Джемулан объяснил, что это две главные опасности Вура — «жженые пробки» и «жировые пятна».
«Жженые пробки» — это крохотные метеориты, которые довольно часто падают с местного неба. Они искусственного происхождения — вокруг планеты вращается плотное кольцо космического мусора, накопившегося за последние тысячелетия. Ольквари давно перестали интересоваться космосом. Вся эта дрянь постепенно сходит с орбиты и периодически шмякается вниз. «Жжеными пробками» их назвали за внешнее сходство — они сильно обгорают, пока летят в плотной атмосфере Вура. Скорость падения у них не особенно высокая, но если долбанет по башке — пишите письма родителям.
Ну а «жировое пятно» — это алая маслянистая субстанция в форме пузыря. Если «жженые пробки» падают сверху, то «жировые пятна» поднимаются снизу — из ядра планеты. Большая часть Вура — плотный газ, но в центре расположена жидкая масса. Когда в нее что-то падает (какой-нибудь мусор или та самая «жженая пробка»), то брызги образуют легкие, почти невесомые пузыри, которые устремляются в верхние слои атмосферы. Для местных живых организмов (да и для человека) эта субстанция смертельна. Насчет яцхена не знаю, но проверять не хочу.
А немного погодя я наконец увидел и туземцев. Двое ольквари медленно плыли-летели далеко под нами. Я не знал, насколько именно далеко, поэтому не мог оценить размеры. Удивительно красивые создания — ярко раскрашенные, похожие на помесь морского ската и какой-то райской птицы. Большая часть тела — сине-алый плащ, из-под которого тянется длинный извивающийся хвост.
Голов я не увидел — они скрывались под округлыми «капюшонами». Там же прятались и конечности — Джемулан сказал, что у ольквари нет ног, зато рук целых шесть, совсем как у меня. На каждой четыре крючковатых пальца с коготками, с помощью которых ольквари выполняют тонкую работу и очень ловко лазают по отвесным поверхностям.
Я удивился, зачем это нужно существам, живущим на газовом гиганте, но Джемулан сообщил, что атмосфера Вура изобилует парящими скалами — именно их ольквари переделывают в здания. А вот ноги им действительно не нужны — встретить на этой планете горизонтальную поверхность удается не часто.
Мы плыли в этой безбрежной синеве добрых полтора часа, встретив за это время лишь шестерых прохожих… проплывожих… пролетожих… сами решайте, как их называть. Воруннох выглядел спящим, как российские города утром первого января. Везде ощущение запустения, заброшенности.
Никакого транспорта я не видел вообще. Неужели ольквари передвигаются исключительно своим ходом? Или они до такой степени деградировали, что разучились пользоваться технологиями, превратившись в нечто вроде элоев Уэллса?
На этот вопрос Джемулан не ответил. Его вообще порядком раздражало мое неуемное любопытство — самому-то ему, чувствовалось, было трижды наплевать на туземцев и на их мир. Он никогда раньше не бывал в Вуре, а всю информацию о нем почерпнул из своего облачка-компьютера… кстати, прикольная штука, тоже такую хочу.
