незавершенности, красота ужаса. Их жестокость была неосознанна, а значит, абсолютна.
Всмотревшись внимательнее, я увидел то, что мешало сущностям бездны вырваться на поверхность. На врата была словно накинута мелкая сеть, сплетенная из очень тонких нитей. Она была прозрачнее самой тонкой вуали, легче шелка, невесомее паутины, но закрывала нашу реальность, делая ее невидимой для обитателей бездны. Печать. Мощнейшее магическое устройство, питающееся от неизвестного мне источника, настолько сильного, что он не исчез после нашей схватки с Вериллием, и до сих пор продолжал отдавать свою энергию.
Я смотрел — и мне открывались все новые детали удивительной картины. От врат, словно жилы от сердца, тянулись широкие полосы — каналы. Их было восемь, и не требовалось особых размышлений, чтобы понять: они направлены по розе ветров. Гипотеза Артфаала получила бесспорное подтверждение. Все полосы были неподвижными и черными, как русла пересохших ручьев, лишь одна, надувшаяся, взбухшая, пульсировала, неустанно гоня к вратам густой багрец. Северное направление. Связь с Аллирилом.
Наверное, еще недавно я не сумел бы увидеть врата. А если бы и увидел, скорее всего, они тоже были бы черными, иссохшими и бессильными. Об этом позаботился Ридриг Первый. Зачем монарх сначала создал магическую схему, соединив большое место силы в Виндоре с остальными, более мелкими, а потом сам же нейтрализовал устройство — не знаю. Вероятно, понял, что оно опасно. Но Вериллий нашел способ разбудить врата, и сейчас они все набирали силу, тогда как печать постепенно слабела, иногда пропуская наружу самые настойчивые сгустки энергии из бездны и наполняя город их эманациями.
Дурнота и головокружение исчезли, я почувствовал прилив энергии. Сознание прояснилось, заработало, пытаясь найти решение задачи: как снова закрыть врата? Вериллий был ключом, каким-то образом управлял всей схемой. 'Первая печать сорвана'…
Выходит… На все места силы тоже наложены печати. Сняв одну из них, Вериллий уничтожил эльфийский лес. Бездна вырвалась и поселилась в Аллириле, а ее энергия течет по каналу к центральным вратам, наполняя их силой и медленно разъедая печать. А еще бывший Верховный собирался открыть южные врата — поэтому в Пустыне призраков на нас напал Песчаный бог. Но тогда Вериллий еще только экспериментировал с вратами, пробовал различные способы воздействия на них. Видимо, он не сумел вовремя сорвать печать, а лишь… скажем так, расшатал ее, решив, что этого будет достаточно. Именно поэтому Айшет удалось так легко загнать Песчаного бога обратно. Неизвестно еще, как обернулось бы дело, сумей мой затейник-папаша справиться с печатью. А ведь все совпадает! Да, он собирался начать с Южного континента, таким образом победив в колониальной войне. И меня туда послал, потому что хотел избавиться. Был уверен, что не вернусь. Непонятно только, чего он хотел добиться? Ведь Южный континент — это пауроний, алмазы, золото, черное дерево. Если по этой земле будут бродить сущности бездны, то Галатону доступ к ее богатствам закроется. А может, поэтому он и передумал срывать печать? Вполне возможно. Решил попробовать сначала на Аллириле, исчезновение которого было только на руку империи.
Та же история вышла с юго-западом — Дитя глубин! Тут уж вообще ума не приложу, кто и чем ему помешал. Не угодили мирные саймары? Или не устраивало поведение морских троллей? Пришлись не по нраву осьминоги с медузами? Бред. Скорее всего, это была репетиция. Проба сил. А может, дело во мне? Подгадал так, чтобы Дитя глубин уж точно сожрало 'Шайани'. Да Варрнавуш с ним! Бесполезно просчитывать логику одержимого манией величия безумца. Впрочем, Варрнавуш-то как раз не с ним. По идее, Вериллий должен был в бездну кануть. А оттуда нет дороги к перерождению. Ну, да кусачему дракону Луг зубов не дает.
Я продолжал разглядывать хаотично движущиеся в воронке тени. Они зачаровывали, гипнотизировали, притягивали. Странно, но вместе с тем сознание не затуманивалось, напротив, мысли летели все быстрее, рождались новые и новые идеи… Я сам не заметил, как обратился к Вселенной, ясно услышал ее тихий, вкрадчивый ответ. Все встало на свои места. Вот оно, решение!
