Мельник оставался полноценным человеком. Может быть, с намного более крепким здоровьем по сравнению с окружающими, иначе как бы он жив остался к такой страстью к алкоголю, но привычных мутаций в организме обнаружить не удалось. Функции оболочки выполняют другие элементы ауры. Отделы, отвечающие за взаимодействие с информационным полем планеты, непомерно увеличены, есть и другие отличия в энергетике. Похоже, Мельник — это нечто новое в нашей практике.
— И что дальше? — продолжал тянуть из него слово за словом Фролов.
— А что дальше? — огрызнулся Мельник. — Лечили меня наши доктора-мозгоправы, регулярно накачивая галоперидолом и прочим дерьмом. И вылечили. Ауры я видеть перестал, чужие эмоции чувствовать — тоже. Стал, к вящей радости окружающих, нормальным и вполне здоровым членом общества. Ровно до тех пор, пока в шестнадцать лет впервые не попробовал водку. И все вернулось на свои места… Видимо, под этим делом у меня в мозгах слетают какие-то тормоза, и я снова становлюсь самим собой… Ну, когда из дыр в земле на поверхность всякая живность поперла, мои странности вообще перестали кого- либо удивлять.
— Ага, вот оно что, — с довольным видом откинулся на спинку стула Фролов. — Я-то гадал, отчего у вас аура меняется столь причудливым образом…
— Скажите спасибо советским психиатрам, — глядя на него исподлобья, хмуро посоветовал Мельник. — Когда я трезвый, мои способности к псионике — нулевые, а энергия вообще ниже плинтуса. Если бы сегодня у меня в самый неподходящий момент батарейки не сели, хрен бы меня ваши головорезы скрутили…
«Сам виноват. — Мужчина вздрогнул от брошенной мною мысли. Влезать в его воспоминания я не осмелился — просто считал информацию с лежащего на столе короткого доклада. Да и Светка позвонила, кое-что поведала о своих приключениях. Так что сюрприза у Фролова не получилось. — Зачем оставил проход в лакуну? След четкий, по нему и дилетант пройдет».
— Ну-ну-ну… — примирительно поднял ладони Призрак. — Так уж сразу «головорезы»… И не скрутили, а пригласили для вдумчивой беседы.
— Ты мне лучше объясни, зачем ты кафе разгромил? — подавшись вперед и глядя Мельнику прямо в глаза, резко спросил Виноградов.
— Это которое на Пушкарской, что ли? — захлопав ресницами, уточнил тот. — Так они меня выпить не пускали. Их охранник, мордоворот, лично меня за шкирку на улицу вытолкал, как бродячего пса какого- то… Ну, я и осерчал немного…
— Судя по всему, это не единственное заведение, где вас считают персоной нон грата, — ухмыльнулся Фролов. — Лично мне известно о трех подобных случаях.
— В Петербурге уровень сервиса в разливухах вообще крайне низок, — посетовал Мельник. — Мне же после некоторого количества принятого на грудь весьма непросто себя контролировать… Хотя стараюсь не перегибать, конечно. Во избежание катаклизмов.
— Духа на кладбище зачем выпустил? — не унимался Виноградов. — Заняться было больше нечем? Развлечений захотелось?
— Не надо на меня орать! — повысил в ответ голос Александр Леонидович. — Ведите себя, как подобает воспитанному человеку! Не выпускал я его, он сам вылез. Я туда часто приезжаю, у меня там отец лежит… Иду по дорожке, никого не трогаю, вижу, дух из ментала ломится. На кладбищах вообще граница между мирами крайне тонка. Да и дух, пытающийся самостоятельно прорваться на физический план, явление нечастое, они в нашем мире находиться не слишком любят, даже призвать-то не всегда получается. Приходят, только если заинтересуются чем-то. Хотел спросить, какого лешего ему тут надо, только в ментал вошел, а он как сиганет… И след простыл.
— Понятно, — прервал готовую перерасти в ссору дискуссию Призрак и обернулся ко мне: — Вот такой сегодня у нас гость необычный, Аскет. Между прочим, большой друг твоей дочери.
— Вы отец Светланы? — удивленно посмотрел на меня Александр.
— Приемный, — ответил я. Почему-то с каждой минутой этот человек нравился мне больше и больше. К тому же теперь, после слов Фролова, я наконец понял, с какой стати его энергетика показалась мне поначалу смутно знакомой. — Вы, стало быть, тот самый псион, который извлек установленный мною маячок из ее ауры.
— Как-то само собой получилось, — пожал плечами Мельник. — Она жаловалась, что ей не хватает свободы, что хочется больше самостоятельности, независимости. Я гляжу — метка на девушке висит. Как бусина такая яркая в структуре информационного поля, да еще и пульсирует, трудно не заметить. В смысле, если знать куда смотреть.
— Псион ниже четвертого уровня и не заметил бы, — кивнул я.
— Я хотел рассмотреть поближе, стало любопытно, откуда метка черпает энергию. Потянулся, а она вдруг исчезла. Надеюсь, мои действия не причинили особого беспокойства?
Маяк был защищен от попыток сканирования, и грубое вмешательство Мельника просто разрушило созданную мною тонкую структуру. В результате я потерялся в тонком мире и, чтобы вернуться домой, оставил там часть себя.
— Спросите меня лет через двадцать, тогда я смогу дать более точный ответ, — отозвался я и повернулся к Призраку: — Его к Коробку надо. То-то радости у старика будет…
— Вот и я о том же думаю, — с самым довольным видом заулыбался Фролов и протянул Мельнику руку. — Александр Леонидович, вы сейчас отдохните, перекусите, а потом, через часик, вас проводят ко мне в кабинет. Обсудим с вами варианты дальнейшего сотрудничества. Договорились?
— Угу, — растерянно отозвался тот, пожимая протянутую ему ладонь. — Извините, у вас тут это… Выпить ничего нет?
Сей вопль страждущей души присутствующие дружно проигнорировали.
— Еще один вопрос, Александр Леонидович. — Мне хотелось прояснить оставшийся неясным момент. — У моей дочери есть три… друга. Когда сегодня Света пришла в вашу квартиру, они попытались ее куда-то увести, причем находились в этот момент под слабым ментальным контролем. Вам что-нибудь об этом известно?
— Считайте, почти ничего. — Мельник отрицательно покачал головой. — В той компании, которая этажом выше собирается, разные люди есть. Общаются между собой по Интернету, лица все время меняются — одни уходят, другие приходят… Вот незадолго перед вашим приездом появлялись двое, с измененными аурами, общались с молодежью, все кого-то искали, чего-то выспрашивали. Я их сразу заприметил, хоть стараюсь в чужие дела глубоко не лезть…
Значит, приходили и выспрашивали. Просто почуяли присутствие псиона или знали, что здесь у Светы не будет той охраны, какая обеспечивала ее безопасность в Москве, и хотели воспользоваться шансом. В этой связи то, что Мельник ненароком разрушил маячок, большая удача — столь очевидным знаком противник не замедлил бы воспользоваться. Остается только гадать, кто отыскал бы Светку быстрее: Злобный или оказавшиеся поблизости координаторы. Или к одержимым неизвестные не имеют отношения? Меня сейчас ищут разные структуры… Что ж, впору поблагодарить Александра Леонидовича за случайно оказанную помощь.
Спустя несколько минут, проходя мимо кабинета Призрака, я услышал доносящиеся из-за приоткрытой двери знакомые голоса.
— Что ты, солнышко, — мило улыбался Призрак. — Просто твой папа вновь вступил в ряды непримиримых бойцов со вселенским злом, и пока он не выяснит, где именно это самое зло окопалось, его дочурке лучше посидеть в надежном месте.
— Ага! Прячете! Вот зачем мобильник отобрали, — сделала вывод Светка. — Чего-то я не понимаю, Константин Валентинович. У Злобного под Питером почти целый полк стоит. Почему бы мне там не переждать?
— У полковника Конюшенного, столь панибратски тобой поименованного, сегодня прибавилось своих проблем, — печально поведал Фролов. — Причем сердце-вещун говорит мне, что проблем серьезных. Не стоит ему отвлекаться еще и на твою безопасность. Опять же труднее всего похитить человека, чье местонахождение неизвестно, а ты же тихо сидеть не станешь. Это раз. Во-вторых, сюда заявилась комиссия из Москвы, сейчас допрашивающая Злобного на предмет тесной связи с опасным беглецом,
