Не забыл поделиться с подчиненными «уловом». Еще раз обсудил с ними прелести ночной незнакомки. Сослуживцами выдвигались различные версии развития дальнейших событий и применения выдающихся (со всех сторон) данных девушки господином Добровольским и компанией. Безусловно, все сопровождалось пошлыми шуточками и описывалось в мельчайших подробностях. О зарезанном парне, как и договорились, ни слова. Сам виноват – нечего было нарываться.
Как хорошо. Сегодня выходной и куча левых денег в кармане. Сидорчук снова вспомнил ночную прелестницу. Потом свою жену. Скривился. Достал мобильник:
– Алло! Привет, дорогая… Да… Да, адски устал… Дежурство выдалось еще то. Теперь отчеты полдня писать. Так что задержусь… Ага, как освобожусь, позвоню сам.
Старшина сел в свою тюнингованную «девяносто девятую» и покатил в «Пирамиду» – там самые красивые проститутки. Сейчас он может себе позволить купить рабыню на час или даже две «сексуальные игрушки», которые выполнят любые его прихоти.
Путь как раз проходил мимо магазина Леонида Семеновича. «Вот, лишний раз проверю, что все в порядке, а то что-то кошки на душе скребут, – подумал вохровец. – Все-таки дурак тот пацан. Борцом, что ли, был? Лихо он Коляну по соплям надавал! Но все равно дурак. Спортсмен не спортсмен, а против оружия ни фига не сделаешь.
Так, на перекрестке налево, затем вдоль парка триста метров, теперь налево и прямо почти до самой площади. Вот и «Сувениры со всего света». Стекло еще не вставили. А что народу так много? Что это? Е- мое! Почему столько полиции?! А кому «скорая» понадобилась?»
«Четыре трупа возле танка», – вспомнилась Сидорчуку почему-то эта строчка из песни. Тротуар вокруг магазина огородили. Мертвых уже накрыли простынями, однако кое-где отделенные от тел конечности все еще валялись неприкрытыми. Ужасное зрелище. А некогда блестящий внедорожник представлял собой груду металлолома. Создалось впечатление, что его всю ночь пилила бригада с «болгарками». Старшина догадывался, чем была порублена в капусту машина. И даже предполагал кем. Но мозг отказывался понимать произошедшее. Кто же она? Стало страшно. Неожиданно раздавшийся телефонный звонок чуть не отправил вохровца вслед за бандитами. Дрожащими пальцами он с трудом нажал на кнопку. Звонил начальник:
– Сидорчук… твою мать! Собирай свою такую-растакую группу и немедленно ко мне в кабинет. Малолетки, говоришь?
Как только белый человек с темной ушли, я обследовала магическим зрением помещение. Убедилась, что опасности нет, поставила на входе сигнальное заклинание и вышла из режима невидимости. Поддерживать его без необходимости с истощенными запасами сил нецелесообразно.
Перекусила, затем вернулась в большую комнату – чародей назвал ее залом. Но в моем понимании так принято именовать помещения намного большие по размерам – а тут ни бал не провести, ни пир закатить. Половина одежды в гордо стоящем вдоль стены шкафу относилась к женскому гардеробу. Брать без спросу чужие вещи, конечно, нехорошо. Но я вспомнила реакцию человека на обнаженную Теоларинэ и решила нарушить правило. Выбрала наряд, похожий на тот, в котором ушла темная, только белый. В отличие от Легенды мне одежда пришлась впору.
Затем немного полистала книги. А когда почувствовала первые признаки переутомления, отложила чтение, решив, что уже достаточно овладела языком Вотара Ой Сергея Серого. Пейзаж за окном окончательно меня убедил, что попала я в другой мир: сквозь медленно опускающиеся снежинки просматривался клочок небосвода – группы звезд на нем не выстроились ни в одну знакомую фигуру. Незнакома была мне и странная архитектура прямоугольных башен-близнецов, тесно прижимающихся друг к другу. Предположила, что в точно такой же сейчас нахожусь и сама. Что это, город магов? Такого на Пангее точно нет. Даже бедные деревья, сиротливо расставленные вдоль каменных тропинок, были не из нашего мира. Конечно, у нас тоже растут тополя, но тут они другие. Или виной всему этот вызывающий тошноту отравленный воздух? Определенно это чужая планета. Самостоятельно здесь предпринимать какие-либо действия опасно. Поэтому решила, пока есть возможность, немного отдохнуть и дождаться возвращения хозяина башни. Зевнула, свернулась калачиком в уголке кровати и уснула.
