Не более пяти минут занял весь процесс отдирания толстых светлых досок, набитых поперек темной, кое-где рассохшейся и потрескавшейся двери. И вот уже та, как и положено каждым уважающим себя вратам в логово чудовища, отворилась с душераздирающим скрипом. Если монстр пользовался выходом, то либо был абсолютно глух, либо, напротив, обладал специфичным вкусом на звуки, потому как в любом другом случае даже чудовище непременно смазало бы петли маслом.
Фин выдал последнюю ноту довольного присвиста и сноровисто вернул все доски и гвозди в дырочки на них, так, чтобы вход по-прежнему казался заколоченным – страховка от мимолетного любопытства случайных наблюдателей.
Вор порылся в сумке и вытащил небольшой, размером с яблоко, белый и гладкий, как теннисный мячик, шарик в сеточке. Повесил его на пояс и первым скользнул внутрь дома. Элька юркнула следом. Дверь друзья постарались притворить максимально тихо. Она сдавленно взвизгнула в последний раз, будто сдаваясь на милость победителям, и воцарилась тишина, нарушаемая лишь поскрипыванием досок под ногами, и темнота. Из-за заколоченных окон свет почти не просачивался в дом. Впрочем, темнота царила недолго. Белый шарик на поясе Фина начал наливаться желтым сиянием, и вот уже в прихожей стало почти светло.
– Удобная штука, – оценила Элька.
– Ты о свечке кира? Да, я их больше всех магических фонариков люблю, – небрежно согласился вор, проверяя, насколько плотно прикрыл дверь. – Идем на разведку?
– Идем, только ты не хочешь еще лампадку Джея на пояс повесить? Ты ведь ее прихватил? – предложила Элька, присматриваясь.
– Лампадка у меня теперь всегда с собой, только Связист же говорил, обычная магия на Венстике не действует, – чуть нахмурился Фин. Но руку в сумку опустил, нашарил голубой шарик и присовокупил к свечке кира в сетке на поясе.
– Говорил, – согласилась хаотическая колдунья, отметив отсутствие голубого свечения от божественной лампадки. – А вдруг пригодится? Если чудовище есть и оно имеет хоть какое-то отношение к магии, мы будем знать.
– Что ж, твоя правда, подружка, пускай висит, – энергично кивнул вор и первым шагнул вперед.
Элька двинулась следом, потянув носом воздух. Пыль, запустение, старая краска, бумага – это от сохранившихся местами полосок обоев с блеклыми цветочками и ромбиками на стенах, почему-то мох. Точно, он самый! Так пахло от пушистых маленьких холмиков в лесу, где Элька любила собирать лисички. Такой свежий контрастный, совершенно не свойственный покинутому жилью запах. Никаких следов крови ни прямо за порогом, ни дальше по коридору парочка «супергероев» не обнаружила, только след от коричневой краски, которой то ли вконец сбрендивший хозяин дома, то ли какой-то забредший вандал пытался написать на стене слово. Неприличное ли или вполне цензурное, догадаться из-за незавершенности оного было невозможно. Может, именно эти каракули приняли за кровь перепуганные ребятишки?
Вот сваленные в аккуратную скатку на полу в комнате матрацы. Наверное, бывшие лежбищем пропавших бомжей, колченогий стол и три табуретки рядом, несколько погнутых жестяных кружек и мисок. Куча прочего хлама бумажного (пачки журналов, газет), тряпья в соседней комнате, и по-прежнему никакого признака чудовищ: ни борозд от когтей или клыков, ни отпечатков гигантских лап, ни луж крови или экскрементов. Ничего… только запах старого дома и… мха, становившийся почему-то все отчетливее с каждым шагом.
– Наверх? – предложил Фин, указывая на видную с кухни лестницу с полуразвалившимися перилами.
– Слазай по-быстрому, на всякий случай, я тут подожду, – предложила другу Элька, присаживаясь на табуретку, разлинованную узкими полосочками света, пробивающимися из халтурно заколоченного окна.
Вор кивнул и исчез на пару-тройку минут. Вернулся он очень быстро, учащенно дыша, и был почему- то очень бледен. Рогиро в своем призрачном обличье и то не достигал таких высот выбледнения.
– Ты чего? Что-то нашел? – искренне удивилась Элька, к моменту возвращения друга активно ползающая по полу в правом углу комнаты, рядом со столом, и не ожидавшая никаких шокирующих вестей. Ей в доме чудовищ было уютно и спокойно, как у бабушки в деревне, никаких удобств, сортир во дворе, зато мило, просто и душа отдыхает.
