отрезанной башки скальп.
Конечно, человеческого мозга внутри не оказалось. Скорее это похоже на толстую пачку микропроцессоров, пропитанных гелеобразной субстанцией и компактно уложенных в черепной коробке. Череп, кстати, не костяной, а металлический. Очень легкий и прочный.
Полюбовавшись на эту картину, я зачем-то надел срезанный скальп себе на макушку. Не знаю, зачем. Что-то меня последнее время клинит не по-детски.
— Гы-гы!.. — тупо хохотнул я. — Батхед, Батхед, угадай, что я делаю?
— Херней страдаешь, как всегда… — укоризненно пробормотал Рабан.
И в этот момент в дверь постучали. Я чуть было не крикнул «Войдите!», но в последний момент опамятовался.
— Фома Гаврилович, у вас там все в порядке? — донесся приглушенный голос. — Нам сообщили о странных звуках.
Я хранил тупое молчание. Что тут можно ответить? Выдать себя за Игошина не получится — мой кошмарный хрип совершенно не похож на человеческий голос. А если включить кулон… скажем так, тембр все равно будет не тот.
— Фома Гаврилович, вы там? — не унимались за дверью.
— Заперто изнутри, — произнес еще кто-то. — Должен быть там.
— Фома Гаврилович?.. — снова позвал первый голос.
Еще немного, и они начнут ломать дверь. Значит, надо сваливать. Я достал из кармана джинсов баллончик аэрозоля, подаренного Джемуланом, и пшикнул себе под ноги… попытался пшикнуть. Из баллончика вырвалась только струйка воздуха. Я еще дважды нажал на кнопку — и ничего. Аэрозоль закончился. Понятно теперь, почему Джемулан проявил щедрость — а я-то еще удивился, что он дарит такую ценную приблуду… На тебе, боже, что нам негоже, угу…
Итак, мне все-таки придется прибегнуть к плану Б.
Охрана стучала и кричала где-то полминуты. Убедившись окончательно, что происходит нечто непредусмотренное протоколом, они выбили дверь и ворвались в кабинет… а потом резко замерли.
Их взору предстали два изуродованных трупа — один обезглавленный, другой вообще превращенный в кашу. Над ними скорчилась измазанная кровью тварь — кошмарная шестирукая тварь с человеческим скальпом на башке.
Я.
Охранники мгновенно схватились за оружие — но в глазах у них плескался ужас. Не могу их за это винить. Четыре выпущенных пули бесславно отскочили от моей хитиновой брони, пятая подбила верхний глаз — и мое тринокулярное зрение сменилось бинокулярным. Но уже через несколько секунд все вернулось к норме.
— Пропустите меня, — как можно убедительнее сказал я, по-джедайски проводя рукой.
— И не надейся, — покачал головой рослый мужик в капитанских погонах.
— Пропустите меня!!! — прохрипел я, проводя по-джедайски всеми шестью руками. — Пропустите, или я вас покромсаю в фарш!
— Без паники! — рявкнул капитан, не отрывая взгляда от моих когтей. — Он пытается нас запугать!
— И у него это получается! — вякнул кто-то позади.
Пользуясь тем, что они на миг отвлеклись, я сиганул что есть мочи, вцепился когтями в потолок, резко оттолкнулся и приземлился уже позади охранников. Вылетев в коридор, я вызвал визги, вопли и крики, панический бег, захлопывающиеся двери — но мне до этого не было дела. Я несся, как ошпаренный, слыша за спиной грохот выстрелов и рев сигнализации.
— Здесь яцхен!!! — орал в рацию капитан охраны. — Повторяю, здесь яцхен!!! Прошу разрешения на экстренные меры!!!
Я мчал на восьмереньках, пока не достиг лифта. Шарахнув по кнопке и не дожидаясь, пока кабина подъедет, я разорвал когтями дверь номер шесть, нырнул в шахту и с бешеной скоростью полез по стене.
По дороге я где-то обронил скальп Палача.
На мое счастье, кабина оказалась пуста. Я со всего размаху шлепнулся на крышу, быстро, но аккуратно вспорол потолок и прыгнул внутрь, на лету поворачивая камень в кулоне.
