задавал вопросы, иногда о чем-то думал, но никак себя не проявлял. Хотя зачем его ругать раньше времени, ведь они еще не попали в серьезную переделку, не так ли?
Но все равно этот маг отличался от тех, кто раньше прибывал в Лангарэй для магических работ: наложения Заклинаний, расколдовывания артефактов и создания Фигур. Те были вальяжны, вели себя заносчиво и постоянно демонстрировали свое волшебство даже в мелочах, создавая, например, перед собой зеркала, не дожидаясь, пока им поднесут. Другое дело, что те чародеи не являлись боевыми магами, специализировались в обыденной, строительной или коммуникативной магии, если и знали боевые заклятия, то только парочку, которые запомнили с общих курсов по боевой магии. Понтей знал, что Конклав не поощряет распространение Боевых Заклинаний и старается контролировать каждого носителя ратного волшебства, ограничивая доступ к Сфере Высшей Магии для исследования боевых заклятий. Обучение боевой магии в Школе Магии было практически уникальным для всего Западного Равалона, никакому другому магическому заведению или Ордену не удалось получить разрешения на подобную деятельность (по крайней мере официально). Так что боевые маги были подобны редким минералам в куче мусора с рудника. На весь мир представителей этой братии было разве что несколько тысяч.
Ну и Понтей, понятное дело, не мог знать, как обычно ведут себя боевые маги. Мало он с ними общался, и если уж на то пошло — Уолт Намина Ракура стал первым боевым магом, которого Понтей видел воочию.
— К сожалению, господин маг, на ум не приходит ничего, что могло бы быстро помочь разобраться с ситуацией, — сказал Сива.
— А я слышал что-то о «раздеться догола»… — Магистр с непонятным выражением бросил молниеносный взгляд на Иукену.
Понтей нахмурился. На что намекает маг?
— Мы не уверены, что наши вещи будут целы. Понятное дело, не о вещах беспокоился Понтей. В его сумке находились предметы, которые обязательно должны были остаться в целости и сохранности, когда они догонят похитителей.
— Да, и пролевитировать всех одним махом я не смогу, надо слишком долго выводить формулу, рассчитывать резонанс магополей, улавливать ваши мыслеформы, учитывать силы инерции, делать поправку на эффект Баршеха — Торина…
Понтей усмехнулся. Одного у магов не отнять — покичиться своими знаниями они любят, что боевые маги, что не боевые.
— Покажите мне эту Реку Живую.
— Огул, покажешь? — Да.
— Остальные могут пока подождать здесь, — сказал Магистр.
Понтей легким движением руки приказал всем оставаться на местах. Втроем, Огул, Понтей и Намина Ракура, они прошли вперед пару десятков метров, пока не приблизились вплотную к Живой Реке.
— Ага… — сказал Ракура.
«Ага — это уж точно…» — подумал Понтей. О Живой Реке он только читал, как и о многом другом, чего пока не доводилось видеть, слышать, пробовать и касаться самому лично. Ну что ж, начало положено, жаль, что в таких обстоятельствах…
В Живой Реке не было и капли воды. Метров пятьдесят в ширину, эта «река» из плоти мира шевелилась, переплетая земляные струи. Двигалась сама земля, погребая под собой все, что попадалось на пути. Однако, если верить записям путешественников и разведчиков, то было обманчивое впечатление. Колышущиеся земные волны расступались перед погружаемым в них предметом точно так же, как и вода. Единственное отличие — погрузись ты в воду в одежде, то в одежде, только мокрой, из воды и выйдешь, а погрузись в Живую Реку — выйдешь в чем мать родила.
— Вот значит как, — протянул Ракура, сел на берегу Реки и пальцем что-то начал выводить в пыли. Там, где мешала трава, он ее выдирал и кидал в Реку, внимательно наблюдая за тем, что происходит, как только трава попадала в движущиеся земные валы.
— Зовите всех сюда, — на миг оторвавшись от черчения, бросил он О гулу и Понтею. — Я, кажется, придумал, как перебраться через эту вашу Живую Реку.
Когда все столпились вокруг Магистра, тот вовсю погрузился в свои чертежи, совершенно не обращая внимания на Живущих в Ночи.
