— Пошли внутрь.
Я покосился на него с опаской. Рядом с психом неприятно находиться. Впрочем, сумасшествие у него вполне достойное, по понятиям. Да и о пацанах убитых думает, не лишь бы о чем.
Мы бродили по залам и коридорам, и я окончательно убедился, что Колян слетел с катушек. Все тут вертелось вокруг цифры тринадцать: тринадцать стен, тринадцать окошек, тринадцать светильников. Если рядом находились две комнаты, то они объединялись по принципу шесть плюс семь. Причем окружающее реально пугало. Это меня-то, повидавшего на своем веку такого, о чем не решился бы и рассказать.
Лестницы, переходы, многочисленные повороты… Иногда из слабоосвещенного помещения мы переходили в полную темноту. Мелькнула нехорошая мысль: «Если Колян меня здесь бросит, могу и не выбраться».
Затем долго спускались вниз по узкой винтовой лестнице. Даже ноги дрожать начали. Наверное, мы уже глубоко под землей.
— Давай, Колян, отдохнем немного. Твой таинственный замок меня вымотал.
— Давай.
Я присел на что-то гладкое и твердое. Когда глаза привыкли к темноте, я разглядел обстановку… и резво вскочил! Сидели мы на богато инкрустированных гробах.
— Да что у тебя за шуточки?!! Может, там жмурики лежат?
Кореш мечтательно улыбнулся:
— К сожалению, пока нет. Но надеюсь. Это я приготовил для вампиров. Вдруг захотят здесь поселиться?
— Хватит пургу гнать, — отрезал я. — Идем отсюда. И расскажи без понтов, с чего тебя потянуло на такое произведение искусства?
— Ты мне не веришь? — Колян явно обиделся. — Слетай в Сан-Франциско, убедишься.
Я немного успокоился. Ладно, у каждого своя блажь. Можно другана понять, сам ведь решил пожить чужой жизнью из сказки. Кому расскажи, тоже психом посчитают. Но слетать в Америку надо. И чтобы на такое чудо посмотреть, и чтобы безграмотностью моей не попрекали.
Мы стали пробираться к выходу. Вдруг откуда-то послышался страшный, какой-то замогильный стон. У меня волосы на голове дыбом встали.
— Колян, ты слышал? Что это?
Тот спокойно пожат плечами:
— Слышу даже очень хорошо. Я велел замуровать в стене двоих бомжей-нариков. Они все равно в отпаде, на хрен никому не нужны. А здесь станут уважаемыми призраками, души их будут блуждать по замку. Пусть гордятся оказанной честью.
Тут мне стало и вовсе не по себе. А вдруг этот чокнутый и из меня решит приведение сделать? Я решил достучаться до него в его же стиле:
— Колян, а ведь твои приведения могут отомстить за свои погубленные жизни. Будут преследовать и на этом, и на том свете. К тому же ты вроде говорил, что здесь должны собраться лишь убитые из автомата Калашникова. Не в масть получается.
Друган задумался. Потом позвонил охранникам и велел вытащить бомжей из стены. Когда тех освободили, они бросились нам в ноги, уверяя, что если их оставят в живых, они не взглянут больше не только на наркоту, но даже на пиво. Вот ништяк! Не запатентовать ли новый способ избавления от дурных привычек?
Бомжей выволокли наверх, мы вышли следом. После такой экскурсии хотелось лишь поскорее добраться до дома, а Колян стал настойчиво уговаривать оттянуться в самом дорогом ресторане.
— Нет, друган, извини, — наотрез отказался я. — Дела.
Я ехал обратно и чувствовал, что меня знобит. Всякого вроде навидался и не должен уже ничему удивляться, но это место внушало какой-то первобытный ужас.
Вернувшись, вспомнил про великого русского писателя Пушкина. Достал толстый том в золотом переплете — подарочное издание, эксклюзив, чай не лох я какой.
Первым делом засел за «Сказку о золотом петушке». Чем дальше читал, тем больше хмурился. Уж больно на неудачной сказке остановил свой выбор олигарх Сеня. Конечно, у него много врагов. Пожалуй, больше, чем у всех остальных братков, вместе взятых. Такой охранник, как петух, ему необходим. Но вот на кой хрен он притащил Шамаханскую царицу? Ясен пень, староват и хиловат Сеня для постельных утех, так нет, потянуло на сладенькое.
