очень хочу, но не могу оставить дома больную мать. Не могу уйти, не исполнив сыновний долг, и что должен ее содержать, а когда наступит роковой час, самому закрыть ей глаза и предать земле. В ответ на это постоялец спросил, искренне ли мое желание быть хорошим сыном. Я ответил «да», на что тот пробормотал странную фразу: «Желания должны иметь свойство исполняться, иначе они навсегда останутся мечтами».
Змей замолчал, сосредоточенно разглядывая покрытые бородавками лапы с чуть загнутыми острыми когтями, словно ему было больно снова вспоминать это, но сделал над собой усилие и как ни в чем не бывало продолжил:
— В тот день он не ушел. Щедро рассчитался за постой на несколько дней вперед, и у меня не поднялась рука выгнать его, о чем жалею до сих пор. На следующее утро маме стало хуже, и через день она умерла на моих руках. Я закрыл ей глаза. Как и желал… Тем же вечером, после похорон, ко мне пришел наш постоялец и заявил: «Я исполнил твое желание, теперь ты должен рассчитаться со мной годами ученичества, ибо неоплаченные желания делают из тебя вечного должника». Честно говоря, я тогда порядком струхнул, особенно после того, как странный постоялец вдруг откинул темный капюшон и улыбнулся мне обгорелыми губами. Его лицо, будто оспой, оказалось изъедено огнем. Даже глаза выжжены! Мой постоялец оказался слепым магом-калекой.
После этих слов лицо Ника будто окаменело. Змей окинул нас взглядом, ожидая эмоций, чувств, от удивления до ужаса или недоверия, но не дождался и уставился в огонь.
— Я выбежал во двор, а после и за калитку. Бежал так долго, как только мог. В тот день я решил не возвращаться домой. Долго бродил по миру, учился
Змей вздохнул и растянул тонкие зеленовато-серые губы, показав устрашающие иглы зубов. Видимо, это означало улыбку, но выглядело жутковато.
— И тебе вспомнилась твоя встреча с Белоглазым? — То ли голос Ника прозвучал как-то мрачно, то ли сам вопрос оказался не в бровь, а в глаз, но Змей перестал улыбаться, а между зубами метнулся раздвоенный язык.
— Откуда знаешь?
Пришел черед Ника за улыбкой скрывать что-то такое, от чего я даже поежилась. Будто ледяной ветерок прошелся по пещере. И тут впервые в голове начала зарождаться мысль, в сравнении с которой все предыдущие домыслы стали бесцветными и незначительными. А вдруг Ник?.. Но сформироваться мысли не дал ответ Никиты:
— Учителя звали Омар Рахат ибн Лук-ум?
— Точно! — Зеленые глаза Змея подозрительно прищурились. — Ты тоже у него учился?!
— Да. — Ник снова прильнул к бутылке и, сделав хороший глоток, отставил. — Но последнее испытание не прошел.
— Или не стал проходить? — Змей не сводил с него взгляда. Прямо как батюшкин воевода, когда вора на предмет наживы пытал… — Если человеком остался…
— Да уж… Был бы умнее — бежал бы подальше от этих шамахан и незабвенного Лук-ума… — Ник нахмурился и, старательно разглядывая пляшущее пламя, с неохотой пояснил: — Открылась и мне та дверца… в памяти…
— И ты попал в…
— Попал! — торопливо перебил его Никита. — Но сбежал!
— Повезло… — Глаза Змея подернулись дымкой не то воспоминания, не то сожаления. — Я вроде тоже сбежал… гораздо раньше срока… Думал — обойдется. Да только видишь, каким стал… А как заклятие того Белоглазого снять, не ведаю… Все перепробовал…
— Так! — Мне надоело не слушать, а только догадываться о сути разговора. — А можно еще раз, и поподробнее? Кто куда попал, кто откуда сбежал, и почему ему повезло? И при чем тут Феникс?
— Ох, дивчина, не спрашивала бы ты и спала бы спокойно. А то будут страшные сожженные демоны в кошмарах сниться, — отмахнулся когтистой лапой Змей и недоуменно наморщил пупырчатую кожу лба. — Феникс? Кто такой Феникс?
— Мой муж, который и так мне во сне снится. И нечего меня им пугать!
На обескураженную морду Змея, пытавшегося найти логику в моих словах и хоть как-то прилепить эту самую логику к его пожеланию о спокойных снах, нельзя было смотреть без слез. Смеха. И возможно, я бы с удовольствием посмеялась, если бы мне не было так грустно! Сидят, говорят о моем муже, и — при чем тут Феникс?! Ладно Змей, но Ник… Ох как мне не нравится его сосредоточенное созерцание огня…
— Муж — это хорошо! — Змей наконец решил, что лучше со мной не спорить. — Муж и должен сниться. Пусть лучше он снится, чем белоглазый, обгорелый демон…
— Мой муж и есть белоглазый, обгорелый демон! — От моего вопля по стенам пещеры заметалось эхо и, найдя выход, вылетело в шуршащую дождем ночь.
— Слепой? — на всякий случай тихо уточнил Змей и беспомощно окинул взглядом Ника, затем Борьку, словно призывая их уличить меня во лжи.
Однако Никита по-прежнему продолжал разглядывать огонь, а Борька снова закрыл глаза и сделал вид, что спит. Только в подтверждение прянул ушами.
— Если бельма считаются подтверждением слепоты, то да! — кивнула я и попросила Никиту: — Дай мне настойку. Уж очень хочется нервы успокоить…
Он нехотя взглянул на меня:
— Уверена?
— Более чем! — Я протянула к нему руку.
Ник равнодушно передернул плечами — мол, на, не жалко — и ткнул горлышком бутыли мне в ладонь. Я сжала горлышко, притянула его к губам и, задержав дыхание, сделала большой глоток.
Мм…
Мм?!
Я цокнула языком и уже надолго припала к бутыли, утоляя жажду. Вкуснятина! Пряный сок малины, перемешанный с какой-то кислой ягодой и соком яблок… а где обещанный сбивающий с ног настой?!
Глаза Никиты насмешливо прищурились.
И тут до меня дошло…
Мерзавец! Накормить жирными пирожками и не давать пить — очень изощренная месть за синяк на лодыжке! Ну ладно! Потом отыграюсь. Сейчас самое главное понять, что скрывает мой доблестный, точнее, мстительный телохранитель, и узнать, что благодаря ему утаил от нас Змей. А именно: что Ник не хотел, чтобы мы узнали? Куда он попал? Откуда сбежал?
Чтобы все это узнать, надо попробовать разговорить Змея. Да так, чтобы Никита не узнал о нашем разговоре.
Отставив бутыль, я вытерла губы тыльной стороной ладони и задумчиво взглянула на Змея, придумывая вопрос с подковыркой, но то, что я увидела, заставило меня забыть обо всех вопросах. Змея словно подменили. Он сидел, уставившись на меня блюдцами абсолютно безумных глаз, и что-то тихонько мычал. Разве что слюни не пускал.
Я тактично кашлянула, привлекая внимание.
— Ты хочешь меня о чем-то спросить, Афанасий Емельянович?
— А… Э… Ну… — Змей будто очнулся, помотал головой и снова уставился на меня. — Ты действительно ЕГО жена… Но как?! Он… он же ненавидит смертных! Он…
— Хватит тебе мою спутницу пугать… и нас с Борькой заодно! — снова перебил его Ник, взглянул на меня, как мне показалось, с сочувствием и душевно попросил Змея: — Пусть она и дальше не знает, за кого ей довелось выйти замуж!
Оригинально! Вот, значит, как? Телохранитель, взявшийся привезти меня в целости и сохранности