Через несколько секунд двери разъехались, и на меня уставились красные рожи охранников. Я по мере сил попытался изобразить испуг и хрипловато-пискляво ахнул. Получилось не слишком натурально, но Станиславского поблизости не оказалось, да и мозги у охраны были заняты совсем другим. Меня вытолкали из кабины и принялись осматривать дыру в потолке, гадая, куда подевалась шестирукая тварь.
Когда меня спросили, не видел… не видела ли я чего-нибудь подозрительного, я постарался сделать глупое лицо — и вроде бы получилось неплохо. Само собой разумеется, никому и в голову не пришло, что яцхен оборотился миловидной девушкой — это чересчур даже для видавшей виды «Геи».
Полезный кулончик все-таки…
Неожиданно я сообразил, что забыл голову Палача в кабинете Игошина. Незадача. Даже не знаю, как ее теперь доставать — на базе поднята тревога, все бегают туда-сюда, в кабинете полно охраны. Не могу же я просто войти туда и сунуть голову в карман. У меня там и так целый архидемон, больше ничего не поместится.
Хотя она бы и так не поместилась…
И торчать на одном месте тоже нельзя. Еще немного, и кто-нибудь обратит на меня внимание, попросит предъявить документы… да и про гостей профессора Гадюкина могут вспомнить…
Делать нечего, надо линять. Пока на меня никто не глядел, я бочком отодвинулся в сторонку, зашел за угол и юркнул в первую же открытую дверь. За ней оказалась серверная — на мое счастье, пустая. Не дожидаясь, пока кто-нибудь войдет, я повернул камень в кулоне и принялся с бешеной скоростью проделывать в полу колодец. Направление указывало, что в комнате подо мной тоже пусто.
Оказавшись этажом ниже, я опять включил кулон, как ни в чем не бывало вошел в лифт и поехал на тридцать первый этаж. Вновь пришлось повозиться с дурацкими кнопками без обозначений. Рабан помнил, куда ведут те, которые я уже нажимал, но их все еще оставалось больше сорока — нужная кнопка попалась только с одиннадцатой попытки. И это мне еще повезло.
Перед кабинетом Гадюкина по-прежнему стояли охранники — Виктор и Сергей. Один из них сейчас тихо разговаривал по рации, и шея у него напрягалась все сильнее. Второй нервозно озирался по сторонам, держа ладонь на пистолетной рукояти. Похоже, ребятам уже сообщили о шаловливом зверьке яцхене и его забавных проделках.
Прокрадываться мимо них незаметно я не стал. Убивать тоже не стал — не настолько я суров, чтобы мочить людей только за то, что они стоят у меня на дороге. Просто сделал вид, что иду мимо, дождался, пока камера на стене отвернется в другую сторону, и молниеносно выстрелил хвостом. Раз укол, два укол — не успев даже сообразить, что происходит, охранники попадали на пол. Теперь быстренько оттащим их в пустое помещение и положим в уголке. Через часок очухаются.
Конечно, еще остаются камеры. Если кто-то заметит, что охрана исчезла, нас запалят. Можно сломать камеру, но это тоже заметят. Будем надеяться, что ребята на пункте наблюдения сейчас заняты более важными вещами — выискивают беглого яцхена, например. В конце концов, тут пятьдесят этажей, и на каждом десятки камер — сколько людей нужно, чтобы следить за всеми экранами одновременно?
В кабинете Гадюкина было уютно и спокойно. На плите закипал чайник, играла тихая музыка — ничто не говорило о том, что на базе поднята тревога. Разве что в углу мигала красная лампочка, да полковник Щученко гневно топорщил усы, стоя напротив двери.
— Вы, хражданочка, хто будете? — сурово нахмурился он при виде меня. — Пароль назовите!
— Да это же я, полковник, — повернул камень в кулоне я. — Не узнали?
— А, это вы, товарищ Бритва… Опять, значить, трасвинтита из себя кривляете? Не одобряю!
Кроме Щученко, меня никто не встретил. Святогневнев и Гадюкин обнаружились в соседней комнате, где предавались весьма странному занятию — тыкали в спину и бока толстого кота, сидящего рядом со стулом. Тот не трогался с места и лишь недовольно колотил хвостом по полу.
— Что это вы делаете, профессор? — полюбопытствовал я.
