держал бы своевольного помощника под контролем, в подчинении Марвина.
Как сказал Граф, «на всякий случай».
— Хорошо. — Граф повернулся к двери и распахнул тяжелые створки. — Обеденный зал, — торжественно объявил он. — Еды тут нет, но есть вход на кухню. А уж там наверняка что-нибудь найдется.
Далий громко сглотнул, выдохнул: «Наконец-то!» — и без оглядки рванул в темноту.
Марвин остановился в дверях, вглядываясь в полумрак, — он не опасался мертвых слуг или хитрых ловушек, просто его всегда настораживало любое незнакомое помещение. Мало ли что там может оказаться, лучше сначала осмотреться, а уж после входить. Или не входить.
От узких окон по мозаичному полу протянулись лунные полосы, расчерчивая как сам зал, так и стоявший посредине необъятно длинный стол с расставленными вдоль него стульями. А заодно делая его похожим на злобное животное по имени зебра — множество которых, по слухам, обитало в негорийских землях. Марвин слышал, что тамошние негоры загадочным способом укрощают полосатых зверей и используют их как скакунов, способных обогнать любого иноземного коня.
«Надо бы шефа при случае спросить, — рассеянно подумал Марвин. — Может, враки все и таких чудищ вообще не существует. Слишком уж неправдоподобное создание».
В лунном свете там и тут — и особенно густо на столе — поблескивали разноцветные искры, словно разбросанные по залу щедрой рукой. Марвин уставился на них, стараясь понять, что это за странное природное явление и не опасно ли оно, когда Далий громко захрустел обувью по битому стеклу. Марвин посмотрел вверх: в потолке зияла круглая дыра, в которой виднелось безоблачное ночное небо.
— Бывшее окно-витраж, — проследив за его взглядом, пояснил Граф. — Снисхождение благодати на раскаявшегося отца Кабани, классический сюжет. На мой взгляд, никакой художественной ценности, но в солнечную погоду смотрелось неплохо.
— Меня беспокоит, кто и зачем разбил это «снисхождение». — Марвин зашагал вдоль стола, стараясь не наступать на осколки. — Деревьев в проеме не видно, потому вряд ли на витраж могла свалиться какая-нибудь тяжелая ветка. Камень сюда тоже особо не докинешь, разве что катапультой, но кому оно надо… Мертвая птица? Как-то сомнительно оно. Не убеждает.
— Иногда потолочные стекла падают сами по себе, — напомнил Граф, идя по другую сторону стола. — Особенно когда хозяина замка давно нет, а слуги больны и ничего не соображают. Разруха, что поделать.
— Возможно, — задумчиво согласился Марвин. — Хотя есть у меня на этот счет одна идея… — Но какая именно, рассказывать не стал. Просто не успел.
— Граждане стекольщики, бегом ко мне! — проорал из дальнего полумрака Далий. — Здесь кое-что прикольное, не пожалеете! — Голос напарника отражался от стен, и казалось, что Далий вопит одновременно отовсюду.
Марвин ускорил шаг, хотя торопиться было ни к чему — наверняка тот нашел какую-нибудь ерунду. Да и что может быть интересного в заброшенном, неухоженном зале?
Однако напарник действительно обнаружил кое-что любопытное. Причем настолько неожиданное, что Марвин застыл на месте, не зная, как реагировать на увиденное.
В конце стола, на стене — под громадным портретом кого-то в парадном мундире, при орденах- медалях, — в полосе оконного света чернело размашистое: «Убирайтесь в обитель!» Рослые буквы были вырезаны чем-то острым, глубоко по штукатурке, местами до кирпичной кладки. Чувствовалось, что писали второпях, по-быстрому, едва ли не единым росчерком — как можно сделать такое, Марвин не знал.
— Если не ошибаюсь, послание предназначено вам? — вежливо поинтересовался Граф, останавливаясь за спиной Марвина. — Что ж, написано кратко, но емко. Я бы сказал — с душевным волнением и надеждой.