Тут девица встала передо мной как живая. Разом обдало жаром. Вспомнилась фраза из сказки: «Хи- хи-хи! да ха-ха-ха! Не боится, знать, греха». Да уж, до греха она сама страсть как охоча. Сколько Сеня сможет продержаться на таблетках? Я в который уж раз вспомнил игривые пальчики, умело снующие по телу. Мышцы напряглись. И тут пришла благородная мысль — помогу другу! Сеню нужно выручать, хотя бы часть его нагрузки взять на себя. Устраивать, так сказать, корешу выходные. А то ведь помрет преждевременно.
В глубине души я, конечно, признавал, что благородство и забота о друге здесь ни при чем. Очень уж хотелось переспать с девицей. Но человек всегда сумеет оправдать свои низменные поступки, и я в этом смысле не был исключением.
Однако пора вернуться к Пушкину.
«Сказку о попе и о работнике его Балде» перечитывать не стал, вспомнил, как пренебрежительно отозвался о хвостах учитель словесности. «Золотая рыбка» могла дать только богатство, а бабок у меня и так навалом, владычица морская убогой нищенкой покажется. Мне бы чего-нибудь для души…
Задержался на «Сказке о мертвой царевне и семи богатырях», но что из нее извлечь, так и не понял. Да и лажа все это. Был у меня когда-то сокамерник-актер. Он к месту и не к месту повторял слова какого-то Станиславского: «Не верю!» Во был мужик! Кремень! Ничему не верил. Так и я сейчас. Ни разу не встречал цыпочек из богатых семей, которые могли бы убирать и готовить хотя бы в микроволновке, не то что печь разжигать. Да еще царевна — дура набитая. Поселилась у семи здоровых мужиков и надеется, что сестрицей им останется. Яблочко взяла из грязных рук какой-то бомжихи. Ей родители ни разу не говорили, что у посторонних брать ничего нельзя? Да этому каждого младенца учат!
Я вздохнул и задумался. И вспомнил другие слова актера: «Зри в корень!» До меня вдруг дошло. Пушкин ведь недвусмысленно написал: «Сказка ложь, да в ней намек, добрым молодцам урок». Самый главный смысл в этой сказке содержится в хрустальном гробу! Вовсе он не был хрустальным. Царевну просто заморозили. Вспомнил — криотерапия называется. А под образом Елисея скрывается великий ученый, который сумел воскресить царевну. Ай да Пушкин, ай да хват! Ничего не скажешь. Сколько сейчас бьются над проблемой вечной жизни, а в то время уже знали секрет. Я долго раздумывал — может, поработать над этим? Будут и деньги, и слава мировая. Потом помотал головой — нет уж. Всю жизнь среди льда, мертвяков, скучных ученых зануд… Я еще молодой, мне необходимы веселая жизнь, приключения и живые бабы. С раннего детства был любознательным ребенком. Всегда тянуло к чему-то неведомому. Впрочем, тяга к приключениям меня и сгубила. Захотел увидеть, что лежит в чужих сейфах и квартирах. На том и погорел в первый раз.
Я отмахнулся от воспоминаний и с тоской начал вчитываться в длиннющий текст «Руслана и Людмилы». Эта сказка тоже не понравилась. Летать, прицепившись к бороде… эта идея и вовсе не прельстила. Столько лет прошло, может, там три волоска осталось. Стоит ли рисковать?
Я перевернул страницу и погрузился в «Сказку о царе Салтане». Кое-что в ней понравилось, кое-что нет, но читать дальше я был уже не в силах. На этой истории решил и остановиться.
Утром позвонил олигарх Сеня, признался, что ему хреново в прямом смысле этого слова, и позвал в гости. Я почувствовал, как затрепыхались все нервные окончания. Неужели скоро увижу цыпочку? Счастье было так близко! Однако я взял себя в руки и спокойным равнодушным тоном объявил корешу, что постараюсь найти время и навестить его.
Затем явился новый учитель словесности. И сразу потребовал назвать сказку, на которой я остановился. Я сказал. Карл Карлович уселся напротив и попросил прочитать выбранное вслух. С чувством, с толком, с расстановкой.
Я несколько раз прокашлялся и попробовал декламировать с выражением. Сам понял, что получается завывание какое-то. Наставник нахмурился:
