Женщина тоже исчезла в переходе, вслед за ней скрылись десантники, и разрыв в пространстве со странным звуком схлопнулся. Ошеломленные люди долго еще стояли молча, не решаясь сказать ни слова. Разом постаревший мастер Варинх растерянно смотрел на место, с которого исчезла его такая странная, неведомо чего желавшая дочь. Ну, зачем, скажите на милость, ей сдались эти проклятые Благими звезды? Непонятная дочь… Непонятная, но такая любимая… Из глаз старого человека медленно капали слезы.
Кранги неслись так, что отряд рыцарей казался ватагой призраков, настолько быстро он мелькал мимо деревьев. Случайно оказавшиеся на тракте повозки смердов и купцов поспешно сворачивали на обочину, испуганно осеняя себя знаком святого Древа. Многие провожали воинов герцога взглядами, пытаясь понять куда спешит второй из полководцев герцогства, и какие новые беды это сулит населению края. Ведь сам Дерек Р'Фери! Молодой граф Тха-Горанга, покоритель кургских ханов, принесших ему после поражения клятву личной верности. Не узнать двух схватившихся в отчаянном бою зверей Р'о на полощущемся над отрядом стяге было невозможно. Герб рода Р'Фери многие столетия внушал ужас врагам Гарланской империи, прапрадед нынешнего старого графа даже недолгое время сидел на троне, но не сумел удержать власть.
Дерек вонзил шпоры в бока кранга и выругался сквозь зубы. Верный зверь недоуменно покосился на хозяина и обиженно заревел, не понимая, за что его наказывают. Граф успокаивающе похлопал животное по шее, как бы извиняясь за то, что сорвал на нем свое раздражение. Приказ, отданный герцогом, был однозначен, и этот приказ следовало исполнить. Даже если исполнителя корежит. В эту минуту верный вассал желал своему сюзерену сдохнуть, как подзаборному псу. Но не подчиниться приказу не позволяла честь, честь, не раз проклятая им самим. Единственное, что еще удерживало графа от решения сложить с себя присягу — это воспоминание о том, что когда-то его господин был иным, и именно тому, иному в свое время отдал свою верность тогда еще юный наследник древнего рода. Тогда его господин был благороден, и никто не проклинал его имя на всех перекрестках, тогда Херед Р'Тари не стал еще чудовищем. Дерек не понимал, как может настолько измениться человек, хотя уже годы и годы пытался хоть как-то объяснить самому себе это страшное превращение. Неужели власть столь губительно сказывается на людях? Но не на всех ведь! Почему другие герцоги не творят того, что творит его сюзерен? Почему они не рвут друг другу глотки, лишь только запахнет хоть малейшей выгодой? Но ведь не рвут же… А если и рвут, то не так страшно и жестоко, как герцог Р'Тари. О, да, владения сюзерена Дерека растут, как на дрожжах, но какой ценой! Перед внутренним взором графа вереницей потянулись лица отравленных, убитых, преданных его господином. А уж что тот творил с девушками и молодыми женщинами — дочерьми, сестрами и женами бывших соседей… Несколько раз Дерек видел страшно изуродованные трупы несчастных, под покровом ночи выносимые из покоев герцога. И снова вспоминал романтичного, влюбленного и благородного юношу, каким этот зверь был всего лишь пятнадцать лет назад. Вспоминал и пытался понять, почему Херед Р'Тари изменился, почему он стал зверем. Зверем который испытывает наслаждение, подвергая людей изощреннейшим пыткам. Дерек сжал зубы и снова пришпорил кранга — беглецы не могли уйти далеко. В конце концов, какое ему дело до какой-то там девчонки? Пусть герцог делает с ней все, что сочтет нужным. А он сам… Да будь оно все проклято!.. Будь она проклята, эта присяга!
Низко висящие ветви деревьев хлестали по лицу, но Дени не замечал этого, как не замечал и стекающих по лицу слез. Губы шептали почти неслышную молитву Созидающему. Он то и дело оглядывался, страшно боясь увидеть позади тучу пыли. Пока погони еще не видно, но юноша не питал иллюзий — господин не мог оставить безнаказанным такое преступление, как похищение личной пленницы прямо из его покоев. Погоня, конечно, уже где-то совсем близко, а его кранг почти загнан. Несчастный зверь пробежит разве что с десяток-другой миль, никак не больше. А до владений любого врага герцога Р'Тари, где можно попросить убежища, еще около двухсот. Что ж, по крайней мере, он умрет с честью.