— Это еще не все. — Далий нагнулся, подобрал с пола осыпанный штукатуркой рюкзачок. — Тут, думаю, припасен убедительный довесочек к записке. Вроде не тяжелый.
Напарник расстегнул клапан и вытряхнул на стол что-то круглое, упавшее на столешницу с глухим деревянным стуком.
— Е-мое! — Далий отшатнулся от находки. — Типа и впрямь убедительно.
На столе, скаля зубы, лежала голова мумии. В потемках трудно было определить, мужская она или женская, но в том, что голова давным-давно иссохла, сомневаться не приходилось.
Граф наклонился к находке, молча осмотрел ее, выпрямился и с недоумением признался:
— Как ни странно, это голова моего дворецкого. Наверняка он прятался в подвале с остальными слугами. Но кому и зачем понадобилось отрывать ее у полумертвого нуса и уж тем более подбрасывать сюда?
— Тому, кто знал, куда мы идем. — Марвин отряхнул заплечный мешочек от известковой пыли, проверил внешние карманы, но ничего там не нашел. — Для устрашения, понятное дело. Для веского подтверждения послания.
Он бросил рюкзачок под стол, задвинул его ногой поглубже и украдкой глянул на Далия — как тот отреагирует? Но напарник ничего не заметил, он лихорадочно озирался по сторонам. Причем не с испугом, а с надеждой, даже посох в боевое положение перехватил: Далий ждал врагов.
— Примем обращение к сведению, — официальным тоном сказал Марвин. — Не более. Кстати, что там насчет ужина?
— Ах да, — спохватился Граф, — действительно. С посланием как-нибудь после разберемся, никуда оно со стены не денется. Нам сюда. — Он указал на дверь в углу зала; Далий, забыв о врагах, поспешил к заветному проходу.
Напоследок Марвин вновь глянул на потолочную дыру и отчего-то не удивился, заметив на фоне облаков быстро скользнувшую крылатую тень.
— Сдается мне, дракон не просто так возле нас ошивается, — пробормотал он, направляясь к двери. — И похоже, к этому делу каким-то образом причастна наша исчезнувшая беглянка. Хм, есть над чем подумать.
Размашистая надпись, как и спрятанный под столом рюкзачок, принадлежали Рипли. Уж это Марвин мог сказать наверняка.
ГЛАВА 12
Марвин проснулся от дребезга дальнофона. Звонили давно, потому что Марвину успело присниться, как они с Далием отбиваются от толпы музыкантов-нусов. Вооруженные лирами мертвецы безостановочно драли струны костяными пальцами: стонущие звуки были настолько ужасными, что Марвин вдруг понял — он навсегда разлюбил музыку. Особенно струнную. И уж тем более бардовскую.
Марвин протянул руку к прикроватной тумбочке, нащупал дальнофон и, не открывая глаз, поднес его к уху.
— Алло, — хрипло сказал он. — Шеф, я на связи.
В трубке сильно потрескивало, словно на линии велись технические работы, голос негора едва доносился сквозь помехи. О чем говорил шеф, Марвин не понял, слышимость была никакая. Но, судя по интонации, ничего важного в обители не случилось, скорей всего это был контрольный начальственный звонок. Чтобы подчиненные не расслаблялись.
— Говорите громче, — Марвин зевнул, — у меня проблемы со связью.
Похоже, его услышали: голос негора стал отчетливее, наверное, ему приходилось кричать, но даже сейчас Марвин смог разобрать лишь отдельные слова.
— Гибарян жив… нормально… частичная амнезия… Далий в курсе…
Марвин постучал трубкой по матрасу, вновь приложил ее к уху, но лучше не стало.
— Шеф, не надрывайтесь, — с сочувствием сказал он. — Короче, я понял, что Гибарян нашелся, с памятью проблемы, в остальном жив-здоров. А Далий знает, что с ним стряслось, и может мне объяснить. Так?
