разумный поступок возвращаться туда, где однажды предали. Но в конце концов, там осталась моя куртка, деньги и ответы на некоторые вопросы.
Часы на башне пробили четверть восьмого. Самый пик вечерней активности любого города. Дороги затопили огненные реки, а тротуары несли тысячи лениво фланирующих горожан.
Парадный вход в Галерею уже украшала затейливо разрисованная табличка с нехитрой надписью «Закрыто». Стеклянные витрины изнутри задрапировали темными полотнами. На каждом стекле кроме обычных присосок сигнализации угадывался сложный рисунок колдовской защиты.
Что-то уж больно плотная экипировка для художественной галереи. Никак Леанины работы так высоко ценятся?
Я двинулся по периметру здания, свернул за угол и наткнулся на служебный вход. Дверь, скрипнув, поддалась, впуская в освещенный очень тусклой лампочкой коридорчик, заставленный пустыми, пыльными рамами без холстов и холстами, свернутыми в неопрятные, разлохмаченные рулоны. Из коридорчика вели две двери, одну из которых навечно, судя по слою вездесущей пыли, замыкали крест-накрест железные прутья, а другая раскрытая дверь проваливалась в темноту. Оттуда доносились слабые голоса и тянуло запахом краски вперемешку с сигаретным дымом.
— Галерея закрыта, — послышался голос, стоило мне сделать еще один шаг.
Нечто в темноте шевельнулось, обозначился стройный силуэт, послышались легкие шаги, и в проеме, щурясь, возникла девушка в сером свитере и джинсах. В руках она держала странного вида узкогорлый металлический кувшин. Рыжеватые волосы девушки перехватывала пестрая косынка, поэтому я не сразу ее узнал.
— И вообще, это служебный вход, сюда посторонним… — Она умолкла, слегка нахмурившись и, похоже, пытаясь вспомнить, где меня видела раньше.
— Я ищу Леану, — подсказал я, и лицо девушки смягчилось.
— А, вы приходили вместе… — Она качнула своим кувшином, и тот едва слышно, но мелодично загудел.
Мы одновременно уставились на него. Хитиновый отблеск и риски на округлых боках кувшина неприятно напоминали сложенные крылья жука.
— Леаны еще нет, — наконец сообщила рыжая (ее зовут Саня, вспомнилось мимоходом). — Она звонила, что будет позже, но может вообще не прийти…
Что же, хотя бы с Ленкой все в порядке. Никуда не исчезла и живет прежней жизнью. Наверное.
— Может, мне попробовать застать ее дома?
На лице Сани мелькнуло быстрое и неопределенное выражение. И глаза она сразу же отвела.
— Она не так давно переехала куда-то за город, к своему другу, — без особой охоты сообщила девушка. — Я не знаю точно, где это. Да и вряд ли она хотела бы… — Саня поморщилась, сглатывая остаток фразы.
Невинное слово «друг», словно ледышка, скользнуло за ворот. Я тоже поморщился. Похоже, Саня это и заметила, потому что немного иным тоном добавила:
— А может, она уехала к своей тете, в другой город. Голос ее мне показался расстроенным. В таком состоянии она обычно ездит к тетке… Говорит, что там ей спокойнее. Это где-то в Академграде.
— Мне очень нужно с ней поговорить, — как можно проникновеннее проговорил я. — Срочно.
Саня пристально взглянула на меня. На лице ее явственно читалось сомнение. Выглядел я, надо полагать, не то чтобы очень располагающе. Чужое, уже испачканное пальто, осунувшаяся и опухшая физиономия, беспокойный взгляд…
— Если хотите, можете подождать ее здесь… Если она не уехала из города, то, скорее всего, вернется, — неуверенно предложила Саня, махнув своим кувшином в темноту. Кувшин жизнерадостно гукнул, выскочил из пальцев девушки и глухо зазвенел по полу, тут же канув во мраке. — Проклятие! — воскликнула Саня, впервые обнаруживая признаки явных эмоций. — Теперь его не найдешь…
— Закатился куда-нибудь, — предположил я легкомысленно. — Сейчас глянем.
