— Анна, вы с ума сошли, стойте! — пронзительно закричал священник.
Но девушка уже ничего не слышала, ибо целиком погрузилась в безжалостный омут трансформации. Отец Рид, завороженный жутковатым зрелищем, втиснулся спиной в стенку колодца. Черты лица княжны ди Таэ заострились, глаза из зеленых стали алыми, верхние клыки удлинились. Бледно-золотые волосы взбешенными змеями разметались над плечами. Огромные черные крылья распахнулись во всю ширь и вознесли Анну над стеной. Сверкнуло странное оружие, неизвестно откуда появившееся в ее когтистой руке и более всего напоминавшее слегка изогнутый меч с сильно удлиненной рукоятью. Издав гортанный рык, чародейка ринулась в атаку, отважно наступая на черные тени, которые спешили к ней со всех сторон. Заметался белой молнией клинок, разрывая сгустки черной мглы…
Через несколько минут все было кончено. Анна медленно опустилась на землю. Исчезли крылья. Волосы, ранее развевавшиеся золотой гривой, снова рассыпались по плечам. Девушка, двигаясь будто слепая, пыталась на ощупь нашарить флакончик, висящий у нее на груди. Ноги чародейки подогнулись, и она безвольно рухнула в траву.
— Анна! — вскрикнул отец Рид, кидаясь к ней. — Анна… — Священник попробовал отыскать ниточку пульса, упорно ускользающую от его пальцев.
Даже маленькие дети знают о том, как рискованно приближаться к чародею, только что израсходовавшему весь резерв энергии и истратившему часть ауры. Делать этого нельзя ни в коем случае, даже если он находится без сознания. Точнее, особенно в те минуты, когда он находится без сознания и не способен контролировать свои инстинкты…
Стоило отцу Риду прикоснуться к девушке, как ее пальцы мгновенно сомкнулись на его запястье, обхватив их словно клещами.
«Мм, какая вкусная энергия… Как ее много, такая живительная… Стоп!» — Краем сознания Анна узнала сине-зеленую ауру священника и, резко отпихнув его, села.
Отец Рид безвольно растянулся рядом, свалившись под куст боярышника.
— Вам что, отче, жить надоело?! — разъяренно прохрипела княжна, пытаясь сфокусировать на священнике взгляд своих ошеломленно разъезжающихся глаз. — Не узнай я вас вовремя — выпила бы до капли!
— Ничего, я в норме, — откликнулся Рид, расслабленно вытягиваясь на земле. — Голова только кружится.
— «Голова кружится», — передразнила Анна, облегченно улыбаясь. — Вы еще легко отделались! Вот, пейте, это восстанавливает силы. Мне, вашими стараниями, уже не нужно. — Княжна сняла с шеи флакон и, поддерживая священнику голову, влила содержимое ему в рот. Отец Рид закашлялся.
— Гадость какая, — простонал он. — Что это?
— Настойка корня мандрагоры, — пояснила Анна. — Наш фамильный рецепт.
— Спасибо, в глазах у меня уже не двоится, а вы — не расплываетесь, — поблагодарил отец Рид.
— Вот и отлично. Я этих тварей разогнала, до рассвета нам ничто не угрожает. Очень хочется спать. Можете пристроить голову у меня на коленях, — предложила Анна и устало привалилась к колодцу.
Звезды в небе танцевали замысловатый танец, сливаясь в сплошную огненную полосу. Глаза слипались, и чародейка сама не заметила, как погрузилась в тяжелую дрему…
Эрик ди Таэ закончил сушить вещи заклинанием и быстренько оделся. Кимоно, повинуясь приказу хозяина, распахнулось, словно живое, само легло на плечи мага и расправилось так, как надо. Князь замотал пояс и направился в кабинет госпожи Пшертневской. Конечно же у мага мелькнула шальная мысль явиться туда мокрым и полуголым, но он все же подавил это дурацкое желание и придал себе безупречно благопристойный вид. Не стоит пугать женщину, которую ты… хм… к которой ты неравнодушен и относишься настолько трепетно, что пока еще не осмеливаешься признаться в этом даже себе.
— Вы хотели меня видеть, госпожа кардинал? — склонив голову в почтительном поклоне, поинтересовался он, влетая в кабинет.
— Князь! Что за балаган вы устроили на заднем дворе? Намеренно игнорируете тот факт, что мы находимся в церкви? — Госпожа Злата все еще пребывала далеко не в лучшем расположении духа. — Я еще понимаю — Виктор, он по жизни шут гороховый, но вы — аристократ, интеллектуал!.. — Женщина едва не задохнулась от гнева.
