— Это решено! Мы не можем отказать человеку в помощи!
— Но послушайте, — вмешался я в их распрю, — если это для вас трудно, то, ради бога, не беспокойтесь! Укажите мне только дорогу, и я доберусь сам!
Но ответить мне уже никто не успел. Ни Слейф, ни Рэра, потому что в этот момент события рванулись вперед, точно окупая ту медлительность, с которой они тащились предыдущие две недели.
В толпе возник какой-то переполох, донеслись неясные возгласы, совершенно взволнованный паренек протиснулся к нам.
— Госпожа Рэра, они едут! — выпалил он запыхавшись и уставился на меня.
На секунду возникла пауза, а потом все разом пришло в движение. Толпа кинулась куда-то в деревню. С Рэрой возле меня осталось несколько человек. В мгновение ока у всех откуда-то взялись котомки, оружие — длинные ножи, топоры.
Похоже, девушка была здесь за старшего. Небольшой группой, обойдя деревню задами, мы прошли мимо замка и двинулись в лес. Причем таким темпом, что я, за день отмахавший уже изрядно, начал опасаться, угонюсь ли за моими спутниками.
Безусловно, это были тренированные ходоки.
Когда мы проходили мимо замка, я обернулся, разглядывая кондовые, потемневшие от времени бревна стен на каменном фундаменте, — укрепление было возведено по-настоящему, не бутафорски. И, видимо, очень давно.
И как раз в противоположной стороне, за деревней, из леса стали выезжать верхами какие-то люди. Какие — я с моими глазами различить не мог, даже в очках. Но это затруднение в тот же момент разрешил давешний Слейф.
Мигом оказавшись рядом и сверля меня при этом взглядом, он пообещал:
— Если только ты попробуешь отстать или подать знак… — Он кивнул назад и выразительно потянул из-за пояса внушительный топор с длинным, окованным железом ратовищем.
Я оглядел его зверовидную физиономию, темную, как земля, и всю заросшую жуткой бородой, и решил, что он, наверное, был здешним кузнецом.
— Хорошо, — пообещал я ему.
— Слейф, — донесся голос Рэры, и сверлящие меня глаза сделались нормальными. Бросив косой взгляд в сторону деревни, он еще раз оглядел меня с ног до головы. Сказал:
— Я не верю тебе. Будешь рядом со мной. Пошли! — и, схватив меня как клещами повыше локтя, потащил вперед, в голову маленького отряда. Пожалуй, он таки действительно был здешним кузнецом.
Мы продрались через какой-то ивняк, быстро, почти бегом, миновали открытое пространство и нырнули в чащу. Здесь стало поспокойнее. Но все равно все спешили как на пожар. Впрочем, чему удивляться?
Гораздо серьезнее стоило задуматься о причинах такой спешки. Куда я попал? Что это за страна, место, деревня или, в конце концов, параллельный мир?! И в какую заваруху я угодил уже здесь, с самого, так сказать, начала?
Вот только времени для рассуждений было не очень много. Торопясь, мы гуськом скользили между стволами. Слейф отпустил меня, но все время следил, чтобы я был рядом. Так мы почти бежали примерно с четверть часа.
Затем местность ощутимо пошла вниз, пахнуло прохладой. Лес поредел, и впереди между стволов мелькнула река. Не очень большая, но достаточная, чтобы воспользоваться лодкой для бегства.
Не замедляя шага, мы стали спускаться по крутому, поросшему кустарником откосу. Ноги скользили, приходилось изо всех сил цепляться за ветки кустарников, и я даже толком не заметил, когда спуск закончился.
От неожиданного удара сзади я полетел кувырком и, ничего еще не успев сообразить, понял, что произошло самое страшное для меня — я остался без очков…
На какое-то время я, видимо, потерял сознание. Потом очнулся и почувствовал, что меня поднимают рывком и ставят вертикально. Перед глазами что-то мелькало. Сосредоточившись, я понял, что стою, кем-то поддерживаемый за руки, что я без очков и что кто-то стоит передо мной.
— Кто такой? — услышал я вопрос. Ни к кому другому, кроме меня, вопрос относиться не мог. Я помотал головой, пытаясь избавиться от нехорошего ощущения, что мозги у меня из пробкового дерева. Нельзя сказать, что это мне помогло, но я вспомнил, что могу говорить.
— Ради бога! — торопливо попросил я. — Тут где-то мои очки! Они упали! Я без них ничего не вижу! Дайте мне найти их!
— Что? — тоном, не обещающим ничего хорошего, произнес спрашивающий и рукой ухватил меня за лицо. Повернул мою голову к себе. — А меня ты видишь?
Во мне все перевернулось и заныло от такого тона — влип-таки в историю, влип! Ведь не хотел же сюда! Не хотел же!.. Ведь чувствовал! А теперь что?
— Вижу, — ответил я ему, с трудом переглотнув. — Но это же только вблизи, в общих чертах… — Пальцы сдавили мне лицо, и я смолк.
— Не морочь мне голову, — с расстановкой сказал он. — Трусов и лгунов вроде тебя я вижу насквозь… Говори быстро и без уверток — кто ты такой?!
Это было совсем плохо. Завернутые за спину руки загнули аж чуть не к лопаткам. При этом державшие меня все время сопели и всхрапывали. Не то от удовольствия, не то от хронического насморка.
Совершенно невольно я вспомнил Слейфа с его железной хваткой — по сравнению с этими ребятами он обращался со мной просто по-божески. Но что я мог им всем ответить, кроме того, что было на самом деле?..
— Да я попал сюда совершенно случайно! — начал объяснять я, с тоской предчувствуя, что ничем хорошим это не кончится. Но, может быть, удастся все-таки объяснить? — Я две недели бродил по тайге…
Объяснить мне не дали. Пальцы на лице опять сжались, на этот раз сильнее.
— Я тебе сказал не морочить мне голову? — со зловещим шипением переспросил он.
— Бокут! — донеслось откуда-то сбоку. — Погляди-ка чего…
С толчком отпустив мое лицо, спрашивавший отошел, коротко бросив:
— Связать!
Державшие меня тут же обмотали мне туловище и руки веревкой. Я не сопротивлялся. Какой смысл? Связав меня, один из двоих ушел. Второй остался, не спуская с меня глаз и не снимая руки с рукоятки меча.
Насколько я мог рассмотреть, это был достаточно молодой парень. Крепкий, темноволосый, перетянутый ремнями. Одетый в какую-то кожаную рубаху с бляхами, из-под которой виднелась шкура неизвестного мне зверя мехом наружу.
Его, видимо, в свою очередь очень интересовала моя одежда, но никаких попыток ознакомиться поближе он не предпринимал. Выражение же его лица мне очень не понравилось — насколько я опять же мог рассмотреть его без очков.
Слишком знакомый у него был взгляд — уличной шпаны, прекрасно мне известный по детским впечатлениям. Вид этого охранника все время, пока мы стояли с ним, ожидая неизвестно чего, вызывал во мне непреодолимо мерзкое чувство какого-то прямо-таки гадского страха. И это несмотря на то, что он ни словом, ни движением никак не выказал каких-то своих намерений. Все они были написаны у него на лице…
Вернулся Бокут. Быстро отодвинул в сторону охранника и сунул мне под нос… мои очки! Целые и невредимые! О, какая это была радость!
— Это твое? — резко спросил он.
— Да, это мои очки, — сказал я. — Я говорил…
Бокут резко убрал очки за спину. Глаза его впились мне в лицо.
— Ты колдун? — произнес он с угрозой.
Да что же это такое, подумал я, чего им всем в голову взбрело?!
