«Попробовал бы я не разобраться. Договор вам дорого обошелся, и попробуй я не разобраться, — не вы, так Архиректор голову мне оторвет. И вам отошлет, чтобы вы ею в «мяч-нога» сыграли».
— На данный момент известно, что атаковавшая группа двигается на север. Мы предполагаем, что они достигли середины Границы.
— Быстро, — сказал Фетис.
— Быстро, — согласился Сива. — Но дело в том, что они способны передвигаться еще быстрее. Мы приняли кое-какие меры, чтобы затруднить им передвижение, но главная причина задержки в другом.
Понтей слегка напрягся, и это не ускользнуло от внимательного взгляда Уолта. Так, кажется, начинается главное.
— В Храме Ночи Дайкар, — осторожно подбирая слова, начал Понтей, — со времен войны Лангарэя с людьми и гномами хранился артефакт. Он был приобретен нашими эмиссарами на Ближнем Востоке и переправлен сюда под самый конец военных действий, когда еще не было понятно, чем все закончится. После заключения мира Совет Идущих Следом — это наш высший орган управления (пояснение для Уолта) — потребовал уничтожить артефакт, потому что его хранение возмущало магические энергии в Лангарэе и он был слишком опасен; к тому же было неизвестно, к чему приведет его нахождение на территории Царствия Ночи. Но кое-кто из Живущих в Ночи предположил, что артефакт может пригодиться нам в будущем, и было решено втайне от Повелевающих Совета Идущих запечатать его и спрятать.
— Дай я угадаю, — влез Вадлар. — Артефакт решили хранить в Храме Ночи Дайкар. И причина разрушения Храма — в нем?
— Ты угадал. Артефакт похищен. Если сообщить об этом Совету, то наши кланы, как и те, кто хранил его, будут наказаны. Поэтому мы не можем действовать ни крупными силами, ни привлекать лучших бойцов. Я и наши главы решили обратиться к вам и в Школу Магии, реализовав условия Договора и без извещения Совета Идущих.
— По-о-о-о-нятно, — задумчиво протянул Вадлар. — Значит, нужно догнать татей и отобрать игрушку. Но если они разобрались с храмоохранителями и жрецами, да еще и поселение разрушили…
— Поэтому с нами господин боевой маг, — опережая вопрос, ответил Понтей. — И поэтому я каждого из вас попросил взять опытные образцы Клинков Ночи.
— Прошу прощения, — решил перебить Уолт, — что это за Клинки Ночи? Не подумайте, что не доверяю вам («Ох, знали бы вы, как я вам не доверяю!»), но хотелось бы знать, что за оружие вы собираетесь использовать, чтобы моя магия не резонировала и Заклинания не вызывали противодействия.
— Сейчас объясню. Иукена, позволь… — обратился он к Живущей в Ночи, на лице которой так и читалось «не позволю». Сорвав одну из игл с куртки упырицы, он протянул ее Уолту. — Это Игла Ночи. Разработанная мной система Барьеров, Печатей и Деструкции, интегрально распределенная на основе формулы Кинер — Иштаэля. Я воспользовался наработками по предметной магии ученого из вашей Школы Глимрона Гидео, когда создавал это Заклинание. Принцип работы, как в Свитке, но я убрал эфирную активацию и заменил ее аурной.
Вадлар откровенно скучал, слушая Понтея, Иукена зевнула, Огул с интересом слушал, а Каазад-ум… Скала внимания не проявляла.
Уолт во все глаза пялился на произведение искусства в своих руках. Нет, даже — творение искусства. Творение магического искусства, подобных которому он еще не встречал. Да парень гений! И не просто гений — гениище! К убогам Устав, его надо тащить на кафедру боевой магии, прямо в лаборатории! Надо же, такое изящное решение, да еще на основе предметного волшебства, к которому боевые маги всегда относились с пренебрежением, используя только высшее достижение этой области колдовства — Свитки. А этот упырь подошел совсем с другой стороны. Гм, немного разбирается в предметной магии, говорите?..
