— Насчет холода. — Шеф оглянулся на шагающего позади собеседника. — Ты по незнанию путаешь причину и следствие. Дело в том, что хранилище охлаждается специально, для снижения активности находящихся там артефактов. К тому же стены и ячейки стеллажей выполнены из сырого железа, что дает дополнительную гарантию их, мнэ-э, консервации. А стенные ледники с витринами — всего лишь древний обычай. Кстати, далеко не каждый из умерших попадает в пантеон.
— И кто это решает? — полюбопытствовал Марвин, надеясь, что шеф нечаянно обмолвится о своем руководстве. О том, кто находится на седьмой ступени посвящения.
— Во всяком случае, не я, — коротко ответил негор и засопел трубочкой.
Марвин понял, что расспрашивать шефа бессмысленно — он или хорошо контролирует свои действия, или действительно ничего не знает. В последнем Марвин сильно сомневался, но не схватишь же негора за грудки, не посадишь за стол с направленной в лицо лампой и не устроишь ему допрос с пристрастием! Начальник как-никак. Еще работать и работать бок о бок, какие тут допросы.
— Дверь там. — Шеф ткнул трубочкой в сторону показавшегося среди витрин арочного проема. — Можно сказать, уже пришли. Как я говорил, держись ко мне поближе, пока не войдем. После разойдемся для осмотра стеллажей, для того тебя и позвал.
Марвин на всякий случай немедленно пристроился в затылок к негору.
Изнутри арочный проход был покрыт железными листами с множеством клепок по стыкам, чем сразу напомнил Марвину кабину-прототип. «Любопытно, — невольно подумал он, рассматривая тусклые, с едва заметными пятнами ржавчины куски металла, — а можно ли в прототипе хранить рабочие артефакты? Материал вроде бы точно такой, только не охлажденный». По первому впечатлению выходило, что можно, но какой в том смысл? Отмахнувшись от ненужной идеи, Марвин глянул поверх макушки шефа и от изумления сбился с шага.
Обещанная дверь была похожа на ворота, ведущие в султанскую сокровищницу: двустворчатая, золотая, покрытая затейливым узором из разноцветных драгоценных камней. Сияющее панно завораживало игрой красок; казалось, что каждый камень на двери лучится своим внутренним светом. У Марвина появилось желание немедленно выковырять из чудесного узора хотя бы один, а лучше два камушка, просто так, на память. К сожалению, рядом был шеф, к тому же он не захватил с собой подаренный кинжал… Но кто мог знать!
— Убойная красота, — прошептал Марвин. — Чудо, и только.
— Да, — невозмутимо согласился негор, — смотрится замечательно. Хотя всего-навсего позолоченная стальная плита с миниатюрными смерть-лампами. Более современный вариант излучателей, вроде установленных при входе в зал собраний.
Марвин поежился, представив, что случилось бы с ним, начни он выковыривать из плиты столь симпатичные «камушки». Наверняка очнулся бы в прототипе, а затем получил бы очередной выговор — на этот раз за порчу казенного имущества.
У двери, специальной вставкой в мозаике пола, была проведена узкая красная линия. Перед линией возвышалась конструкция, напоминающая напольный пюпитр — из тех, на которые музыканты кладут листки с нотами. Однако вместо нотной подставки на металлическом штыре находился планшет с белым экраном, брат-близнец того, что шеф всегда носил с собой.
— За черту не заходи, — предупредил шеф, кладя ладонь на планшет. — Сожжет, пикнуть не успеешь.
Марвин из предосторожности сделал шаг назад.
Внутри двери громко лязгнуло, и золотые створки раскрылись сами собой — не настежь, но достаточно, чтобы войти в помещение.
— Теперь можно. — Негор переступил черту. — Пошли, а то через полминуты закроется.
Проходя мимо створок, Марвин не удержался и провел пальцами по притягательному узору. Ощущение было необычное, словно он погладил что-то живое, теплое — Марвин отдернул руку, решив больше не экспериментировать. Еще укусит ненароком.
Внутри хранилища было холодно и тихо. Рассеянный верхний свет казался дневным, но тусклым и несогревающим. Марвин задрал голову: темный потолок, усыпанный все теми же крохотными смерть- лампами, выглядел будто звездное августовское небо. С той лишь разницей, что здешние «звезды» могли вмиг испепелить любого незваного гостя.