— Может, пнуть его? — предложила Иукена. — А то не нравится мне, что нас игнорируют.
— Иукеночка, а молнию в бок не боишься получить?
— Еще посмотрим, кто что в бок раньше получит, — проворчала упырица.
— О, все в сборе! — Маг оторвался от своих схем и встал. Выпада Иукены он будто бы и не слышал. — Значит, так: сейчас все залезайте на варгов и будьте готовы к переправе. Уважаемый Финааш-Лонер, я пока не буду садиться на своего варга… Вы можете им управлять без меня, ведь так? Тогда и ведите его сами. Свои пожитки я оставлю на нем, так что не думайте, что я не буду осторожен, я тоже заинтересован, чтобы мои вещи не исчезли.
— Что ты собрался делать, маг? — без обиняков спросила Иукена.
— Увидите. — Намина Ракура повернулся в сторону Живой Реки, поставил ноги на ширину плеч и развел руки, словно эльфийский дирижер, приготовившийся исполнять грандиозную симфонию «Гибель Тьмы». — Прошу вас поторопиться — я не хочу тратить много Силы.
Огул первым оказался на варге. Иукена — последней. Понтей видел, что она едва сдерживалась, когда маг оказывался рядом, что ее слова — просто выпускание пара, но если она бы молчала, было бы еще хуже. Но, хвала Ночи, она сдерживала себя, и это не могло не радовать. Наверное, причина была в нем, отчасти психомаге, неведомым даже ему самому образом начавшем развеивать ее патологическую ненависть к магам.
Понтей невольно улыбнулся. Когда Иу узнала, что у него есть Дар к Искусству… Признаться, он в первый момент подумал, что она сейчас воткнет вилку ему в горло, вилку, которой она только что подносила ко рту кусок недожаренной телятины. Но — обошлось. Непонятно как. Но обошлось. Иу, правда, месяц потом с ним не разговаривала.
— Готовы? — спросил Магистр и, не дождавшись ответа, принялся колдовать.
Он не двигал руками, формируя Жесты, не напевал точно рассчитанных ритмически, тонально и интонационно Слов, складывающихся в Высказывания, вокруг него не вздымались потоки освещенных октарином, эннеарином и декарином энергий, не расходились, как вода от брошенного в воду камня, ощутимые волны и колебания Силы. И только Понтей, знакомый с общей теорией магии, мог оценить, какую тонкую, трудную и изнурительную и физически и метафизически работу проделывает боевой маг, не помогая внешними воздействиями своему воображению и сознанию, сейчас перелопачивающим десятки мыслеформ, фигур, знаков и символов, работая только на ноуменальном уровне, настраивая энергии своего тела в единое с окружающим миром магополе и собирая необходимую Силу, чтобы тут же преобразовать ее и выпустить обратно в мир.
Понтей потер вдруг заколовшие виски. А вот и Сила, которую уже может ощутить другой маг. Магистр не таился, но все равно остальным не почувствовать Поле Сил, пока маг не проявит его в Стихии или в другом феноменальном объекте. Сила Крови не магия, у нее другой источник, и Живущий в Ночи без Дара не обнаружит волшебство, пока его не ткнут лицом в магический круговорот, только Дайкар с их Силой Крови — исключение.
Заметно похолодало. По коже побежали мурашки. Злой колючий ветер вдруг просвистел совсем рядом. Иукена поежилась. Вадлар ахнул.
От ног Магистра стремительно побежала белоснежная дорога. Изгибаясь, она вознеслась над Живой Рекой и протянулась над ней. По краям дороги выросли белые цветы с раскрытыми лепестками, соединяющиеся друг с другом венчиками. Мост перекинулся с одного берега на другой, и Магистр крикнул, поморщившись:
— Чего вы ждете? Вперед, быстрее!
Да, много вопросов оставалось. Например, выдержит ли созданный целиком изо льда мост массу варгов? Уверен ли маг, что Живая Река не попытается наброситься на мост, хоть и магический, но искусственный, а если попытается, то как он собирается этому помешать? И как сам маг собирается перебраться, оставаясь на берегу и поддерживая Заклинание, эту сложную форму чар Льда, в которой
