— Ограбил монаха? — Непосредственность, с которой девушка задавала вопросы, выбивала из колеи.
— Я считал, что каждый человек волен одеваться так, как пожелает, — проговорил он.
— Странный выбор одежды, — оценила его вкус собеседница.
Кондор спорить не стал. Зачем же говорить этой юной болтушке, что в момент рождения на берегу Проклятого моря он уже был облачен в эту необычную одежду, невероятно прочную, водоотталкивающую, не знающую, что значит износ и тлен.
— Ты местная? — вместо этого спросил Странник.
— Я из Тиштака. Это здесь, неподалеку. Во-он за теми холмами, — ответила девушка, неопределенно махнув рукой.
— Там есть хороший трактир или постоялый двор? — осведомился Кондор.
— Конечно, — моментально оживилась Инкхра. — «Огненная сбруя». Это лучший трактир во всем Приозерье. Кстати, владеет им мой отец.
— Значит, я встретил нужного человека. — Кондор улыбнулся. — Проводишь меня?
— Если поможешь донести корзину, — хитро прищурилась юная болтушка.
— Помогу, — сразу согласился Кондор и, переняв ее мимику, добавил: — Но при одном условии. Ты никому не расскажешь о том, что видела сегодня. Никогда.
— Почему? — недовольно нахмурилась Инкхра. Похоже, она уже готова была разнести весть о непобедимом монахе по всему Приозерью, и неожиданное требование Странника плохо вписывалось в ее планы.
— Не спорь и не задавай глупых вопросов, — проговорил Кондор. — В первую очередь я прошу тебя ради твоей же безопасности. Дис-Делоу, несомненно, человек мстительный — титул располагает. Он обязательно вернется и будет искать меня. Если найдет, ему же хуже. Но вот если он вдруг узнает, что простая крестьянка стала свидетельницей его позорного поражения, выместит всю свою злость на тебе. А я не смогу постоянно быть рядом.
— Мама будет. Она сможет постоять за меня. Она сильная, она смелая. Я уже говорила, что она никому не дает меня в обиду, — ответила девушка.
— Так серьезно? — улыбнулся Кондор. Как подчас родители возлагают слишком большие надежды на своих детей, так и дети часто ошибаются, переоценивая возможности своих родителей. Но родители — те же люди. Что защитит их от свиста арбалетной стрелы или удара клинка Золотоносного рыцаря?
— Так серьезно, — без тени улыбки ответила юная упрямица. — Надо верить людям, Кондор Артоволаз.
— Хорошо. — Странник решил не спорить. Бесполезная трата времени, — Но тогда хотя бы выполни мою просьбу в качестве одолжения. А еще я могу приказать тебе молчать по праву сильного. Ты видела, как я бываю грозен.
— Дай-ка подумать. — Инкхра внимательно оглядела его с ног до головы. Затем, пожав плечами, вынесла свой вердикт: — Нет, не страшно. Придумай что-нибудь другое.
Непосредственность девушки обезоруживала. Не зная, что еще можно придумать, чтобы убедить ее помалкивать, Кондор растерянно улыбнулся и произнес:
— Так ты проводишь меня до Тиштака?
— Пойдем, — кивнула Инкхра и, немного подумав, добавила: — Артоволаз — странное имя.
— Чем же? — придирчиво поинтересовался Странник. Теперь ей чем-то не угодило его имя.
— В переводе с древнелиитанийского оно означает «Все мы». Почему?
Ого! А девчонка-то не так проста. Она знает язык «брошенных». И не тот, что известен каждому Страннику, а древний, недоступный даже многим из них. Сам Кондор не смог бы связать и двух слов, попытайся он заговорить на древнелиитанийском. Так откуда же эта девушка, дочка трактирщика в захудалом городишке, может знать подобные вещи?
— Ты знаешь лиитанийский? — стараясь скрыть удивление и волнение, осторожно спросил Кондор. Каждый раз, когда случалось нечто подобное, ему казалось, что он наконец подобрался к тайне своего происхождения, хотя обычно все оказывалось гораздо банальнее, в очередной раз разбивая все его мечты и надежды. Вот и сейчас…
— Мама научила, — спокойно ответила Инкхра, словно речь шла о стирке или шитье. — Я и писать могу. На трех языках. — Последнее было добавлено с особой гордостью, а в уголках глаз Кондор прочитал плохо прикрытую насмешку. Дескать, что, не ожидал такого от простой деревенской девчонки? — А ты был в Лиитании?
Вопрос просто сокрушил Кондора, заставив его ссутулиться и опустить голову, словно его отчитывали как мальчишку за какую-то серьезную шалость. Или нет. Совсем не так. Он выглядел иначе. Он выглядел как человек, которому внезапно напомнили, что в один миг он потерял однажды все, что имел, все, что любил и чем дорожил больше всего. И уже никогда не вернет этого.
Был ли он в Лиитании? Страшный вопрос… Жестокий вопрос. Сколько раз задавал он его себе. И не находил ответа. Как не нашел его и теперь.
— Я не знаю, — проговорил он наконец, и каждое слово далось ему с огромным трудом. — Наверное, был… Но не помню.
— Ты действительно странный человек, Кондор Артоволаз, — пристально глядя на Странника, сказала Инкхра.
— Ты недалека от истины, — кивнул Кондор. — И еще… Я очень хочу поговорить с твоей мамой. Познакомишь нас?
— Отец ревнив, — предупредила девушка, но было видно, что она не смотрит на Кондора как на потенциального соблазнителя своей матери.
— Я буду очень осторожен, — улыбнулся Странник.
— Тогда договорились, — отозвалась девушка и, оставив тяжелую корзину на земле у ног Странника, пошла вниз по дороге, туда, где за высокими зелеными холмами скрывался поселок Тиштак.
ГЛАВА 3
Дверь в зал совещаний потеряла плотность, становясь дымкой радужной пыли, и в образовавшийся проход, словно порыв яростного ветра, ворвался председатель совета Независимого экономического конгломерата (НЭК) — Антар Сибау. Высокий, загорелый, как всегда идеально выбритый. В свои сто четыре года благодаря современным технологиям омоложения, он умудрился сохранить идеальное для столь почтенного возраста здоровье и тело сорокалетнего мужчины, хотя те, кто знал его давно, замечали, что в последние годы он слегка располнел и осунулся, словно груз прожитых лет превысил наконец допустимый предел человеческой прочности. Впрочем, сам Антар этого не признавал. Он был энергичен и вынослив, словно юноша. Возможно, даже более энергичен, чем, скажем, пятьдесят лет назад. Впрочем, лишь немногие помнили его с тех времен.
Еще с порога одарив присутствующих хмурым, пронизывающим насквозь взглядом, он занял свое место во главе стола и, откинувшись на спинку кресла, сложил руки на груди. Являющийся по сути защитным, жест этот в его исполнении таким не казался, выражая скорее властность и неприкрытое недовольство.
— Мистер Бэйс, прошу вас, — проговорил он, обращаясь к сидящему по правую руку от него заместителю. За столом собралось сейчас почти два десятка человек, но пока Антара интересовал только Ивар Бэйс, а точнее — его отчет.
Сам заместитель, худощавый брюнет с заметной краснотой вокруг глаз, до этого отстраненно просматривавший электронную документацию, моментально подобрался и, не вставая с места, проговорил тоном, не внушающим и крупицы оптимизма:
— Опустим ненужное вступление — все присутствующие знают, о чем пойдет речь. У нас еще один прорыв. Обнаружен сегодня в одиннадцать, тридцать два.
По залу разнесся легкий ропот. Предотвращая в зародыше попытку превратить официальное