Я обещал закрыть врата, и обещание свое сдержу. Не из страха перед Верховным демоном, а ради Галатона и равновесия в Амате. Но страну надо спасать не только от бездны. Так пусть один враг уничтожит другого. Пусть неукротимая энергия врат послужит на благо империи.
Вериллий сорвал печать в Аллириле, я сделаю то же самое в Андастане, превратив его в выжженную пустошь. Мир от этого ничего не потеряет, он лишь станет лучше и чище. А войско мертвецов и некромантов встречу, вооружившись силой бездны. Надеюсь, Артфаал не ошибся в прогнозе, и юго- восточные врата находятся именно в Андастане. И все же, я рискну.
Если у меня получится, я стану обладателем такой мощи, что у андастанцев не будет ни единого шанса на победу. Возможно, при их уничтожении пострадают галатцы, как это было во время схватки с Вериллием. Ну и что? Зелье мешают — брызги летят. Главное, я закончу эту чудовищную войну. Не по- лужески? Я не особенно уважаю бога, который не смог помочь тем, кто верил в него. Не по-человечески? А что мне до людской слюнявой морали? Прав тот, кто сильнее. Победителей не судят.
Главное, успеть обуздать эту энергию, разобраться, откуда она берется, понять, как с нею управляться. Времени мало. Его совсем нет. Некогда копаться в книгах, проводить эксперименты, исследовать загадочное явление. Есть более простой путь.
Вот он, канал, тянущийся на юго-восток — черный, мертвый, холодный. Нужно наполнить его силой бездны, толкнуть эманации к Андастану. Я простер руку над вратами…
— Нет, герцог! Умоляю, не делайте этого!
Из воздуха выпала черная фигура, стремительно метнулась ко мне, с силой толкнула в плечо. От неожиданности я не удержался на ногах и рухнул навзничь.
Кожу на плече, там, где прошлись острые кошачьи когти, саднило, спина побаливала от удара о камень.
— Кажется, я успел… — обморочно прошептал сидевший у меня на груди Артфаал. — Я почувствовал: с вами что-то случилось.
— Зачем вы мне помешали?
— Выслушайте, герцог, — забубнил демон, — у нас мало времени. Это место убивает меня.
— Так подите прочь.
— Но, друг мой… — голос лорда Феррли становился все тише, кошачье тельце сотрясала крупная дрожь, — нельзя открывать новые врата. Потому что…
— Это нужно для Галатона, — перебил я, не желая слушать нотации оберегающего.
— Нет-нет, вы заблуждаетесь, — простонал Артфаал. — Я догадался, почему Виндор имеет форму четырехлучевой звезды. Это символ…
— Что мне за дело до символов? Убирайтесь!
Душу затопила холодная ярость. Занудливый демон давно уже только путался под ногами, превратившись в ненужный балласт. А сейчас его вмешательство было совсем недопустимо.
— Придите в себя, герцог, — молил между тем лорд Феррли, — отриньте влияние бездны, покровов, вернитесь к человечности!
— Пошел вон, — я взмахнул рукой. С пальцев сорвалось какое-то мне самому неизвестное заклятие, и бессильно обвисший, словно бы вылинявший, кот растворился в воздухе.
— … четыре печати… погибнет весь мир… — донеслись на прощание бессвязные обрывки фразы.
Избавившись от досадной помехи, я поднялся и снова подошел к вратам. Сейчас…
Но теперь бездна больше не тянула к себе, волна ледяной уверенности схлынула, оставив меня на берегу — задыхающегося, вымотанного, измученного. Сил едва хватало на то, чтобы держаться на ногах. И совать руку в эту омерзительную межпространственную дыру уже не хотелось. Мало ли, вдруг ее там кто- нибудь оттяпает?
В голову словно туману напустили — я слабо соображал и, что самое странное, плохо помнил то, что случилось несколько мгновений назад. То ли в этом виновато было воздействие бездны, то ли тяжелые винные испарения, заполнившие подвал. Отодвинувшись от врат, я принялся вспоминать. Твари, кишащие в прорыве… мое желание уничтожить Андастан… Этим я был обязан второму покрову, который продолжал падать, вызывая приступы мании величия и равнодушия к окружающим… Артфаал! Кажется, я обидел Артфаала!
