Хэлле рядом присела в реверансе. Надо сказать, она действовала намного изящнее, чем Айзан.
Женщина милостиво склонила голову, обвела взглядом залу и, шагнув навстречу уже выпрямившемуся юноше, провозгласила:
– Дамы и господа, представляю вам наследницу престола Островной империи Хэлларен Герад с супругом.
Сказать, что над Айзаном разверзлось небо – значит, не сказать ничего. Юноша вырос на улице, не так давно случайно узнал, что у него после Ночи Алого Платка еще остались родственники. Причем он даже не попытался вернуть себе титул, принадлежащий ему по праву, а тут… Каково это – внезапно выяснить, что ты – муж наследницы престола Островной империи? Как минимум – слегка непривычно.
А если серьезно – в этот момент Айзану было совершенно безразлично, что его имя не назвали. Ему просто хотелось провалиться сквозь землю. На нем и на Хэлле скрестились сотни взглядов. Удивленных и скептических. Насмешливых и злых. А главное, оценивающих. И это мошеннику очень не нравилось. В который раз за прошедшее время.
– Чтоб я сдох, – едва слышно выдохнул юноша, искренне надеясь, что его никто не услышит.
– Уверен, что хочешь именно этого? – насмешливо протянул над ухом чей-то голос.
Парень вздрогнул, оглянулся… Но нет, никого рядом с ним не было и быть не могло. Все придворные рассредоточились по зале, и даже до ближайшего было не меньше шести футов. Правда, сидел на столе, беззаботно болтая ногами, шут, но не мог же он…
Императорский дурак уже успел переодеться. Сейчас на нем был костюм-домино в алый и зеленый ромб. Карнавальную маску он держал в руке, небрежно накручивая на палец веревочку-завязку. Поймав взгляд виконта Хитанского, Фелзен подмигнул ему и отвернулся.
Хэлле, столь внезапно сделавшуюся наследницей престола, и Айзана усадили за стол, расположенный на помосте.
Юноша попытался было перекинуться парой фраз с женой, но Хэлле раздраженно дернула плечом и буркнула:
– Все потом.
Похоже, ей тоже не по себе.
Императрица опустилась в кресло с высокой спинкой, возвышающееся на втором таком же подиуме, и лишь после этого позволили присесть остальным. Несмотря на присутствие ее величества, за пиршественными столами вскоре стало весело и шумно. Что больше всего поразило приехавших, так это сновавшие по столу, меж тарелок, четыре крысы. Они не пытались воровать с блюд – лишь изредка останавливались, жалобно поглядывали бусинками алых глаз на обедающих, и зверьков тут же угощали.
– Это питомцы императрицы, – печально вздохнул сидевший рядом с Айзаном второй министр Тарис. Больше у мошенника вопросов не возникло.
Правда, сами приехавшие пока еще ничего не ели: слуги только поднесли к ним блюда и всего несколько минут назад положили яства на тарелки.
За столом ежеминутно раздавались взрывы громкого смеха, слышались тосты, а потом вдруг кто-то выкрикнул:
– А почему шут зря ест свой хлеб? Пусть расскажет что-нибудь!
На миг воцарилась мертвая тишина… А Фелзен словно ждал этого момента. Неизвестно, где он находился до этой минуты, то ли среди слуг, то ли среди дворян. Пару раз мошеннику казалось, что Мэлех где-то рядом, он кожей чувствовал его взгляд… Но когда оборачивался, никого не видел.
В любом случае на этот выкрик эльф-блондин отреагировал мгновенно. Оперся на плечо Тариса – тот взвился, как от пощечины, – и… встал ногами прямо на стол. Как раз возле тарелок Айзана и Хэлле.
Шут крутанулся на каблуках, чудом ничего не перевернув, и крикнул, перекрывая гомон в зале:
– Что желаете, благородные господа и дамы?
– Стихи!.. Смешные!.. Нет, о любви!.. О красоте!.. Песню!.. – разнесся по зале гомон голосов.
Похоже, единственные, кого шокировало такое поведение шута, были как раз наследница престола с супругом.
Фелзен склонился, подхватил с серебряного блюда три яблока и начал неспешно жонглировать ими. Светлые волосы, небрежно стянутые в хвост, растрепались, но мужчина этого даже не заметил.
На последнем слове шут поймал все три яблока одной рукой и склонился в глубоком поклоне:
– Я посвящаю свои стихи тебе, моя королева![1] – То ли Фелзен неловко повернулся, то ли еще что, но в этот миг он задел каблуком тарелку сначала Айзана, затем Хэлле. Блюда полетели на пол, даже не попробованная зайчатина оказалась на полу, чудом никого не запачкав. А в следующий миг по столу разлилось еще и содержимое бокалов. Только что налитое вино наследница престола с супругом так и не попробовали…
Попадавшие на пол куски мяса были мгновенно растащены сбежавшимися крысами, и аппетит у прибывших на Острова гостей пропал целиком и полностью.
Алдриш Тарис зло выругался. А шут даже не заметил того беспорядка, что навел. Прищелкнул каблуками, спрыгнул со стола и направился к другому краю залы – хулиганить уже там.
В свои апартаменты Айзан ввалился злой и голодный. Хлопнул дверью и, даже не сняв ботинки, повалился на кровать. Есть хотелось, как собаке, – это раз, так еще и вот это внезапное объявление Хэлле наследницей престола – это два. Нет, конечно, если подумать, может быть, ничего плохого в этом и нет («может быть» здесь – ключевое понятие), но то, что приехавших просто поставили перед фактом, даже не потрудившись выяснить их мнение… Это мошеннику очень не нравилось.
Пронзительно завизжала дверь, разделяющая комнаты супругов, и в спальню заглянула кудрявая девичья головка:
– Ты чего разлегся?
Мошенник сел на кровати:
– В смысле?
Хэлле проскользнула в комнату:
– Не знаю, как ты, а я есть хочу! – На квартеронке был уже знакомый Айзану костюм: черные обтягивающие брюки, красные сапоги на высоченном тонком каблуке и алая рубашка. Дополнял облик небрежно повязанный на бедра алый платок. – Тебе бутерброды с кухни принести?
– А ты знаешь, где здесь кухня?
Девушка только плечами пожала:
– Найду. Всего-то делов… Так тебе принести или нет? А то я из-за этого дурацкого шута ни крошки не съела.
– Я с тобой пойду, – решился джокер, вставая с кровати.
– Тогда собирайся.
Айзану тоже пришлось переодеваться во что-то более привычное. Костюм, который ему передали через императорского портного и в котором юноша присутствовал на пиру, был настолько богато расшит золотыми нитями, что от одного взгляда на него становилось больно глазам. Айзан натянул простую рубаху, брюки, сапоги, даже не стал заморачиваться с камзолом, решив, что так сойдет, и улыбнулся:
– Идем.
Кухню удалось найти всего за какой-то час. Причем большая часть этого часа была потрачена на то, чтобы не попасться на глаза занятым своими делами придворным. Если большинство слуг даже мельком не видели приехавшую принцессу с супругом, то всяческие дворяне вполне могли заинтересоваться, куда это вышеуказанная принцесса спешит. Приходилось скрываться за шторами и прятаться в темных углах.
Честно говоря, Айзану очень хотелось рассказать все, что он думает и об этих прятках, и о самом заявлении императрицы на пиру, но Хэлле, упрямо поджав губы, заявила, что обсуждать все это она будет лишь после того, как поужинает. А если кому-то хочется повозмущаться, то он может возвращаться в свою комнату и голодать там до самого утра. А то и дольше – неизвестно, во сколько тут завтрак и чем тут
