людей… Я спросил, что случилось, и какого черта я тут делаю? И мне ответили. Что ночью наши наемники взяли замок, что они разграбили всё подчистую, что мятежный барон убит, а из всего моего отряда уцелело только полдюжины бойцов, включая меня самого. Которые теперь спешно уносят ноги, потому что соседи покойного смутьяна уже на полпути к месту стоянки королевской эскадры… Я ушам своим не поверил! И спросил, кто посмел поддаться на провокацию со стороны мятежников. Никто, ответили мне. Мы напали первыми. 'Это невозможно! — вскричал я. — Кто отдал приказ?!'. 'Вы, капитан', — сказал старый боец, что вез меня. И отвел глаза.
— Но вы же не…
— Не отдавал никакого приказа, — согласно кивнул пират. Лоб его прорезала глубокая морщина. — Я всю ночь валялся трупом в своей палатке. Вероятно, наемники, что играли со мной в карты, завели остальных, и в общей толчее никто не стал разбираться, я ли скомандовал 'В ножи!', или кто-то другой. С точки зрения бойцов, они выполняли мой приказ. И я ведь не воспрепятствовал… Дьявол и преисподняя, да как я мог хоть чему-то 'воспрепятствовать'?! Меня подставили, облапошили как деревенского дурачка, а я… мне даже оправдаться нечем было!
— Как это — нечем? А наемники, те, двое? А фляжка?
— У меня ее утром не оказалось. А Оуэн был так искренне удивлен, когда 'узнал', что он мне ее, оказывается, подарил! — Хант изогнул губы в саркастической ухмылке. — И продемонстрировал адмиралу висевшую у него на поясе флягу. Ту самую. Он ее всегда носил с собой. И никуда она, как выяснилось, не пропадала… Какая копия, бог с вами?! А что касается наемников — они 'своими глазами видели', как я, набравшись у себя в палатке непонятно чего, в пьяном угаре поднял меч над головой и отдал приказ атаковать!.. Весь отряд слышал команду. А то, что никто, кроме этих двоих, меня и вовсе не видел — так ведь ночь же, да и не до того было…
— Но это же наглая ложь! — возмутилась Нэрис, совершенно позабыв, где находится и с кем. — Стоило ведь копнуть чуть поглубже — и правда бы выплыла наружу!
— Именно, — сказал капитан, и его глаза знакомо потемнели. — Только 'копать' не стали. Никто не стал разбираться. Адмирал предпочел поверить своему старому псу. Ему, сдается мне, так было гораздо удобнее. Оуэн служил еще с Кэвендишем-старшим, а я… А меня выкинули из флота, взяли под стражу и приговорили. За злостное нарушение приказа, повлекшее за собой смерть высокопоставленного лица и всей его семьи. И никто не поверил, что я ничего не нарушал и никого не убивал. Никто не захотел верить. Адмирал сам подписал приказ. И сам выбрал казнь. Прямо в моем присутствии… А эта скотина Оуэн стоял у него за спиной и улыбался. Улыбался!
Десмонд Хант стиснул пальцами горлышко бутыли и с яростным рыком швырнул ее в стену каюты. Брызнули фонтаном остро пахнущие спиртным осколки. Девушка испуганно пискнула и пригнулась, едва успев натянуть на голову плащ.
— Я не буду просить у адмирала золота, — хрипло сказал пират, сощурив горящие ненавистью глаза. — Нет… Я попрошу у него голову этого старого ублюдка. И я получу ее! Получу, дьявол меня побери!.. Он мне ответит, подлец. И за то, что измарал в грязи имя Хантов, и за то, что я теперь вынужден бежать, как собака с поджатым хвостом, едва увидев на горизонте королевские флаги… Да я его в порошок сотру, гниду!.. Даже воспоминаний не останется!!
Нэрис ойкнув, зажмурилась. На долгую минуту в каюте повисла тишина, а потом бесстрастный голос капитана произнес, как ни в чем не бывало:
— Вы там не задохнулись, леди?
— Н-нет…
— Тогда слезьте с моей подушки — я имею обыкновение ложиться на нее лицом, а не ногами, — пират хмыкнул и встал. — Не принимайте весь этот пьяный бред близко к сердцу. Вы здесь не при чем. И мои личные счеты с адмиралом Кэвендишем отношения к вам не имеют… Я оставлю лампу, чтоб вам не сидеть в темноте.
