— Убийство людей ты называешь экспериментом?! — воскликнул Ингер и стиснул зубы. — Срыв важнейших работ, убийства и издевательство над нашими соратниками вы называете экспериментом? Сестренка, как ты могла? Раньше, когда мы жили под Ланкарнаком, ты исцеляла людей, а теперь ты помогаешь убивать? Неужели ты…
Мертвенная бледность покрыла лицо Инары.
— Уходи, Ингер, — глухо повторила она сквозь зубы.
Ингер, тоже бледный, с взором, мечущим молнии, произнес мерно, торжественно и звучно:
— Ну что же, вы не понимаете слов. Я хотел доставить его Леннару живым, придется доставить мертвым.
Его рука скользнула по бедру, к которому был прикреплен плоский футляр. Элькан слишком хорошо знал, что находится в этом футляре, а по глазам Ингера он понял, что тот не остановится. Мучительная гримаса искривила лицо Элькана, и мгновением раньше, чем Ингер достал из раскрытого футляра смертоносный плазменный излучатель, из рукава ученого выскользнул крошечный метательный шип, он плотно улегся в ладонь, словно был притянут туда магнитом…
…и отточенным движением, почти без замаха, Элькан метнул его в грудь посланца Леннара.
Сначала Ингер даже не понял, что произошло. Он даже попытался поднять черный раструб плазмоизлучателя, но тут его тело дернулось в конвульсии, Ингер вскинул подбородок и стал заваливаться назад, на спину. Пытаясь устоять, он грузно упал на одно колено… К нему приблизился Элькан и грустно вымолвил:
— Прости. Я не хотел. Ты сам вынудил меня. Я должен во что бы то ни стало поставить этот последний опыт.
— Да поразит тебя… пресветлый Ааааму… да славится Имя… его…
И, выговорив это, Ингер рухнул на спину, откинув правую руку с так и не пущенным в ход оружием. Но Элькан уже не смотрел на него. Его умом завладело другое. Слово «старик» и то, что свалилось на Элькана благодаря этому слову, было для ученого важнее здоровья и жизни Ингера, важнее того, что Леннар теперь НИКОГДА НЕ ПРОСТИТ. Тот, кто смог поднять руку на своего собрата по оружию и убеждениям, не может удостоиться прощения.
— Я понял! — повторил Элькан, стоя над телом Ингера и не обращая внимания ни на в ужасе расширившиеся глаза Инары, ни на окаменелую позу Скопендры, который, верно, впервые в жизни позволил себе что-то вроде протестующего сдавленного восклицания. Взгляд ученого был прикован к ярко подсвеченному проему пространства, за которым открывалась лаборатория, где лежал Гоз.
— Зачем ты это сделал?! — вырвалось у Инары. — Ты убил его!
— Нет, не убил… этот шип смазан парализующим составом. Если вколоть антидот — он очнется, а если даже не вколоть, то он придет в чувство через пару дней… а при удаче через три. Но я не об этом! Гораздо важнее другое, Инара, хорошая моя! Я понял! Я понял, в чем моя ошибка! Перемещение в пространстве, действие, которое воплощают в жизни наши Большие транспортеры, связаны с разрывом пространственной структуры материи. Пространство тесно увязано с категорией времени, но почему, почему мне никогда не приходило в голову, что деталь, попадая в наш шлюз со склада откуда-нибудь с Шестого уровня, меняет и свой ВОЗРАСТ! Все в тесном взаимодействии! Скажу навскидку, без предварительных расчетов: к примеру, деталь, преодолев расстояние в сорок
— Старик, — пробормотала Инара, и ее взгляд тоже коснулся изуродованного
— Маленькие погрешности в программе эксперимента, которые я устраню уже в следующем опыте. — (При слове «маленькие» на лице Скопендры впервые появилось нечто вроде улыбки, от которой, вне всякого сомнения, передохли бы все насекомые, попади они в стены блок-корпуса ученого Элькана.) — Неверная проекция… Да это и не суть важно! Я немедленно проведу этот опыт! Я проведу вычисления, на эти расчеты с лихвой достанет трех часов. Примерно столько у нас есть, прежде чем они хватятся Ингера.