Длинные ряды стеллажей напоминали автоматические камеры хранения с некрашеными дверцами, на которых белели жестяные бирки с пробитыми инвентарными номерами. Каких-либо замков Марвин не увидел, у дверец имелись только ручки и круглые окошки ярко-красного цвета. Создавалось жутковатое впечатление, что в каждой камере сидит любознательный циклоп и следит за происходящим налитым кровью глазом. Выжидает, когда откроют дверцу.
— Красный сигнал — ячейка занята, — вовремя пояснил шеф, — зеленый — свободна. Ищи зеленые, будем разбираться. Я направо, ты налево, в центре встретимся.
Марвин кивнул и, свернув влево, пошел к дальней металлической стене.
Стеллажи оказались высокие, в десять ярусов, до верхних ячеек без лестницы никак не доберешься. Но Марвин и не собирался туда лезть, достаточно было лишь посмотреть на цвет глазков и убедиться, что камеры не пустуют. Однако здоровое любопытство брало свое: дверцы без замков вызывали непреодолимое искушение заглянуть в ячейки. Решив, что самый лучший способ побороть соблазн — это ему поддаться, Марвин открыл первую попавшуюся дверцу.
В ячейке лежали две потертые сафьяновые тапки с высоко загнутыми носками. Тапки были заботливо перехвачены резинкой с пояснительной запиской, но читать ее Марвин не стал: из камеры тянуло чем-то старым, плесневелым, а потому прикасаться к экспонатам не хотелось. Того гляди подхватишь какой-нибудь кожный грибок, потом лечись месяцами. Марвин брезгливо захлопнул дверцу, прошел дальше и открыл наугад следующую.
Здесь ничем не пахло: посреди ячейки, на бумажной салфетке, стояла одна-единственная хрустальная бутылочка с призывной надписью на этикетке: «Выпей меня!» Марвин закрыл дверцу, ехидно подметив:
— Ага, разогнался пить все подряд. Это пусть Гибарян, тот запросто.
В очередной камере обнаружился подвешенный на ременных растяжках человеческий глаз. Марвин от неожиданности подался назад и лишь после сообразил, что тот наверняка стеклянный, вставной. Чем был опасен глазной протез — настолько, чтобы держать его в неприступном хранилище, — Марвин даже представить себе не мог. Он хотел было потрогать пальцем стекляшку, уже и руку к ней протянул, когда вдруг заметил, как у глаза расширяется зрачок; быстро захлопнув дверцу, Марвин отскочил в сторону. Внутри ячейки глухо пророкотало, будто прозвучали отголоски небесного грома, и вновь стало тихо, спокойно.
— Пожалуй, с меня хватит, — обходя громовую ячейку стороной, озабоченно сказал Марвин. — Ну их к черту, эти артефакты. Еще схлопочешь какой-нибудь пожизненный сглаз, ни один прототип не поможет. — Поглядывая на сигнальные окошки, он заторопился дальше.
Негор ожидал Марвина в условленном месте. Сложив руки на груди, он дымил трубочкой: вид у начальника был философски-печальный. Марвин сразу понял, что у шефа плохие новости, что проверенную им часть хранилища обокрали едва ли не подчистую. И наверняка пропажа была невосполнимой.
— Шеф, неужели крупные потери? — посочувствовал Марвин. — Ох и сволочь ваш Фемах, ох и мерзавец!
Негор вынул трубочку изо рта, выстучал ее об стеллаж и сообщил:
— Отнюдь нет, все предметы на месте. Плащ-магоневидимка с запасными ключами тоже, я убедился.
— Великолепно! — воспрянул духом Марвин. — Значит, артефакты никто не похищал, никакого грабежа не было… Что-о?! Плащ и связка в ячейках?
— Именно, — грустно ответил шеф. — Удивительнейший, мнэ-э, парадокс. Небывалый. — Негор хотел сказать еще что-то, скорей всего по поводу случившегося, но в этот момент из его куртки донесся громкий дребезжащий звук. Сделав Марвину знак молчать, шеф достал из-за пазухи небольшую черную коробочку и приложил ее к уху. — Слушаю, — коротко сказал негор.
