кровью, разносимых расторопными официантами. Не нравилось повышенное внимание к себе. Не нравилась многоцветная недалекая публика. Ему вообще ничего не нравилось. Но он решил, что будет выглядеть веселым и удовлетворенным. Поэтому улыбался, кивал знакомым и с интересом осматривался.
Эффект оправдал себя на все сто. Братья и сестры, увидев нахттотера довольным, занервничали еще больше. Несколько слабаков, как бы невзначай, оказались возле выхода. Йохан одарил их мрачным взглядом и пробурчал в бороду несколько ругательств на старонемецком о презренных трусливых кровососах.
Дабы соблюсти рамки приличий, Миклошу следовало поприветствовать королеву бала — Фелицию, но Бальза плевать хотел на приличия. Он скорее бы вышел на солнце, чем стал выказывать уважение кому-то, кроме себя. Поэтому, вместо того, чтобы пойти с вновь прибывшими гостями в центральный зал, он остановился у большого аквариума с разноцветными тропическими рыбками всех возможных расцветок. От пестроты легкомысленных красок у тхорнисха сразу заболели глаза и заломило виски. Жители морей напомнили ему фэриартос, с тем лишь исключением, что молчали, а не рассуждали с умным видом об искусстве. Именно поэтому Бальза выбрал общество рыб, а не выкормышей Александра Мело, коих в этом помещении было предостаточно. Пожалуй, начни они восторгаться звучащей здесь музыкой, которая казалась тхорнисху, обладающему идеальным слухом, страшнейшей какофонией — и он забыл бы о приличиях окончательно. По меньшей мере, его стошнило бы прямо в злосчастный аквариум. В худшем случае — «знаток» мелодий лишился бы головы.
В буквальном смысле.
— Иди, — тихо сказал нахттотер Йохану, который ловил каждый его взгляд. — Посмотри, здесь ли они.
Помощник молча растворился в веселящейся толпе.
Рядом с аквариумом стояли два глубоких кожаных кресла с греческим орнаментом на ручках и невысокий стеклянный столик с вазой, в виде бога Гермеса. Вместо цветов в ней красовалась оливковая ветвь.
Миклош поморщился. Это было вполне в стиле лицемерной Фелиции — подсунуть всем под нос символ мира. Мало того, что п
Клан Тхорнисх же был в то время не слишком многочислен, и его никто не поддержал. В итоге глупцы дали Фелиции возможность посадить себя на цепь. На очень крепкую цепь. Даханавар стал тем, чем стал, и теперь редко нуждался в поддержке других кровных братьев. Он давно уже не предлагал решения, а диктовал свою волю. Лишь Золотые Осы, да, время от времени, Асиман и Вриколакос[48] поступали по-своему. Все остальные, включая Мастеров Смерти, по твердому мнению Миклоша продались клану Леди, и лишь делали вид, что самостоятельны. Впрочем, возможно, на счет кадаверциан он и погорячился, но считал, что неучастие некромантов в делах сообщества киндрэт — такое же «да» на Совете в пользу Фелиции, как и вопли прихлебателей, вроде фэриартос.
Нахттотер уселся в кресло, закинул ногу на ногу, и, прищурившись, изучал присутствующих в зале, отстукивая тростью по полу только ему слышную мелодию. Молодежь чужих кланов господина Бальзу удручала. Большинство он видел впервые — это было новое поколение, многим не исполнилось еще и пятидесяти лет. Таких он раскусывал сразу — жалкие птенчики, корчащие из себя умудренных опытом киндрэт. Веселые, еще не уставшие жить, еще находящиеся в восторге от своих возможностей, магии и бессмертия. Сверкающие, искрящиеся, весело смеющиеся и… пустые. Слабаки. Когда придет время, тхорнисхи перемелют их безо всяких проблем.
Кровных братьев даханавар было большинство. Впрочем, хватало и фэри, и вьесчи. Асиман было мало, в основном, молодняк. Кадаверциан Миклош пока не заметил. Их вообще практически не осталось (точное число не знал никто, кроме самих Мастеров Смерти). К тому же, некромантов редко привлекали пляски и веселье.