– Н-нет, т-т-там пусто, – хрипло прошептал Рэнд и вытер со лба проступившие бисерины пота. – Только знаешь что, этот страх внушенный, о котором малышня толковала, он, оказывается, и на меня действует. Поначалу ничего, а потом, как подальше от тебя отошел да наверх полез… Клянусь Джеем, чуть не обмочился вслед за ребятней. Все казалось, кто-то по пятам за мной ходит, в плечо дышит и шипит, как кравс. А… ты ж не знаешь, кто это. – Выплескивая скопившийся ужас, вор заговорил торопливо, почти захлебываясь словами. – Есть такие твари, их владельцы в пустые дома запускают сторожить, чтоб не разграбили до возвращения. На вид как зубастая змея чешуйчатая, фиолетовая, а плюется паутинной сеткой, чтоб жертву сразу обездвижить и живьем жрать по кусочку. Яд у этих тварей тоже особый, как куснет, кровь вязкая становится, так что добыча до тех пор живет, пока у нее что-то важное не сожрут… Я как-то раз на кравса по молодости напоролся, едва ушел живым, или уж чуть живым. Девка моя тогдашняя меня с полгода выхаживала, и еще столько же пальцы порой так тряслись, что работать не мог.
– Да тут такие зверушки точно не водятся, значит, ты испугался самого своего обоснованного страха, – поразмыслив, предположила Элька.
– Может, и так, – передернулся всем телом Фин, и на пол со странно-металлическим звуком упала маленькая чешуйка приятного фиолетового отлива.
– Не водятся, говоришь? – враз охрипшим голосом переспросил вор и снова вздрогнул.
– Не водятся, – с абсолютной уверенностью повторила девушка, нагнулась к чешуйке, подняла ее и поднесла поближе к лампадке Джея. Та на секунду проблеснула голубым, а потом улика в руке Эльки исчезла прямо на глазах наблюдателей.
– Что ж тогда тут творится? – растерялся Рэнд. – Выходит, тварь та взаправду была и настоящей не была одновременно… У тебя про то сказок на примете нет?
– Есть, – «обрадовала» друга начитанная хаотическая колдунья. – Есть много разных историй о том, как начинают оживать худшие кошмары или самые сильные мечты людей.
– И как с этим в твоих историях боролись? – задал самый животрепещущий вопрос вор, не знавший иных методов борьбы, кроме обращения к сведущему магу или жрецу.
– По-разному. В одной истории вообще методом одеяла, – прыснула Элька.
– Это как? – озадачился Рэнд.
– Накрывались с головой, и все ужасы пропадали, самое верное средство от детских страхов, – захихикала Элька, и Фин невольно заухмылялся в ответ. – А вообще-то лучшее средство от кошмаров – это пойти и выяснить, откуда они берутся. Чем мы с тобой сейчас и занимаемся! А в случае чего подсветим лампадкой Джея, если от нее чешуйка кравса испарилась, может, и полный кошмар дезинтегрирует, когда высветится его невещественная суть.
– Что ж, давай. Слушай, а почему ты не трусишь? – удивился поуспокоившийся в обществе подруги вор.
Мужское самолюбие было задето, но не настолько, чтобы идти дальше в одиночку, проверяя собственную храбрость явлением кравса. Вдруг даже «ненатуральной» змеи – порождения некой загадочной магии – окажется достаточно, чтобы заплевать его паутиной и начать откусывать по кусочку. Лучше уж находиться рядом с напарницей и ничего (в разумных пределах, конечно) не опасаться.
– Не знаю, мне все тут интересно и весело. Скорее всего, хаотическая магия защищает, какой-нибудь купол или зону против внушенного страха создает, явно проявиться не может, но если ужас тут кто-то колдовской напускает и материализует, то моя магия на него реагирует, – пожала плечами Элька и азартно предложила: – Поэтому нас с тобой на пару кошмарики и не трогают, даже не являются напоказ. Жаль, я бы поглядела на свои страхи. Ладно, давай-ка дальше искать того, кто тут безобразничает! Вот в подвал для начала слазаем! У меня сил приподнять крышку не хватает, а ничего остренького под рукой нет, не миской же ковырять. У этих бомжей тут, как назло, ни одного ножа или топорика не нашлось, только пара ложек и вилка, я их уже все погнула. – Деятельная барышня указала на г-образные предметы столового обихода,
