Карусельная карусель
После завтрака папа предложил Максиму:
– Погуляем во дворе или поедем в парк – как ты хочешь?
Максим, конечно, хотел выйти во двор, найти Мишку и Сергея, показать им свою лестницу (он спрятал ее под диван). Потом они втроем заберутся в укромный уголок, р-раз – вызовут Гум-гама, и… кто знает, что будет дальше!
Но гулять с отцом во дворе было опасно. Там бродил старик Митин с заклеенной щекой и приставал ко всем с вопросом: кто видел утром на газоне заросшего рыжей шерстью мамонта? Странный звук слышали многие, но мамонта не видел ни один жилец, кроме Митина, который в тот момент брился у окна и от испуга порезался. Митин повторял свой рассказ каждому соседу, показывал яму на клумбе – след ноги мамонта, а потом доставал из кармана крохотного желтого котенка, спрашивал: «Не ваш?
Я его нашел в траве».
Максим представил, как они гуляют во дворе и встречают Митина. Отец, как и все, улыбнется сказке про какого-то мамонта: мало ли отчего бывают на клумбе ямы, а порезаться человек может и без всякой причины. Но как только отец увидит котенка, он сразу узнает Рича. И тогда раскроется вся история, в которой виноват только он, Максим. Ведь он сам, испугавшись огромного Рича, попросил сделать его маленьким.
– Знаешь, папа, поедем в парк! – сказал Максим. – Прокатимся на карусели, и на летающих лодках, и еще на чем-нибудь. – А про себя добавил:
«Бедный Рич, потерпи еще немного. Как только я увижу Гум-гама, ты станешь обычным котом. И тогда уж я покажу ребятам, как надо лазить по деревянной лестнице».
Он все думал про бедного Рича, пока шел рядом с отцом к трамвайной остановке. И вот, сверкающий и нарядный, подлетел к ним трамвай, прозвонил:
«Трень-брень». Хотя этот желто-красный трамвай и казался беззаботным, катил себе по рельсам, на самом деле у него было много хлопот: пассажиры, светофоры, пешеходы, автомобили. Трамвай довез Максима до парка и умчался. Папа нажал пальцем Максимкин нос: «Трень…» И где-то вдалеке тотчас отозвался трамвай: «Брень…»
Шумела над головой листва, каждое дерево в парке вырядилось в новые одежды. Максим смотрел на деревья и думал: «Когда-нибудь, когда их никто не видит, они бегают, и машут ветвями, и говорят на своем языке. И этот могучий дуб – может, тот самый, из сказки, бродит тихонько по ночам…»
– Вот так повеселились, – грустно сказал отец. – Все закрыто.
И верно: карусели на замке, и летающие лодки, и качели, и гигантские шаги – все, все на замке. Но разве могут замки и заборы остановить родителей, если они пришли катать своих детей!.. И вот папы лезут через высоченный забор, а потом, словно подъемные краны, поднимают и перетягивают к себе ребят. А за ними лезут самые храбрые, самые отчаянные мамы.
– Пап, раскрути карусель, – громко сказал Максим.
И все ребята подхватили:
– Давайте кататься! Толкай ее! Крути!..
Карусель со скрипом дрогнула: это отцы взялись за металлические прутья. И деревянные, прибитые к кругу кони дрогнули: это дети влезли к ним на спины. Каждый на своем коне, а Максим – на белом.
– Пошли! – крикнул отец Максима.
Сначала папы пошли шагом, раскручивая карусель, и кони двинулись шагом. А всадники хотели скакать, они нетерпеливо покрикивали на своих лошадей.
Карусель завертелась веселее: взрослые побежали, высоко поднимая ноги, держась одной рукой за прутья. Они бежали круг за кругом, круг за кругом, все быстрее и быстрее. Дети были довольны, кричали:
– Эй! А ну еще! Скачите за мной!..
Но карусель остановилась. Папы больше не могли скакать галопом. Они вытирали пот со лба и тяжело дышали.