Так и не поняла, что меня разбудило первым: шум от сильного удара по входной двери или слабенький, но противный писк установленной мной же охранной сигнализации. Впрочем, это неважно, главное, что успела включить невидимость и юркнуть в уголок. Снаружи послышалась какая-то возня. Второй атаки дверь не выдержала и с грохотом влетела на середину прихожей. Следом вбежала с ног до головы забрызганная кровью темная с человеком на руках.
– Осталось немного, потерпи, милый, – шептала я Вотару, пытаясь упокоить больше себя, нежели его.
Вот и наш дом, крайний подъезд, перед глазами замелькали ступеньки. Остановилась на восьмом этаже. Хорошо, что по пути не встретились посторонние – и так нарушила обещание не убивать. Если человек выживет (пусть только попробует умереть!), думаю, он поймет, что другого выхода не было. И простит.
Боясь причинить лишнюю боль Сергею, не стала искать в его карманах ключи и просто вошла, используя вместо отмычки удар ногой. Дверь слетела с петель. Но к этому звуку примешался посторонний шум. Будто еще кто-то упал. Совсем рядом. Я навострила ушки. Так и есть, за нами подглядывают. В глазок из квартиры напротив. Потом разберусь.
Осторожно уложила Вотара на диван и прильнула к его груди: тишина… удар… тишина, долго уже… сердце стукнуло еще раз, но уже тише. Значит, не показалось! Жив! Только слишком много крови потерял.
– Милый, потерпи еще немного, – прошептала я и молнией кинулась к соседям.
Сконцентрировалась и начала читать испуганные мысли соседки: «Девка смотрит на меня и, кажется, видит сквозь дверь. Значить, услышала, как я свалилась с тубуретки. Ой, что теперь будет?»
– Помоги мне, пожалуйста, Полина, – обратилась я к соседке по имени.
«Так и есть, ведьма. Красивая и почти голая – точная ведьма!» – подумала старушка за дверью и перекрестилась. Затем закричала как можно громче:
– Щас милицию позову! Хойдють тут бандиты всякие.
– Помоги, Полина! Сергей много крови потерял. Он умирает.
Страх бабы Поли моментально исчез. То ли виной тому инстинкт, выработанный у бабки много лет назад, то ли я действительно ее околдовала (пожилые люди иногда поддаются на мой дилетантский, по сравнению с настоящим магическим, гипноз), но старушка отворила дверь.
Проверила, что у нее в голове: перед моими глазами мгновенно пронеслась ее молодость, война… Полечка – ласково называли санитарку солдаты. Скольких раненых она вытащила на себе из боя. Полечкой кликал ее и батюшка, и сестрицы, и даже он – жених ее, Ванюша… единственный, которого не донесла… И которому так и не нашла замены…
«А эта дивчина молодец – дотащила. Жалко Сережку, хороший парень. Единственный из соседей, кто всегда хорошо относился к старухе. Ведь много ли мне надо: в магазине хлеба да крупы купить (у самой ноги не ходят почти), мусор иногда вынести да по хозяйству с мелочовкой помочь (телевизор настроить или лампочку поменять). Правильно молодка делает – такого на руках носить надо».
Убедилась, что соседка не враг, и отключилась.
Схватив аптечку, старушка торопливо поковыляла к раненому.
– Вот тут прижми!.. Теперь поверни чуток, ага так… Все, красавица, заматывай! – командовала баба Поля, потому как у самой руки плохо слушались. Но память пока не подводила, и опыт, приобретенный в медсанбате, пригодился. – Течь мы остановили, тепереча зараза никакая в рану не попадет. Пущай дале сам борется, он парень сильный. Хотя все же в больницу его, касатика, надо, слишком много руды потерял.
– Спасибо тебе, еще раз, Полина. Нельзя в больницу, – поблагодарила ее я. В мозгу старушки вспыхнуло возмущение по поводу того, что обращаюсь с ней на «ты» и просто по имени. Но потом переживание о Вотаре отодвинуло эту мысль на второй план:
– Ох, тяжело ему придется – кровушки-то совсем не осталось. Не знаю, что там у вас стряслось, но ведь
