– На что?
– На твою с Тцалем свадьбу.
– Вот и отлично. Предлагаю без долгих церемоний…
– Нет, как можно! Жених и невеста должны поститься седмицу, каждый день омывая тело в священной воде. Их друзья должны петь искупительные гимны. Потом приданое!
– Глаза, руки и хвост – вот мое приданое. Я ведьма! Я могу свести огонь с небес на землю. Я поражаю и исцеляю, кстати, вас, бог, могу исцелить.
– Откуда ты знаешь, что я болен?
– Запах. Кожа больного человека источает пот, по запаху отличающийся от пота здорового человека. Кроме того, проказа – сама по себе вонючая болезнь, как ни забивай ее благовониями.
Бог трясущимися пальцами снял маску. Лицо его действительно было изъедено проказой.
– Далеко ли распространилась болезнь по телу?
– Пока только лицо и шея. Поэтому я ношу золотую маску.
– Я вылечу вас. Но за это кое-чего потребую.
– Ты действительно можешь исцелить меня?
– Да.
– Тогда требуй чего хочешь.
– Пожените нас с Тцалем прямо завтра.
– Я дам свое благословение, но обряд будет проходить не по нашим, а по вашим традициям.
– Отлично. А теперь накройтесь вашей маской, я же позову Ацет.
– Хорошо.
– Ацет!
Девушка явилась.
– Знаешь ли ты кого-нибудь, у кого есть травы и кто в них разбирается?
– Да, госпожа.
– Ступай и приведи этого человека.
– Хорошо.
Спустя четверть часа Ацет привела крепенького старичка, увешанного всевозможными мешочками и кошелечками и пахнущего, как стог сена июльским летом.
– Это знахарь по имени Чолок, – сказала Ацет. – У него есть все травы на свете. Но он не может говорить на вашем языке, у него уже совсем невосприимчивый ум.
– Тогда я буду говорить, Ацет, а ты переводи это старику.
– Хорошо, госпожа.
– О славный и бессмертный Чолок! Я богиня, присланная с Луны, и мне нужны травы для лечения твоего господина.
– Ла’каче Чолок, тхорш н’га сполекен читц.
Чолок поклонился и пробормотал что-то.
– Он готов предоставить все возможное, – сказала Ацет.
– Тогда мне нужен очиток, бессмертник, полынь, куманика и степной василек. И конопли немножко. Сигаретку скрутить.
Ацет переводила, и Чолок стал неторопливо развязывать свои мешочки и расстегивать кошелечки. Из них он доставал травы и выкладывал их на стол. Юля подошла к столу и одобрительно поглядела на весь этот гербарий.
– Ацет, скажи, что я очень благодарна Чолоку, но больше в его услугах не нуждаюсь. Он может идти. А ты проводи его и возвращайся с большой чашей из глины и глиняным же кувшином с водой.
Чолок ушел. Ацет принесла чашу и кувшин. Юля ножом, который был у нее за голенищем, искрошила травы и высыпала в чашу. Залила водой. Потом провела пальцем вокруг донышка чаши, и там, где она это делала, загорелся неяркий голубой огонь.
– Хорошо, – сказала Юля и указательным пальцем правой руки стала перемешивать в чаше содержимое. Варево скоро закипело, но Юля не убрала пальца.
Ацет во все глаза глядела на этот ужас. А когда Юля вынула палец, он у нее оказался ртутно- серебряным, нечеловеческим.
– Достаточно, – незнакомым высоким голосом произнесла ведьма. Глаза ее светились, как огоньки новогодней гирлянды. – Ступай, Ацет, – велела Юля. – И жди за дверью.
Ацет вышла.
– Что же, бог майя, вот твое лекарство.
Бог снял маску:
– Это пить?
– Не только. Еще и протереть пораженные участки тела.
– Но зелье еще горячее!
– Какой неженка. Ладно.
Юля подула на зелье, да так, что в комнате ощутимо похолодало.
– Пей. Теперь оно холодное.
Бог принял чашу и отпил колдовского зелья.
– Ровно девять глотков! – приказала Юля и стояла, считала.
Потом густой кашицей из трав она натерла лицо и шею несчастного верховного божества.
– Щиплет, – проговорил бог.
– Это хорошо. Значит, под слоями пораженной кожи есть кожа здоровая. Теперь три дня подряд я буду натирать твое лицо этой смесью, на четвертый день ты умоешься и увидишь, что проказы больше нет.
– Ты не лжешь мне?
– С чего же мне лгать? Несерьезный ты какой-то бог. Никому не доверяешь, за маской прячешься. Кстати, на дни лечения маску придется отложить. Своим клевретам скажешь, что сам себе изуродовал лицо ради их благополучия. Ну или что-то в этом роде. А пока думай о том, как вылечить наших людей. Ведь у вас наверняка имеется противоядие.
– Имеется. Но я дам его не раньше, чем увижу, что ты отдала нам земли, про которые говорила недавно.
– Отдам, отдам, все равно на них даже картошка не растет. А кукуруза вырастет! При должном уходе, конечно. Так, ладно, не будем откладывать дела в долгий ящик. Ты, боже, лежи поправляйся, а я с Тцалем пойду к нашему начальнику насчет земель и свадьбы. Пока!
Юля вышла. Верная Ацет ждала ее у двери и тут же повалилась в ноги.
– Ацет, ты что?
– О богиня колдовства, сделай меня своей рабыней.
– Нет, рабыней я тебя не сделаю. Ч-ш-ш, не реви. Ты будешь моей ученицей. Это лучше, чем быть рабыней. Я тебя многому научу, и прежде всего тому, как свести прыщи со лба.
– О богиня!
– Ладно, Ацет, ты пойдешь со мной. Сейчас отведи меня к Тцалю.
– Хорошо.
Они вернулись в узилище.
– Подъем, – сказала Юля сидевшему индейцу. – Прошу за мной. Ты свободен, а если кто-то решит с этим поспорить, у меня в запасе достаточно шаровых молний и напалма.
Ацет раздобыла три перьевые накидки – все-таки за стенами театра было холодно, – и так они вышли на неприветливый щедровский воздух. Их никто не останавливал, и они безо всяких проблем дошли до Белого дома.
В Белом доме на первом этаже играли в карты охранники. Увидев делегацию в перьях, они похватали свои «глоки» и начали орать всякие глупости типа «стоять!» и «руки за голову!».
– Спокойно, – сказала охранникам Юля. – Я ведьма Юлия Ветрова, у меня аудиенция у губернатора. А это моя команда. Пропустите.
– Пропусти ты их, Илюха, – сказал одному охраннику другой. – Ты же видишь, у них глаза как
