— Даже не вздумай! — Мне чуть не оторвали многострадальную руку в порыве притворного бешенства. — Придушу обоих!
— А как же наука? — Я наивно захлопала глазами, стараясь не рассмеяться в полный голос. — Вдруг есть сведения, которые можно получить только таким путем?
— Тогда наука перебьется!
— А говорил, не для себя стараюсь…
— Я передумал!
— Фу, непостоянный какой мне муж достался. — Повод ненавязчиво выяснить наличие у Вадима любовницы упускать было никак нельзя.
— Но-но! Это еще что за наезды? — шутливо возмутился супруг.
— А разве нет?
Я пристально следила за его реакцией. Даже если отмазываться начнет, все равно себя выдаст. К чистому грязь не пристанет.
— Мне кажется, или это ты только что предлагала интимные услуги для «иномирных туристов»? — вмиг посерьезнел Вадим, и теперь мы вдвоем буравили друг друга настороженными взглядами.
— Не для туристОВ, а для туристА, — машинально поправила я. — И вовсе не предлагала, а офигевала от твоих методов использования любимой жены в корыстных целях.
Мы начинаем ругаться? Какой ужас!
— Свет, солнышко мое незаходящее, ты уверена, что вампир тебя не кусал? — Во взгляде мужа появилось неприкрытое беспокойство.
— Уверена, а что? — Я несколько растерялась от столь резкого перехода.
— Просто я тебя не узнаю.
— Склероз подцепил? Так и знала, что ты налево ходишь.
— Я налево хожу?! — разъяренным носорогом взвыл Вадим, в эмоциональном порыве вскакивая со стула и даже не замечая, как последний с грохотом опрокинулся. — Это на тебя, — обличительный палец ткнулся в мою сторону, — клыкастый мачо виды имеет.
— А может, на тебя? — вкрадчиво предположила я. — Потому и обиделся, что ты ему не те знаки внимания оказываешь.
Гомерический хохот заставил нас с Вадимом дружно подпрыгнуть на месте. Мы так увлеклись собственными разборками, что не заметили, когда наш зубастый постоялец решил осчастливить нас своим присутствием.
— Давно стоишь? — осторожно спросила я, пытаясь скрыть неловкость возникшей ситуации. Не люблю устраивать скандалы при посторонних.
— Стою-то недавно, — с трудом успокоившись, ответил Стефианир. — А вот слышу вас уже предостаточно. У меня отменный слух, как и у любого «среднестатистического» вампира.
— И что же такого смешного ты услышал? — зло бросил Вадим, поднимая опрокинутый им ранее стул. Ему тоже не нравилась перспектива выноса личного сора из избы.
— Да всё, — емко ответил Стеф. — Особенно меня позабавила идея соблазнения. Осталось только определиться с выбором — кто и кого.
— Эта идея не обсуждается, — встал в позу собственника муж (то есть повернувшись ко мне филейной частью, а фасадом к злостному покусителю на хозяйское добро). — Тем более с тобой.
— Почему-у-у? Я тебе не нравлюсь? — Вампир так уморительно захлопал ресницами, обиженно оттопырив при этом нижнюю губу, что я не выдержала и заржала. Такого зрелища, думаю, больше нигде и никогда не увидишь. Жаль, фотоаппарата под рукой нет.
— Издеваешься? — ядовитой змеей зашипел Вадим.
— Не-е-ет, что ты! Как можно? — И снова томно-трепетный вздох, еле сдерживаемый порыв броситься к ногам объекта обожания.
Если бы не прыгающие веселые чертенята в глубине черных глаз, мне пришлось бы поволноваться за сохранность своего брака в самом ближайшем будущем. Жить с двумя мужчинами, конечно, можно, и даже, наверное, в какой-то степени интересно, но не когда они трепетно увлечены только друг другом, а до тебя им как до лампочки.
Я уже не могла дышать от смеха и только постанывала, размазывая по щекам невольные слезы. Честное слово, как дети малые.