— Ты говоришь «они» о наших братьях? — с горькой улыбкой произнесла Инара, качая головой и делая ударение на слове «братья». — Ты уже говоришь так?
— А что же? Будем называть вещи своими именами. После того что тут произошло, я не могу возвратиться к Леннару. Хотя я по-прежнему люблю и почитаю его и желаю ему удачи.
— Куда же? Обратно в Храм?
От ее убийственной иронии Элькан содрогнулся. Но, взглянув на Инару, он увидел, что по ее лицу текут слезы.
— Нет, моя девочка, — ответил ученый. — Там я даже не смогу рассчитывать на справедливый суд. Меня попросту умертвят, перед этим заставив провести бездну времени в страшных муках. В подвале, под пыткой. Нет. Я не могу… Мне нет места на этом Корабле. Его огромные недра уже не вмещают меня. Не плачь, не надо плакать, Инара… Ты заставляешь меня быть сентиментальным… быть смешным. Я не хочу.
— Куда же?.. — повторила Инара. — Куда деться с Корабля? Ведь транспортный шлюз еще не отремонтирован.
— Если мой опыт удастся, нам не потребуется никакого шлюза, — помолчав, ответил Элькан и качнул свой крупной седеющей головой.
— Но… как же?
— Я скорректирую вектор телепортации туда… на голубую планету, куда упорно не желает направить Корабль Леннар! — воскликнул Элькан, и его потускневшие было глаза загорелись безумным вдохновением. — Я окажусь там, и будь что будет! Большие транспортеры способны перекинуть металлическую деталь весом в тысячу тонн за пару сотен белломов, а при необходимости перейти в М- режим и многократно увеличить эту цифру, но ведь я собираюсь телепортировать качественно иное — живую материю! И тут важен не столько градиент пространства, сколько градиент времени! И тогда… я исчезну…
— А я? — вдруг сказал Инара.
— Что — ты? — не понял Элькан, осекшись, а потом по его лицу пробежала тень, и с выражением недоверия и тревоги он покачал головой.
— Я — хочу — с тобой.
— Со мной? Да сознаешь ли ты, моя хорошая, на ЧТО ты идешь, соглашаясь на это безумие? Неужели ты хочешь очнуться сморщенной уродливой старухой на берегу какого-нибудь темного и жуткого океана, кишащего гадами? Или слепой пятилетней девочкой на снеговом склоне громадной горы? Или самой собой — но посреди скопища кровожадных дикарей или чудовищ, жаждущих сладкой женской плоти? Ведь все это может произойти, стоит мне допустить хотя бы малейшую ошибку в моих построениях и расчетах!
— Я понимаю, — тихо ответила Инара. — Но как иначе? Я верю тебе. Я люблю тебя. Я всегда думала, что мне не везет в любви… Сначала я считала, что люблю Леннара, наше солнце и нашего вождя, который оказался недосягаем для меня. Теперь я полюбила тебя, умнейшего из живущих. Что мне до пытки, которой грозит твой эксперимент? Я не хочу оставаться здесь. Вечная борьба, вечная погоня за справедливостью, кровь, вера, снова кровь! Леннар велик, но сколько можно?..
Элькан опять покачал головой, но тут заговорил Скопендра, который за сегодня и так произнес больше слов, чем обычно за год жизни:
— Не гони ее, мудрый сьор Элькан. Если она так верит во всемогущество твоего разума… если она не может без тебя… Я — тоже… Я — пес, который охраняет тебя. Который ест с твоей руки. Некогда ты спас мне жизнь, сняв с пыточного станка в застенке Храма, и дал свободу. Куда мне без тебя? Испепели меня Илдыз, но к демонам такую жизнь! Если ты уверен, что сможешь… сможешь сделать то, что сказал… мы пойдем за тобой.