— Он не закатился, — огорченно возразила девушка, морща лоб. — Он спрятался. И теперь станет таиться от нас. — Она шагнула в сумрак зала и опустилась на колени, осматриваясь вокруг.
— А свет тут есть? — Я машинально последовал ее примеру, пытаясь после освещенного коридорчика привыкнуть к темноте выставочного зала.
— Верхний свет нельзя, — сердито сказала Саня, — это же изделие Сумеречников. При ярком свете оно разрушается… У вас есть спички?
— Нет.
— Тогда подождите здесь, я сейчас… — Она легко поднялась, отряхивая пыль с коленок. — Если услышите что-нибудь, попробуйте схватить или хотя бы посмотрите, куда он двинется… только осторожней, он кусается!
Она убежала, оставив меня в изрядном изумлении, на корточках, посреди неосвещенного, гулкого зала. Я немедленно услышал всяческие звуки. Много всяких звуков. Один необычайно напоминал раздраженное змеиное шипение.
Я опасливо прислушался. Определенно рядом что-то было. Некий
Наверху приоткрылась дверь — голоса и смех зазвучали на несколько мгновений громче. Что-то резко хлопнуло, и сверху стал спускаться зыбкий оранжевый круг света. Саня несла в руках едва тлеющую керосиновую лампу.
Остановилась рядом, поставила лампу на пол и закрыла дверь в коридорчик. Мрак в Галерее сразу же сгустился до чернильно-непроницаемого и скопился в щелях и нишах как смола. Стало даже хуже, чем в полной темноте. За пределами неяркого светового пятна различить что-либо было почти невозможно.
— А огня этот ваш кувшин не боится? — с досадой поинтересовался я.
— Настоящий огонь они очень любят, — заверила девушка шепотом.
Нечто тихонько зазвенело. Мы синхронно метнулись в темноту, чудом не опрокинув лампу. Пальцы коснулись прохладного твердого и одновременно подвижного, как панцирь черепахи. В тот же момент уже мою руку накрыла Санина ладонь, и она торопливо скомандовала: «Не отпускайте!»
Ни за что! — подумал я, вдыхая аромат ее кожи. В зыбком свете оставшейся позади керосинки черты лица девушки смазались, но глаза блестели ярко и азартно. И даже в полутьме я мог различить изгиб каждой ресницы. Из-под косынки выбились волнистые пряди, и Саня машинально качнула головой, отбрасывая их.
Нечто под пальцами шевельнулось. Неприятно так. Округлый бок был слегка шершав и недостаточно холоден для металла. Словно спинка насекомого. Я, наверное, все-таки вздрогнул, потому что Саня тихонько засмеялась:
— Никогда прежде не встречали такое?
— Только слышал мельком. Они действительно живые?
— Да, по-своему. И обожают удирать на свободу…
Кувшин выскользнул из-под рук. Саня перехватила его поудобнее и поднесла к огню, рассматривая.
— Бедняга, — приговаривала она, оглаживая какие-то царапины и смахивая пыль со своего сокровища. — Это я виновата, не следовало его выносить сюда, здесь слишком много света…
— Как же вы их будете выставлять? — полюбопытствовал я. — В темноте? Или это не для экспозиции?
— Для них заказаны специальные светильники. Но до экспозиции еще далеко. Сейчас Галерея готовит персональную выставку Леаны. — В голосе Сани обозначился холодок.
Она провела пальцем по зубчатому узору на боку кувшина, вздохнула и закончила прежним отстраненным тоном:
— Если хотите, подождите ее. Но случается, она не появляется несколько дней, даже если обещала прийти. Или заглядывает только под утро.
— Я подожду, если вы не возражаете.