Тхорнисхи, конечно же, отсутствовали. Бальза держал свой клан в ежовых рукавицах. Даже самый молодой из чайлдов ни при каких обстоятельствах не пришел бы на вечеринку ненавистных даханавар.
Прошло еще немного времени, и Миклош заметил входящих в зал вриколакосов. Он не любил этот полузвериный клан. Оборотни были для него столь же странны и непостижимы, как волки, в которых они по случаю и без случая воплощались. Могли припереться на дипломатические переговоры всей стаей, а могли проигнорировать важную встречу, отдав предпочтение охоте за каким-нибудь несчастным зайцем.
Сегодня пришли пятеро седовласых желтоглазых мужчин в плащах, подбитых волчьим мехом, холщовых рубахах и кожаных штанах, на широких поясах которых висели клановые ножи. С вриколакосами были их женщины. Русоволосые красавицы. Смуглокожие, высокоскулые, гибкие и по-звериному грациозные. Облаченные в белые рубашки с острыми воротниками и этнической вышивкой и длинные юбки с красной оторочкой они, тем не менее, ничуть не проигрывали дамам в дорогих вечерних туалетах. Скорее, наоборот. Вызывали у Миклоша желание, но он знал, что никогда и ни при каких обстоятельствах не будет к ним прикасаться. Во-первых, мало приятного обнаружить у себя в постели волчицу. Во-вторых, Иован Светлов не тот киндрэт, который спустит, если чужак залезет в его курятник, да еще и против воли куриц. Тут же возникнут проблемы, а связываться с перевертышами, которых и понять-то нелегко, себе дороже. Потом лет сто не избавишься от их пристального внимания и дурацкого рычания.
Из дальнего конца зала быстро шел Йохан.
— Они здесь, — ответил он на вопросительный взгляд главы клана. — Через два зала. В бальном.
— Превосходно, — улыбнулся Миклош. — Ты знаешь, что делать.
— Господин Бальза! Какая честь!
Нахттотер не заметил, как рядом оказалась Первая Леди клана Даханавар, и едва не подпрыгнул от раздражения, услышав ее голос. Однако, внешне остался невозмутим.
— Фелиция, — он встал и сдержанно поклонился. — Благодарю за приглашение. Оно было очень кстати. Решил отложить дела и развеяться.
— Ну, конечно, — не моргнув глазом, сказала эллинка. Она не поверила ни одному слову, но продолжала вести себя, согласно этикету, как любезная хозяйка. — Желаешь чего-нибудь выпить?
— Нет. Я предпочитаю консервам живую пищу, — он мило улыбнулся, заметив, как ее глаза опасно прищурились. Фелиция трепетно относилась к Договору, запрещающему древние правила охоты на людей, в особенности, если после этого они умирали. Клан Тхорнисх Договор не подписывал, и это являлось основным камнем преткновения между мормоликаей и Миклошем.
— Золотые Осы не меняются…
— Как и Леди, — усмехнулся Миклош. — За это мы и уважаем друг друга, правда? Постоянство — одна из последних ценностей, которые остались в этом безумном мире. Ну, не буду тебя задерживать и отвлекать от других гостей. Ты — королева бала, а нас здесь так много.
Она сохранила приветливую улыбку, но светлые глаза нехорошо блеснули.
— Полагаю, у нас еще будет счастливая возможность побеседовать, — кивнула Фелиция.
— Конечно, — ответил господин Бальза и, насвистывая, направился прочь. Настроение у него, несмотря на присутствие на этом сомнительном празднестве, резко улучшилось.
Он сразу заметил Кристофа и Флору, стоящих на верхней ступеньке мраморной лестницы. Те о чем- то тихо беседовали и, судя по лицу некроманта, он чувствовал себя абсолютно счастливым.
Словно по мановению волшебной палочки, грянула музыка. Возможно, никто из присутствующих в бальной зале, не заметил, что скрипка фальшивит, а виолончель запаздывает на четверть такта, но нахттотер был искушенным знатоком и, более того, творцом музыки — и от столь вопиющего непрофессионализма у него свело зубы. Бальзе немедленно захотелось придушить музыкантов, а особенно