— Все-таки ты издеваешься, — не желал сдаваться на милость соблазнителя мой легковерный муж. И где его хваленый скептицизм с ученой степенью? Погиб под лавиной нахлынувших чувств?
— А сам-то как думаешь? — Стеф уже перестал ломать комедию и открыто наслаждался произведенным эффектом, то есть моей истерикой и Вадикиной растерянностью. Оказывается, вампиры не такие уж и ханжи, как может показаться вначале. Чувство юмора им присуще. Нужно будет потом аккуратненько донести эту мысль до сознания мужа, пусть занесет в свои записки юного натуралиста, а то сейчас он вряд ли восприимчив к подобной информации.
Вадим возмущенно обернулся ко мне, окончательно убедился, что его бессовестно провели, и надумал обидеться. А я все не могла успокоиться. При одном взгляде на самодовольное лицо вампира, успевшего под шумок расположиться за нашим столом, меня разбирал смех.
И тут в спальне зазвонил мобильник. Судя по доносящейся мелодии — мой. Кто это, интересно, обо мне вспомнил? Отец вряд ли будет звонить, у него сейчас какие-то важные учения на полигоне проходят, ему не до меня. Да и мелодию я на его звонок поставила соответствующую — один из маршей Вагнера (отец узнает — убьет!).
Вообще-то мой папочка, Николай Владимирович Савельев, — генерал-майор, чин излишне ответственный, и по долгу службы ему частенько приходится менять место жительства. Вот и сейчас Родине срочно потребовалось его обязательное пребывание в славном городе Краснодаре. Ничего не попишешь — служба, которую мой родитель просто обожает и не представляет себе жизни без четких приказов, неукоснительного подчинения строгой дисциплине и полной самоотдачи на благо России. А десять лет назад, после смерти мамы от тромбоэмболии легких, работа стала ему настоящим спасением. Отец очень переживал, и, если бы занимался чем-нибудь другим, боюсь, даже я со своей дочерней любовью и заботой не смогла бы спасти его от ухода следом за любимой женщиной. А так он с головой окунулся в горячо обожаемые им смотры, проверки, учения, рапорты, приказы, заполняя щемящую тоскливую пустоту в сердце сухостью военного быта. И время постепенно зарубцевало ужасную рану, которая нет-нет да еще кровоточила, но уже не была смертельной.
Но это всего лишь лирическое отступление в грустное прошлое. Настоящее же бьет ключом, стремясь попасть по самому больному месту, а у меня не всегда получается увернуться и дать сдачи монтировкой.
Еще продолжая глупо хихикать, я отправилась выяснять, кому в такой неподходящий момент понадобилась. Не отцу — это уже понятно. А когда глянула на определитель, чуть не застонала. Свекровь!
— Алло! — стараясь придать голосу как можно больше дружелюбия и жизнерадостности, ответила я.
— Света, в чем дело?! — принялась меня отчитывать с места в карьер Алла Леонидовна. — Почему Вадим телефон отключил, а ты отвечаешь только с пятого раза? У меня сердце слабое, мне волноваться нельзя. Я уже пузырек корвалола выпила. Вы специально меня довести хотите?!
— Э-э-э… Нет конечно. — Не поддаться на столь откровенную провокацию мне стоило титанических усилий. Собственно, как и всегда.
Алла Леонидовна относится к разновидности тех классических свекровей, кто считает своего сыночка идеальным мальчиком (даже если он окажется на поверку отъявленным мерзавцем и закоренелым преступником), а я, стервь такая, посмела испортить ему все, что можно, — жизнь, карьеру, здоровье, от мамочкиной юбки оторвала бедного тридцатилетнего дитятку. А то, что любимому сыночку все это безумно нравится, ее нисколько не интересует. Главное — это не нравится ей. Невестка — враг номер один! И не потому, что плохая, а потому что НЕВЕСТКА! Она — мать и, значит, лучше знает, что и кто подходит для ее ненаглядного чада. Спорить — себе дороже, непробиваемое упрямство и родительский эгоизм с годами только крепчают. Вот я и научилась новому стилю общения — все обвинения и провокации выслушивать,