— Спасибо вам, господин Р'Лори… — почти неслышный девичий голосок из-за спины заставил юношу сжаться в седле и зажмуриться. — Если бы не вы… Моя сестра… Он бы и со мной…
— Молчите, прошу вас, госпожа! — голос пажа дрожал, а перед глазами вставали картины казней предателей, только на месте жертвы Дени на сей раз видел себя самого. — Нам нужно куда-нибудь спрятаться. Я уверен, что герцог выслал погоню. Если мы не успеем пересечь границу и попросить защиты у другого герцога до того, как нас настигнут, то…
— Умоляю вас, убейте меня! Только не отдавайте в его руки! — ужас, звучавший в ее голосе, был таков, что Дени содрогнулся. Что она видела? Какому кошмару подверг эту совсем юную девочку господин Р'Тари? Она ведь всего четверть светлого дня пробыла в его покоях, а успела стать полностью седой… Как еще с ума не сошла? Седая девочка!..
Впрочем, она права. Если они попадутся, то лучше покончить с собой, чем положиться на «милость» герцога. Милость… Как же, способен этот зверь на милость. О, Созидающий, ведь каких-то полгода назад Дени так гордился, что его приняли пажом к самому повелителю края. Сколько было надежд и мечтаний… Мало кому из обедневших родов так везло, герцог не любил старую аристократию, сильно не любил. Скольких аристократов обвинили в измене и казнили… Дени снова вспомнил некоторые из виденных им во время службы казней и задрожал. Но мог ли он поступить иначе? Юноша прикусил губу и отрицательно покачал головой. Нет, если хотел сохранить хоть последние капли самоуважения и чести. Да-да, именно последние капли. Давно нужно было бежать от герцога, как от Зверя Ада, каковым, впрочем, тот, скорее всего, и являлся.
Перед глазами в который раз встало позавчерашнее утро, и Дени едва сдержал стон. Герцог, как видно, посчитал, что новый паж ко всему привык и пора повязать его кровью. Юноша дежурил у дверей пыточной во внутренних покоях господина, куда тот до сих пор не пускал новичка. Когда герцог позвал его и приказал принести вина. Дени со всех ног бросился в ледник, и вскоре, с двумя запотевшими бутылками на подносе, снова стоял у двери пыточной. А потом вошел… Созидающий! Как же ты допускаешь такое в мире твоем?! Почему попустительствуешь творящим такое?! Почему, милосердный?!
До смерти, наверное, ему не забыть увиденное в пыточной. Человеческие черепа, развешанные на стенах. Десятки черепов. Огромное количество пугающих приспособлений, о назначении которых нетрудно догадаться. Особенно если вспомнить слышанные раньше, наполненные нечеловеческой мукой вопли. И кровь, заливавшая пол и стены вокруг. Потом взгляд Дени упал на изломанное нечто, похожее на ободранного теленка на бойне. Вот только у этого нечто оказалась человеческая голова, голова совсем юной девочки с вырванными глазами. А у стены напротив входа он увидел седую девушку, подвешенную за руки и испещренную кровавыми рубцами. Странно, но Дени не вырвало, он не потерял сознание. Возможно, это был шок, кто знает… Герцог внимательно посмотрел на пажа и одобрительно ухмыльнулся, увидев, что у юноши только расширились глаза. Ему явно понравилось, что тот не боится крови. Затем повелитель края схватил с подноса бутылку и прямо из горлышка жадно в пять глотков выпил ледяное вино.
— Эту сучку оттащишь в подвальные камеры! Отвечаешь за нее головой! — наполненный холодным презрением голос с трудом прорвался в омертвевшее от ужаса сознание Дени. — Если хочешь, можешь попользоваться. Но чтобы осталась жива! Я с этой маленькой дрянью еще не закончил.
Герцог хрипло расхохотался, отшвырнул опустевшую бутылку, вытер руки об окровавленную рубашку и вышел. А юноша, стараясь не глядеть на стол, на котором лежало кровавое нечто, остался один на один с седой девушкой. Тут его, наконец-то, вырвало, и это, как ни странно, принесло некоторое облегчение. Что- то поднялось изнутри, что-то, чему Дени по неопытности и названия-то подобрать не сумел. Но паж принял решение, решение отступиться от господина, способного сотворить такое с беззащитными существами. Странная это была решимость, юноша твердо знал, что умрет, но иначе поступить все равно не мог, родившийся в нем только что человек не давал поступить иначе, и собственная жизнь больше не имела ровным счетом никакого значения. Дени влез на стол и отвязал девушку, с ужасом смотрящую на него. Созидающий, она принимает его за пособника палача… Юноша сам не замечал, что по его лицу текут слезы. Девушка рухнула на пол, жалобно заскулила и попыталась отползти от него.
— Не бойтесь меня, госпожа… — едва выдавил из себя паж. — Я не причиню вам зла.
— Убейте меня, умоляю вас… — почти неслышно прошелестело несчастное существо. — Пожалуйста, убейте… Я не могу больше…
— Я постараюсь спасти вас… — ответил Дени, яростно растирая слезы по лицу. — Если не смогу, то