Какой тут раздался писк, какие понеслись вопли! Дети хотели скакать, скакать и скакать. И не хотели больше ничего. Ни конфет, ни воздушных шаров, ни мороженого. Только скакать! Если бы деревянные лошади умели плакать, они бы прослезились от такой преданности!
Отец Максима сказал, обращаясь к другим родителям:
– По команде «раз-два!» – раскачиваем. «Три!» – вскакиваем на круг и отдыхаем. Ну! Взялись!
«Молодец папка, командует! – подумал Максим и вдруг вспомнил Гум-гама. Если бы он оказался здесь, тогда никому бы не надо бегать. „Р-раз!“ – и все».
Снова тронулись кони, притихли седоки, но это была уже не та скорость. Пока взрослые бежали, колесо легко крутилось, но после команды «три» карусель быстро останавливалась. Так она и вертелась рывками: быстро, медленно, остановка. Снова разбег и снова стоп.
И вот случилось неожиданное: родители вскочили на круг, а карусель не затормозила. Наоборот, она пошла и пошла крутиться. Сначала все умолкли, потом кто-то ахнул, и всадники завопили хором «ура!». Папы влезли на свободных лошадей.
Мамы махали им из-за ограды.
Один только человек остался стоять возле карусели, не вскочил на круг – маленький спокойный милиционер. Все кричали ему: «Залезайте! Прокатитесь!..» Но он не отвечал. Видно, очень устал на дежурстве; даже щеки посинели от бессонной ночи.
А Максим, как только увидел низенького милиционера, сразу узнал его.
Гум-гам! Он явился, едва Максим подумал о нем, в темно-сером, с блестящими пуговицами скафандре, похожем на милицейскую форму. Это он играл с Максимом и всеми всадниками.
Гум-гам подмигнул другу, когда тот проезжал мимо, и даже свистнул в серебряный свисток: не скучай, Максим, катайся на здоровье!
Карусель все убыстряла свой бег, и Максиму показалось, что деревья расступились, отодвинулись от бешеной карусели. А потом они слились в один зеленый круг. Теперь видна Максиму лишь деревянная голова. Да хвост переднего коня. Да лицо папы, когда оглянешься. Эх, посмотрели бы на него Сергей, Мишка и другие ребята! Как он летит-скачет. Не хуже, чем на настоящем коне.
– Тр-р-р!.. Страшный треск раздался внизу. Карусель дрогнула, остановилась.
– Безобразие! Взрослые люди – и балуетесь! – Это кричала сердитая тетка, открывая замок на калитке. – Всю машину мне поломали. Вот вызову милицию…
Родители слезли с лошадей, забрали маленьких всадников.
– Не кричите, пожалуйста, – сказал отец Максима. – Милиционер только что был здесь и не делал нам замечаний. А механизм мы не включали.
– Как это не включали, ежели вертелись! – снова закричала тетка и вдруг спокойно согласилась: – Верно. Машина заперта… Но все равно неправильно вы ведете себя, граждане. Парк еще не открыт.
– Как не открыт? – возмутились родители.
– Гулять гуляйте. А игры еще закрыты, – пояснила тетка и в доказательство показала тяжелый замок.
Замок убедил родителей. Все стали расходиться.
– Когда ж они откроются? – спросил Максим отца.
– В один прекрасный день загремит музыка, будут продавать билеты, и тогда катайся хоть весь день.
– Музыка, кажется, играла, – вспомнил Максим.
– Не заметил, – сказал папа. – Я ведь бегал.
– Если б не тетка, мы бы катались до вечера. Даже без музыки.
– Вряд ли, – ответил папа. – Я до сих пор не понимаю, как включился мотор. Может, замыкание?
– Очень просто. Он знал, что мы хотим кататься… – Максим запнулся, чуть не назвав Гум-гама.
– Кто знал? – Папа засмеялся. – Ах ты, изобретатель! Ну что ты понимаешь в электричестве!..
– А зачем понимать? Катайся, если хочешь, и все, – проворчал Максим.
Он все время оглядывался: не покажется ли знакомая фигура в милицейском скафандре.