Если просто, на пальцах, то сей Понтей сумел создать последовательность действий, которые не просто заряжали предмет магической энергией, они делали сам предмет заклятием, локальным аспектом разворачивания магического преобразования реальности — Заклинания, что позволяло предмету освобождать намного больше энергии. И все это при помощи предметной магии, самой примитивной после рунной, которая сама по себе требовала только хорошей памяти на руны.
Стоп. Надо подумать. Ведь у Живущего в Ночи просто бы не хватило Силы, чтобы завершить такое сложное магическое действие даже для одной иглы. А тут не одна игла — вон Иукена ими просто увешана с ног до головы.
Но последующие слова Понтея, который правильно истолковал задумчивый вид Магистра, все объяснили:
— Клан Сива в свое время приобрел три колбы Атекмуса. Некий разорившийся картежник, дворянин, распродавал имущество, и колбы были среди безделушек, доставшихся ему по наследству. Наши эмиссары глазам своим не поверили, когда наткнулись на них. Цена, за которую их продавали, была смехотворной, дворянин не понимал, какую драгоценность он выпускает из рук и что посоветуйся он со знающими смертными, мог бы проигрывать состояния каждый день до конца своей жизни.
«Но ваши эмиссары вряд ли объяснили бедняге, какую возможность он упускает…»
— Что еще за колбы Атекмуса? — встрепенулся Фетис.
— Магические накопители чистой Силы, которую можно направить на создание любого Заклинания независимо от того, к какой области волшебства оно принадлежит, — ответил вместо Понтея Уолт, продолжая вертеть в руке Иглу Ночи. Да, повезло упырям. У Школы, например, всего девять таких колб, а всего в мире их не больше семи десятков. Великий древний Маг-Дракон Атекмус производство на поток не поставил: то ли поленился, то ли прикончили другие Маги-Драконы — летописи об этом умалчивают, а секрет создания колб утерян.
— Клинок Ночи — это несколько улучшенная модель Иглы, только под видом разного оружия, название было сохранено с первого прототипа, — продолжил Понтей, протянув руку за Иглой.
Ну, понятно, не отдадут же такую драгоценность Уолту за красивые глаза. Судя по бешеным затратам на услуги Школы Магии упыри бы в качестве оплаты за такую Иголочку потребовали не меньше половины суммы Договора, и за это Уолт не мог их осуждать, — каждый выживает как может. Он, мысленно вздохнув, с сожалением отдал Иглу Понтею, который продолжил:
— Но принцип действия у них тот же самый, только по-разному корректируется вектор материализации. Если это может помешать вашему колдовству, то мы постараемся не использовать их часто.
— Хорошо, хорошо, я приму поправку на эти Клинки, можете не беспокоиться и используйте их по полной.
Иукена фыркнула. Похоже, умоляй их Уолт слезно не применять Клинки Ночи — она бы начала их использовать уже здесь.
— С Клинками разобрались, Понтеюшка, но меня вот еще что беспокоит. — Вадлар шмыгнул носом, напомнив Уолту гоблина, помощника библиотекаря, который очень не любил, когда студенты задерживали книги, и не ленился являться в Общежитие, чтобы обрушиться на горе-должников, вот точно так же шмыгая носом. — Что за артефакт сперли-то?
Сива замялся. И выдавил:
— Рубиновое Ожерелье Керашата.
Уолт присвистнул, прищурился и отвалил челюсть. Подумал и вылупил глаза. Трудное это дело: прищуриваться и выкатывать глаза одновременно, кто не верит — пусть попробует сам.
— Судя по реакции этого… — Иукена оглядела Магистра и решила не расшифровывать слово «этого». — Ожерелье — опасная вещь.
— Да, — сказал Понтей.
— Да? — усмехнулся Уолт, перестав дурачиться. — Здесь, дама и господа, не «да» говорить нужно. Здесь орать надо и перечислять синонимы, что можно к «да» придумать.
— Что такое это Рубиновое Ожерелье Керашата?
Ух е, скала заговорила! Более того, Каазад-ум казался взволнованным… ну, примерно так же, как может выглядеть взволнованной глыба камней.
— Позвольте, я объясню вашим товарищам, что такое Ожерелье. Образно, если можно. — Понтей