Он подошел к двери и поднял железный крюк засова:
— Крепитесь, леди Гордон. И ничего не бойтесь — как только адмирал выполнит мои требования, вас освободят. Может, все-таки принести вам поесть?..
— Нет, спасибо, я не голодна, — тихо ответила девушка. Пират пожал плечами и вышел. С той стороны двери в замке повернулся ключ.
Она осталась одна.
Адмирал королевского флота Англии, лорд Дэвид Кэвендиш, выдернул из мачты стрелу, которую выпустили только что с борта 'Альбатроса', стянул с нее свернутое в трубочку письмо, разгладил. Прочел. Нахмурился, перечитал еще раз и медленно поднял голову:
— Всё гораздо хуже, чем я думал, Ральф. Вот почему они дали обратный ход… На, прочти.
Первый помощник быстро пробежал глазами строчки послания, нервно дернул щекой, узнав знакомый почерк, и пробормотал:
— Бессовестный мерзавец. Похитить твою родственницу только для того…
— Нет, Ральф, ты не понимаешь, — с тяжелым вздохом покачал головой лорд. — Леди Нэрис — не кузина моей жены. Она вообще не Гордон. Ума не приложу, зачем она скрыла свое настоящее имя!..
— Погоди, — ничего не понимая, захлопал глазами Оуэн. — Но если она тебе никто, то что нам мешает…
— Женщина, что находится на 'Альбатросе', — мрачно прервал помощника сэр Дэвид, — супруга старинного приятеля моей жены. А этот приятель — первый советник короля Шотландии, Кеннета МакАльпина. Которого государь ценит чрезвычайно высоко. А теперь подумай еще раз — чем эта ситуация грозит Англии вообще и нам в частности.
— Господи…
— Вот-вот. И это, между прочим, не считая того, что леди МакЛайон не так давно спасла мне жизнь. И я перед ней в долгу.
— Так что же нам делать? — Ральф Оуэн бросил быстрый взгляд на покачивающийся впереди, в тумане, 'Альбатрос'. Лорд Кэвендиш молчал.
— Дэвид?.. — спустя несколько томительных минут, осторожно позвал первый помощник. — Дэвид, ты меня слышишь?
— Хант поставил жесткие условия, — не глядя на него, наконец проговорил адмирал, и сердце Оуэна замерло в предчувствии беды. — Он освободит леди только в обмен на моего первого помощника. Золото ему не нужно. Ему нужен ты, Ральф.
Оуэн судорожно сглотнул и снова обернулся в сторону 'Альбатроса'. Там, на капитанском мостике, темнела неподвижная широкоплечая фигура. Десмонд Хант. Уже не тот мальчишка, что со слезами на глазах умолял когда-то адмирала поверить ему… А сильный и опасный противник, переполненный жаждой мести. Он ждет. И он уже знает, что выиграл.
В горле у первого помощника пересохло от страха. Он поднял глаза на умолкшего адмирала и прохрипел:
— Ты… ты выполнишь его требования, Дэвид?..
Лорд Кэвендиш сжал зубы. Постоял, вперившись неподвижным взглядом в доски палубы и отрывисто бросил:
— Я не знаю, что мне делать! Выбор между верным другом и ни в чем не повинной молодой женщиной, которую Хант, в случае моего отказа, просто прирежет… Мне нужно подумать, — сэр Дэвид повернул голову и дал знак одному из своих людей подойти. — Эндрю, отправьте капитану Ханту ответ, что я беру час на обдумывание его письма. Ничего больше не предпринимать! Всё понял?
— Так точно, ваше сиятельство! — вытянулся во фрунт боец. Лорд Кэвендиш кивнул и, все так же глядя себе под ноги, медленно удалился в сторону своей каюты. Ральф почувствовал, что земля уходит у него из-под ног. Он знал адмирала не первый год. И понимал, что его, Оуэна, песенка спета. Сэр Дэвид ушел не 'думать'. Он ушел скорбеть по товарищу, которого будет вынужден отдать на растерзание капитану 'Альбатроса'. Дружба дружбой, а речь идет о женщине. И не просто женщине, а той, что спасла ему жизнь, и муж которой имеет огромное влияние на правителя соседней державы… 'Выбор очевиден, не так ли?.. — подумал первый помощник, вцепившись побелевшими пальцами в фальшборт. — Он отдаст меня Ханту. А Хант меня убьет. И на легкую смерть можно даже не надеяться…'
