— А как же маги или волшебники? Их вообще реально найти?
При моих словах барон вздрогнул и испуганно заозирался.
— Максимильян, ради Единого, никогда больше не произноси этих слов. Запомни, у стен есть уши, и если даже при поношении короля эти уши будут безучастны, то, поверь мне, за одно только слово о неназываемых тебя потащат в пыточную.
Я вздрогнул от его слов, было похоже, что старик не шутит, а боится всерьёз. Что, если он говорит правду?
— Что такого произошло, раз неназываемых так боятся? — спросил я.
— Войны магов, — тихо ответил барон. — У всех ещё свежи в памяти Первая и Вторая магические войны. Тогда неназываемым почти удалось захватить королевство, и только вмешательство Священного Ордена паладинов Нашего Господа помогло королю уничтожить магов и их войско. Правда, считается, что Круг Семерых до сих пор жив и плетёт очередной заговор с целью захвата мира. Именно поэтому любой, кто просто заикнётся о неназываемых, будет казнён — слишком велик страх властей перед ними и их слугами. Так что, если тебе дорога жизнь, никогда не спрашивай о них и тем более не назовись их последователем, иначе за твою жизнь я не дам и асса.
— А что в этих войнах произошло-то? — поинтересовался я у него. — Почему все так боятся неназываемых?
Барон опять, скорее в силу многолетней привычки, чем из соображений безопасности, оглянулся вокруг и тихо ответил:
— Круг Семерых использует магию, а она запрещена Единым Богом как богомерзкое занятие и отрава человеческих душ. Семь неназываемых Круга на полях битвы Первой войны использовали магию Смерти, поднимая павших солдат и направляя их против живых. Именно после этого во всех королевствах было запрещено даже произносить название магии и магов. Паладины Единого Бога огнём и мечом долго выжигали подобную скверну везде, где её находили. Сколько тогда погорело травников и знахарок, обвинённых в пособничестве неназываемым, — не счесть. Костры с людьми горели, не угасая, в каждой деревне и селе до тех пор, пока паладины не заявляли, что данная деревня очищена от скверны. Не приведи Единый, чтобы паладины вернулись снова, а это случится обязательно, если дознаются о пособниках неназываемых. Ещё раз заклинаю, никогда и нигде не произноси этих слов.
Я от его слов погрустнел и спросил:
— А если мне очень нужно встретиться с магом, то у кого это можно хотя бы спросить?
Барон тяжело вздохнул и, оперев подбородок на руку, ответил:
— Если ты так упорствуешь, то следующий подобный вопрос вне стен этого замка ты задашь уже палачу. За донос на слуг неназываемых объявлены крупные награды, поэтому первый же встречный, у которого ты об этом спросишь, побежит и сдаст тебя с потрохами. А после того как ты под пытками во всём сознаешься, сюда придут паладины, и вновь в округе запылают костры.
Я неверяще смотрел на барона, и мысли в моей голове заметались.
«Ну как же так, во всех книгах обязательно находился либо маг, либо добрая богиня, которым нужен был прибывший из другого мира герой. Они обязательно встречали его, и, выполнив их задание, герой становился богатым, счастливым и возвращался домой. Что же теперь делать? — в панике думал я. — Как спастись, если нельзя даже говорить о магах? Каким образом мне попасть обратно, домой? А родители, они же наверняка забеспокоятся! А ребята, как же они будут без вратаря?»
Но, конечно, больше всего я волновался о своей семье.
«Мама же с ума сойдёт от беспокойства! Всё равно придётся предпринять попытки по поиску магов, — решил я. — Только теперь, зная такие подробности, больше слушать, чем говорить».
— Да, кстати, не хотел тебя огорчать ещё больше, — сказал барон, видя мою задумчивость, — но из замка тебе уходить нельзя.
— Это ещё почему? — возмутился я.
— Ты ещё не забыл, от кого ты меня спас? — тихо спросил барон.
— Их забудешь.
— Так вот, как я уже говорил, — это был граф Рональд, младший сын герцога Нарига, владельца нашей провинции Шатар, к тому же приходящегося родственником королю. У него в подчинении множество рыцарей, не говоря уже о вассалах и воинах.
— И как это относится ко мне? — не понял я.
— Я надеюсь, у тебя есть бумаги, подтверждающие твоё дворянское звание? — взволнованно спросил меня барон.
— Э-э-э нет, — не поняв, о чём идёт речь, ответил я.
— Это плохо, очень плохо, — ответил барон, схватившись руками за голову, — теперь у тебя два варианта: либо бежать сию секунду, либо умереть.
Я закашлялся от таких альтернатив.
— Но почему?
— Простолюдин, поднявший руку на дворянина, обязан быть выдан, и его сначала четвертуют, а потом голову насадят на копье и выставят на всеобщее обозрение, в назидание остальным. Если завтра приедут люди герцога, я буду обязан выдать тебя им, иначе мне бросят вызов на дуэль, несмотря на мой возраст, — покачиваясь на стуле, растерянно говорил барон.
Тут мне стало по-настоящему страшно: мало того что нельзя произносить слово «маги», так ещё я оказался простолюдином, которого в любой момент может убить любой дворянин.
«Блин, что же мне делать?» — пронеслись в голове мысли.
Барон покачивался на стуле, что-то бормоча про себя.
— Тебе нужно бежать, иначе утром будет уже поздно, — внезапно произнёс он, — я снаряжу тебя и дам еды.
Я уже собирался встать, как в комнату, чуть не упав, ворвался Гран.
— Господин барон, у ворот люди герцога Нарига. Они требуют выдачи простолюдина, поднявшего руку на графа, его сына, и того, кто ранил барона Шаклю.
Барон от отчаяния застонал:
— Ты погиб, как же я сразу-то не вспомнил об этом, старый дурак!
У меня подкосились ноги: умереть вот так, за то, что помог человеку, — это было нечестно.
— Сколько их, Гран? — спросил барон дрожащим голосом.
— Больше сорока, — испуганно ответил Гран.
Ведь эта же история касалась и его, это он ранил одного из тех подростков. Теперь всё было в руках барона: он мог выдать и меня, и своего старого верного слугу.
— Тебе сколько лет, мальчик? — внезапно спросил меня барон.
— Шестнадцать, — удивлённо ответил я.
— Теперь тебе для всех будет пятнадцать, и запомни это крепко-накрепко, — твёрдо сказал барон и, повернувшись к слуге, приказал: — Гран, письменные принадлежности мне.
Слуга бросился выполнять.
— Слушай меня, мой мальчик, и запоминай, — быстро стал говорить барон, подойдя ко мне и шепча на ухо, — я усыновлю тебя и сделаю тебя своим официальным наследником. Я понял, это решит все наши проблемы: я не выдам своего спасителя и смогу отныне жить без нападок герцога и его сына. А у тебя будет целых три года, чтобы научиться владеть мечом. Как только тебе исполниться восемнадцать — на следующий день тебя вызовут на дуэль.
— Подождите, — остановил я его быструю речь, — какой наследник, какая дуэль, вы о чём?
— Потом, мой мальчик, всё потом, — ответил барон, беря принесённое Граном перо, палочку чернил и чернильницу, — сначала спасём тебя, Грана и меня.
Барон быстро что-то написал на одном листке странного, похожего на тонкую выделанную кожу материала, затем написал ещё что-то на другом листе и, приложив к обоим документам (на которые предварительно был накапан воск) свой перстень, быстро выбежал из комнаты.
Я в недоумении остался на своём месте и обратился к Грану:
— Что вообще происходит?
Старый слуга тепло мне улыбнулся и, поклонившись, ответил:
