— Здравствуй, Злобный дядя, — вздохнула Светка.
За прошедшие несколько месяцев с момента их последней встречи этот тип ничуть не изменился. Впрочем, с чего бы ему меняться? Папочку, да и саму Светку он вполне устраивал именно в таком виде.
— Ага, привет. Где здесь жрачка?
Наблюдая за хозяйничающим Злобным, с энтузиазмом шарящим в холодильнике, она поинтересовалась:
— Отец прислал?
— Угу, — кивнул тот, не отрываясь от процесса сооружения гигантского бутерброда. — Папа волнуется: сбежала его дочурка! Поэтому послал — в хорошем смысле — меня, от которого не убежишь.
— Он сказал отвезти меня обратно в Москву?
— Аскет здесь. Просто сам он приехать не смог, кое-какие дела у него. — Злобный слегка поморщился и, роняя крошки, откусил почти половину изготовленной им колбасно-хлебной конструкции. — Поэтому придется тебе терпеть мое общество, пока он с проблемами не разберется.
Девушка искривила губы в подобии усмешки. Ну конечно. Опять дела. Как всегда.
— То есть я теперь под домашним арестом?
— Сама виновата, — отозвался с набитым ртом Злобный. — Не сняла бы маячок — гуляла бы сейчас с дружками без присмотра. Ну, по крайней мере, без слишком плотной опеки.
Маячок? Действительно, после предыдущего побега отец, несмотря на бурные протесты, даже небольшой скандальчик с битьем посуды, поместил в ее ауру особый знак, который, подпитываясь энергией оболочки, подавал своему создателю через ментал хорошо различимый сигнал. Благодаря ему отец мог контролировать ее перемещения и в любой момент безошибочно определить, где находится его ненаглядное чадо. Поначалу Света попыталась заглушить излучение маячка — не получилось, и вскоре она просто привыкла к нему, а через несколько дней и вовсе перестала обращать внимание, относясь к наличию знака как к чему-то само собой разумеющемуся. Сейчас девушка прислушалась к своим ощущениям. Еще вчера вечером маячок был на месте. Сегодня утром почему-то бесследно исчез.
— Я его не снимала. Он сам пропал.
Друг ее отца и один из опаснейших псионов мира на мгновение замер, не донеся до рта очередного бутерброда с колбасой, и недоверчиво посмотрел на свою собеседницу.
— Сам? Свет, ты понимаешь, что несешь? Маячки, тем более такие, сами по себе не исчезают. Это не прыщи на носу.
— И тем не менее ничего не знаю. Я его не трогала.
В ответ ее оглядели с ног до головы пристальным и очень мужским взглядом, от которого Светке сделалось немного страшно.
— Надо думать, правду говоришь, — задумчиво протянул Злобный и зачем-то сунул надкусанный бутерброд обратно в холодильник. — Девушка ты вроде взрослая, понимать должна, что обмануть Аскета не удастся. Тогда собирайся, планы меняются.
— С какой стати?
— С такой. Поедем к твоему папочке. — Злобный мельком взглянул на часы и достал из кармана мобильник. — Ох, как не вовремя это все, ох, как не вовремя…
Девушка вышла из дверей лифта и прошла сквозь лестничную площадку, не оглядываясь по сторонам. Внутри нее бурлило и искало выхода раздражение. Нет, конечно, Света осознавала, что при желании отец найдет ее хоть на дне моря, да где угодно, но в глубине души она все-таки надеялась, что рано или поздно ей наконец позволят самой решать за себя. В конце концов, она не собачка, чтобы ее постоянно держали на коротком поводке. Злобный всю дорогу хранил молчание да и сейчас мрачно сопел за спиной, и Света чувствовала где-то на задворках подсознания, что в нелепую историю с маячком он не верит. Вернее, верит, но сомневается. И его недоверие еще больше разжигало в ее душе чувство обиды и уязвленного самолюбия.
Высокая худощавая фигура, в неподвижности застывшая у окна, на открывшуюся дверь квартиры не отреагировала. Зачем? Он почувствовал их приближение задолго до того, как Злобный и Светка выбрались из такси и направились к панельной многоэтажке, да и наверняка успел считать состояние обоих, попутно занимаясь какими-нибудь другими делами. Какого черта ему вообще понадобилось в Питере? Он же из своего института неделями не вылезает…
— Коллеги проводят довольно интересный и рискованный эксперимент. Уже провели, — ответил Аскет на незаданный вслух вопрос.
Девушка недовольно скрипнула зубами — ей давно надоело, что ее мысли читают, словно открытую книгу.
— Тогда научись закрываться, — с сарказмом в голосе произнесла неподвижная фигура. — Если бы ты тратила меньше времени на так называемых друзей, давно умела бы блокировать чужое сканирование.
— Издеваешься? — мрачно поинтересовалась Светка.
Помешать Аскету залезть в чьи бы то ни было мозги… Ха!
— Нет. Обещаю, что перестану тебя читать, как только увижу полноценную защиту.
— Как будто той, что сейчас стоит, тебе мало!
— По-видимому, мало. — Сильнейший ментат мира наконец-то отвернулся от окна, прошелся по комнате, попутно скинув с журнального столика ноги усевшегося в кресло Злобного. Тот недовольно замычал и отхлебнул пива из неясно откуда возникшей банки. — Кто-то ведь сумел извлечь из тебя мою «следилку»? Кстати, он меня изрядно подставил.
— Обидно, да? — незамедлительно съязвила Света. — Теперь приставишь охрану в двойном размере?
— В твоей охране работают именно те псионы, которые нужны. — Мужчина холодно посмотрел на дочь. — Достаточно сильные, чтобы справиться с мелкими бытовыми неурядицами, и достаточно неумелые, чтобы ты смогла от них ускользнуть. Я сам их подбирал.
Первым на нежданное откровение отреагировал Злобный:
— Не понял. — В его голосе слышалось удивление. — Ее что, вообще не охраняют? А как же «Руки Михаила» и остальные психи? Которые хотели ее похитить и на твою голову обменять?
— До сегодняшнего дня я считал, что таковых не осталось.
Равнодушно сказанные слова заставили Светлану непроизвольно вздрогнуть, легкий холодок пробежал по ее спине. Нет, за отца она практически не беспокоилась, ничуть не сомневаясь, что он в случае необходимости сможет за себя постоять, только вот что касается ее самой… Сект, числивших воплощением вселенского зла единственного на земле человека, контактировавшего с Господином чужаков, насчитывалось не так уж и много, но одна из них решилась-таки однажды перейти от слов к конкретным действиям. Светка прекрасно помнила, как солнечным осенним днем, когда она возвращалась из школы домой, возле тротуара притормозил огромный черный джип, из которого высочило трое мужчин в масках. Ловко зажав ей рот и глаза, так, что она практически не могла дышать, они затолкали ее в машину — нападение оказалось слишком быстрым, Света даже не успела как следует испугаться. Она готовилась к похожим ситуациям, училась драться, однако в реальности не сразу определила нарастание угрозы и совершенно растерялась. Лишь только автомобиль рванул с места, к ее лицу сильно прижали влажную, леденящую кожу тряпку, от которой нестерпимо несло какой-то приторной химией. Перед глазами поплыли разноцветные круги, мозг словно сковал невидимый обруч, разум стал медленно проваливаться в тянучую, вязкую мглу… Прежде чем окончательно потерять сознание, Света успела дотянуться своей энергетической оболочкой до ауры маячившего впереди водителя и из последних сил нанесла в его бритый затылок разрушительный ментальный удар, вложив в него все свои стремительно иссякающие силы без остатка. Она уже не почувствовала, как джип вильнул в сторону, врезался в столб, перевернулся в воздухе и, сминая припаркованные у тротуара машины, заскрежетал вниз по улице, беспомощно вращая в воздухе колесами и высекая из асфальта яркие снопы искр. На память от происшествия у нее осталось только стойкое отвращение к большим черным машинам и крошечный, не затягивающийся даже силой псионики шрам на левой щеке. Очнулась она дома, в своей постели и, как ни старалась, не смогла вытянуть из отца о судьбе