— Это была всего лишь боевая тренировка, — сухо откликнулся Эрик. — Так как Анны сейчас нет, то Виктор любезно согласился выступить в роли моего партнера.
— Тренировка? Партнер? — опешила госпожа Пшертневская, растерянно хлопая ресницами. — Что вы городите, князь! Вы, наверное, изволите шути…
Но Эрик протестующе взмахнул рукой, обрывая Злату на полуслове.
— Стоп! Кажется, я начинаю понимать ход ваших мыслей, — горько произнес он. — Скажите, если человек передвигается в инвалидном кресле, то он, по-вашему, только мозгами и способен шевелить, так? — Его глаза метали молнии, грудь бурно вздымалась. Князь даже побледнел от осознания обиды, которую ему нанесли. — Хочу вас заверить: я точно такой же, как и вы. Такой же, как и все люди, в наличии у которых имеются все конечности, функционирующие и здоровые!
Госпожа Злата сначала сконфуженно ахнула, а затем оцепенела, ощутив, сколько давно накопившейся боли содержится в этих страстных словах. Да, без сомнения, этот человек никогда не смирится с тем, что очутился в инвалидном кресле, но другим ни под каким предлогом не позволит напоминать ему об этом или, еще хуже, жалеть его. Госпожа кардинал пристыженно опустила глаза, чувствуя раскаяние за свое поведение и безмерно восхищаясь прекрасным и мужественным князем. Парадокс, но она, в глубине души не уважающая и даже презирающая мужчин (поскольку считала, что они все подвержены низменным страстям), посчитала мужественным самого слабого из них, ранее воспринимаемого лишь в качестве инвалида. А теперь она полностью запуталась в собственных ощущениях и уже не верила в адекватность своего восприятия. Ведь глаза говорили ей одно, а рассудок подсказывал совсем иное. Именно поэтому госпожа Злата стушевалась и утратила нить разговора.
— У вас… синяк на щеке… — тихонько прошептала она извиняющимся тоном.
Князь ди Таэ молчал, позволив своим тонким пальцам судорожно сжать подлокотники кресла. Похоже, он волновался ничуть не меньше госпожи Пшертневской. В горле пересохло, а в голове вертелись горькие мысли: «Такой же, как все?.. Нет, не такой. Я — калека! И последние слова Златы — очевидное тому подтверждение. Она специально ушла от темы, щадя мою щепетильность. Ей меня жаль! Будь она проклята, такая жизнь! Всегда одно и то же!» Эрик закрыл глаза и сделал пару глубоких вдохов, пытаясь успокоиться: «Плевать, на всех плевать! Мне нет никакого дела до вас, это просто еще один шрам на душе…» Он уже сожалел о том, что позволил себе увлечься этой красивой и умной женщиной, на деле оказавшейся столь черствой и высокомерной. Такой же, как все!
— Госпожа кардинал, вы хотели еще что-то со мной обсудить? — холодно спросил он.
Та молча направилась к столу. Между собеседниками выросла глухая, почти физически ощутимая стена недоверия. Эрик разочарованно прикусил губу.
Внезапно висящая под потолком люстра мигнула и погасла. Комната погрузилась в темноту.
— Злата, на пол! — резко крикнул князь.
Госпожа Пшертневская шокированно вскрикнула и, почему-то безоговорочно поверив в актуальность этого приказа, бросилась на пол…
Послышался звон разбитого оконного стекла, раздались глухие удары, крик боли, взвыл и затих антиграв, что-то глухо упало, что-то металлически звякнуло об пол… Все затихло…
Госпожа Злата, не поднимаясь полностью, встала на четвереньки, нашарила на столе выключатель и зажгла настольную лампу. Моргнула от неожиданно вспыхнувшего света, огляделась и потрясенно зажала рукой рот, боясь закричать…
В кабинете наблюдалась сцена беспрецедентного погрома. Все, что можно было опрокинуть, опрокинули, окно оказалось разбито вдребезги, карниз перекосился и болтался на одном гвозде. В окно беспрепятственно задувал холодный ночной ветер. Гравикресло Эрика ди Таэ драматично валялось на полу, из развороченного подлокотника торчали клочья обивки и разорванные провода. Сам хозяин кресла лежал чуть поодаль на животе, глухо ругался и страдальчески постанывал. В руках князь все еще сжимал тяжелый
